Глава 14

БЭТ

Я пытаюсь сдержать слезы, но, очевидно, мне это не удается, так как Джавир вскакивает на ноги с хмурым выражением на лице, когда я вхожу в кради.

— Что случилось?

— Ничего. Я поссорилась с Зариксом, вот и все.

Джавир фыркает, сразу же теряя интерес. По какой-то причине именно его безразличие ко всему, что хоть отдаленно связано со взрослыми отношениями, заставляет меня подавиться смехом.

Он смотрит на меня, как на бомбу, которая вот-вот взорвется, когда я плюхаюсь на свои меха.

— Я собирал информацию, — объявляет он, и я вздыхаю.

— Ты же знаешь, что сказал Зарикс насчет слежки. — Я отвожу взгляд и тут же снова злюсь. Даже произносить его имя сейчас больно.

Джавир отмахивается.

— У нас могут быть проблемы, — говорит он, и я сажусь прямее.

— Что ты имеешь в виду?

— Никто не ожидал, что вуальди соберутся в таком огромном количестве. И Ракиз не ответил посланнику Дексара. Некоторые люди считают, что он ждет, пока это племя не будет уничтожено, и тогда он сможет уничтожить вуальди и расширить свою территорию.

Я хмурюсь. В голосе Зарикса всегда звучало уважение, когда он говорил о Ракизе.

— Я уверена, что он придет, — говорю я, и Джавир фыркает.

— Ну, если мы в ближайшее время не получим больше воинов, будет слишком поздно.

От этой мысли у меня сводит живот, и я снова вздыхаю, вспоминая взгляд Зарикса, когда он отдавал мне приказ.

Я пытаюсь выдать ему презумпцию невиновности, поскольку он так долго не позволял себе ни о ком заботиться. Я хорошо понимаю, что это его защитные инстинкты, которые выходят на первый план и побуждают его отослать меня.

В чем проблема? Он не хочет говорить со мной об этом. Он не скажет: «Эй, Бэт, я беспокоюсь о тебе. Давай подумаем о том, как мы можем организовать, что ты останешься в безопасности.» Вместо этого он думает, что может запросто отправить меня из лагеря. Думаю, в глубине души он знает, что вдали от лагеря мне было бы не безопаснее, особенно учитывая, сколько вуальди собирается поблизости. Но его методы контроля заставляют его вести себя как варвар.

Ты тупица. Он — и есть варвар.

— Бэт?

Я моргаю, и лицо Джавира снова обретает четкость.

— Ты снова думаешь о Зариксе, не так ли? — Он закатывает глаза и вдруг смотрит с таким отвращением, что я почти ожидаю, что он заявит, что у девушек бывают вши.

Я не могу не улыбнуться.

— Так ли.

Он наклоняет голову, его широкий нос морщится, и тусклый свет подчеркивает плоскую, почти беспористую природу его голубой кожи.

— Знаешь, тебе надо просто поговорить с ним. Мама всегда говорит, что общение — самая важная часть любых отношений. — Его лицо становится грустным при упоминании о матери, и я кладу руку ему на колено.

— Она в безопасности, Джавир.

— Я знаю. Просто... эта хижина была всем, что у нас было. Что мы теперь будем делать?

— Обещаю, все будет хорошо. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам, ребята, было где жить. И ты знаешь, что Зарикс прикрывает твою спину.

Джавир долго смотрит на меня, а потом улыбается щербатым ртом, выглядя при этом странно ангельски и совсем не похожим на ребенка, который может перерезать горло вуальди.

Что бы ни случилось на этой планете, я позабочусь о том, чтобы с этим ребенком и его мамой все было в порядке. В этой вселенной должна быть хоть какая-то справедливость.

— Вуальди!

Мы оба поворачиваемся на крики, почти спотыкаясь друг о друга, когда выбегаем из шатра. На ходу я беру в руки арбалет, и мы присоединяемся к толпе, направляющейся ко входу в лагерь.

Сейчас в лагере больше нет воинов, и, вероятно, поэтому вуальди воспользовался своим шансом. У меня перехватывает дыхание, когда он приближается — все еще достаточно далеко, но чтобы у него был шанс спастись.

Но только потому, что он едет на мишуа.

У бедняжки на месте рогов остались только обрубки. Вуальди завязали ей рот, чтобы она не могла кусаться, но я все еще ошеломлена тем, что они смогли ее похитить.

— Она беременна, — бормочет Джавир, и я понимаю, что он прав. Ее живот раздут, и Вуальди используют ее, чтобы отправить нам послание.

Мы заберем все, что вам дорого, и сломаем, изувечим.

Вуальди стоит на спине мишуа, чего браксиец никогда бы себе не позволил. Зарикс и Текар наблюдают за вуальди с пустыми лицами, и я подхожу ближе к ним, пока мы все наблюдаем.

— Сдавайтесь сейчас же, — кричит ублюдок с ухмылкой, демонстрируя острые зубы. — И мы оставим в живых женщин и детей.

Я чуть не закатываю глаза. Киллис послал этого засранца, прекрасно зная, что тот не вернется. Взгляд вуальди скользит мимо Текара, и его глаза сужаются, улыбка исчезает с его лица, когда он встречается со мной взглядом.

— Ты, — шипит он, и я хмурюсь. Мишуа слегка продвигается вперед, и Зарикс обнажает зубы, двигаясь передо мной.

Меня это поражает. Это Джасит. Вуальди, который похитил меня. Тот, что унес меня от других женщин. Причина, по которой я застрял в той ловушке и чуть не погибла.

Желчь подступает, когда я вспоминаю ужас. Когда мы гадали, не съедят ли нас. Не желая расставаться с другими женщинами, прыгая в ту реку и зная, что могу умереть. Последняя паническая пробежка по лесу.

— Ты убила моего друга, — шипит Джасит, и на мгновение весь остальной мир исчезает, и остаемся только он и я.

Я смотрю вниз на мишуа, которая практически вибрирует, ее красные глаза пылают чем-то похожим на ярость.

Я встаю перед Зариксом, игнорируя его низкое рычание. Затем поднимаю свой арбалет и пускаю стрелу в полет.

Она проходит через горло Джасита, и он падает с мишуа, захлебываясь собственной кровью.

— Это называется кармой, ублюдок.

Мишуа немедленно топчет его, пока он не перестает дергаться, и воины бросаются вперед, чтобы отвести ее в лагерь. Она позволяет это, хотя никто из них пока не настолько глуп, чтобы снять веревку с ее пасти.

Текар поворачивается и смотрит на меня, приподняв бровь. Может быть, я не должна была этого делать.

Сорри, я нечаянно.

— Извини, — говорю я, чувствуя, как рядом со мной хохочет Джавир. Мужчина, которого я еще не встречала, издает низкое рычание.

— Мы могли бы использовать его.

Зарикс притягивает меня ближе, в то время как Текар вздыхает.

— Киллис не послал бы его, если бы у него была хоть какая-то полезная информация. — Текар смотрит на меня. — Женщина, убивающая вуальди? По крайней мере, это хорошо для боевого духа лагеря. — Он прищуривается. — Но в следующий раз сначала спроси.

Я киваю, выбираясь из-под руки Зарикса. Он смотрит на меня сверху вниз, и я поднимаю брови.

— Я еще не слышала извинений, — говорю я, и Текар тихо смеется, отходя, чтобы сделать то, что делают короли племени во время войны.

Зарикс смотрит на меня, и на секунду его глаза полны муки.

— Что случилось? — спрашиваю я.

Он оглядывается, и я замечаю, как другие воины косятся на него. Он пробирается сквозь толпу, мягко увлекая меня за собой.

Мы возвращаемся к кради и садимся на меха.

Зарикс долго молчит, и я тянусь к его руке.

— Мой отец может быть предателем, — наконец произносит он с потерянным выражением лица. Мои глаза наполняются слезами, когда я вижу его боль.

— Как ты узнал?

— Текар сказал мне, что его, возможно, видели верхом с воинами Лафы. — Он наклоняет голову, изучая мое лицо, убирая свою руку от моей. — Ты, кажется, не удивлена этим.

Я вздыхаю.

— На днях я слышала, как две женщины разговаривали в бассейнах для купания. Я собиралась поговорить с тобой, но ты поздно лег спать, а потом мы оба были заняты.

Его лицо ничего не выражает, и я хмуро смотрю на него, когда он встает.

— Мне нужно вернуться к работе, — говорит он.

— Зарикс...

Он поворачивается и уходит, и я, прищурившись, смотрю на его удаляющуюся спину. Должна ли я была сказать ему раньше? Несомненно. Но если Зарикс хочет кого-то обвинить в этом дерьме, он может обвинить своего отца. Я скриплю зубами, когда он исчезает между двумя кради. Я чертовски терпелива с ним и даю ему передышку, поскольку знаю, что он борется с мыслью, что его отец мог предать свой народ. Но если он думает, что сможет откреститься от меня, то скоро узнает другое.

Я выдыхаю. Я дам ему немного пространства и оставлю в покое. На сегодня.

Я хандрю. Другого слова для этого нет. Я провожу час, пытаясь попасть в цель своими болтами, скрипя зубами, когда некоторые из них полностью пролетают мимо доски. Моя концентрация нарушена, и я ругаюсь, собирая свои болты, когда появляется Тазо.

— Ты можешь прицелиться и получше.

— Да ни хрена. — Я бросаю на него сердитый взгляд через плечо, и он беззаботно ухмыляется.

— Тот выстрел, сделанный ранее, был прекрасен, — восхищается он, и я киваю.

— Спасибо.

— Так почему же ты стреляешь хуже, чем в первый раз, когда взяла в руки арбалет?

— В первый раз, когда я взяла в руки арбалет, я выстрелила в вуальди в упор.

Тазо ухмыляется.

— Ах, Зарикс рассказывал мне об этом. Очевидно, ты из тех, кто лучше всего стреляет под давлением ситуации.

Я наклоняю голову, бросая свою тренировку, запихивая болты в тонкий мешок.

Тазо придвигается ближе, хмурясь, когда мои плечи опускаются.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Я пожимаю плечами.

— Это не важно.

— Важно, если ты так расстроена. Продолжай, я хорошо умею слушать. — Он снова ухмыляется и ругается, когда его губа трескается.

— Кто тебя избил?

— А ты как думаешь?

Я вздыхаю, и Тазо смеется.

— Дай угадаю, твой воин — причина того, что ты не можешь нормально прицелиться.

Я сердито смотрю на него.

— Продолжай меня раздражать, и ты увидишь, насколько плохо на самом деле я целюсь.

Он снова смеется, но забирает у меня сумку, помогая собрать последние болты.

Я снова вздыхаю.

— Просто... все навалилось одно на другое. В течение нескольких дней казалось, что мы действительно можем быть кем-то друг для друга, но теперь все, что мы делаем, это противоборствуем.

Тазо кивает.

— Мало что проверяет на прочность отношения — любые отношения — больше, чем война, болезни или голод.