— Я знаю, и я знаю, что то, что происходит прямо сейчас, не совсем нормально. Но разве мы не должны держаться вместе в трудные времена? Вместо этого я либо злюсь на него, либо он злится на меня, либо и то, и другое вместе.

Тазо указывает на перевернутое бревно, и я подхожу к нему. Сегодня моя хромота стала менее заметной, и я наконец-то могу передвигаться без острой боли.

Я все еще благодарна судьбе за то, что могу сесть, и тянусь за великолепным фиолетовым полевым цветком, вздрагивая, когда Тазо шлепает меня по руке.

— Отравишься, если дотронешься, — говорит он, и я чуть не смеюсь. Конечно, кто бы сомневался.

Тазо ухмыляется, а потом его лицо становится серьезным.

— Зарикс был моим лучшим другом, когда мы были молодыми воинами, — говорит он, и я киваю. — Мы были ближе, чем друзья, скорее как братья. Зарикс так и не знал настоящей семьи после того, как его мать умерла, а отец покинул племя. Его отдали сестре его матери, Мари, которая вырастила своих детей и больше ничего не хотела. Мои родители относились к нему как к родному, когда он был рядом. Но Зарикс... что-то внутри него никогда по-настоящему не верило, что он заслуживает любви или преданности. Когда нас ловили за нарушение правил, он сразу же заявлял, что это была его идея, принимая вину вместе с любым наказанием, которое ему назначили.

Тазо наклоняется и срывает нежный белый цветок, протягивая его мне. Я колеблюсь, и он усмехается.

— Ты учишься. — Он вкладывает его мне в руку и продолжает свой рассказ. — Это быстро превратилось в игру для некоторых других маленьких мальчиков. Чтобы узнать, сколько Зарикс возьмет на себя. Он всегда был крупным, способным бойцом, и некоторые завидовали его способностям владеть мечом. Поэтому они находили способы нарушить правила лагеря и обвинить Зарикса, который никогда бы ничего не сказал против.

Я хмурюсь, не в силах сопоставить эту жертву с человеком, который отказывается играть с другими.

Тазо кивает, читая мои мысли.

— Видишь ли, это никогда не имело значения. Наказания. Зарикс хотел быть лучшим воином в лагере. А для воина честь — это все. Те, кто издевались над ним, возможно, были детьми, но у членов нашего племени долгая память, и их все еще не любят по сей день.

Я хмурюсь.

— Хорошо.

Тазо кивает и продолжает:

— Однажды Дексар, Зарикс и я нарушили правило. Правило, из-за которого мы все могли погибнуть. Зарикс был всего лишь обычным ребенком, но мой отец был лучшим другом короля племени, а Дексар был сыном короля племени и будущим правителем. Мари тут же обвинила во всем Зарикса, который не сказал ни слова, чтобы возразить ей. Видите ли, она привыкла, что с ним случаются неприятности. Мы с Дексаром запротестовали, и казалось, что Зариксу опять придется отвечать. И тут появилась моя сестра.

Брови Тазо опускаются, и я беру его за руку.

— Все еще больно, — бормочет он.

Я киваю.

— Иногда я думаю: «Мне нужно сказать об этом маме» или «Мой папа знает, как это сделать». Не знаю, станет ли когда-нибудь легче.

Тазо вздыхает.

— Это помогает. Иметь людей, которые понимают. Хана обычно была с нами, когда мы были детьми. Она постоянно ходила за нами по пятам. В тот день я отослала ее в слезах, потому что мы планировали попробовать покататься на мишуа.

При этой мысли я расхохоталась.

— Сколько вам было лет, ребята?

— Семь лет. — Тазо усмехается в ответ на мой смех. — Да, мы все думали, что мы свирепые воины, которых сдерживают от нашего величия стареющие мужчины, которые отказывались позволить нам полностью раскрыть наш потенциал.

У меня отвисает челюсть, и Тазо кивает.

— Да, именно так выглядела моя мать, когда Дексар заявил об этом своему отцу. Во всяком случае, Хана знала, кто решил оседлать мишуа — и это был не Зарикс. Он пошел с нами, но именно Дексар хотел быть самым молодым воином, когда-либо оседлавшим мишуа. Хана рассказала об этом королю племени. А потом она рассказала ему, что произошло — что Зарикс взял на себя вину за все, что пошло не так в лагере.

— Что сделал король племени?

— Приговорил нас к месяцу уборки в загонах мишуа.

— Вас всех?

Он кивает.

— Дексар знал, что не следует ожидать особого обращения только потому что он был сыном короля племени, и он счел бы меньшее наказание оскорбительным. Зарикса наказали за то, что он не был честен. Король племени сказал ему, что честь не означает позволять своим друзьям использовать тебя.

— Что сказал Зарикс?

— Он сказал, что его никто не использовал. Это был его выбор — прикрывать тех, кто находится под его защитой.

У меня снова отвисает челюсть.

— Он так и сказал?

Тазо улыбается.

— Дексар и я были возмущены этим заявлением. Разумеется, мы не нуждались в защите. Но по мнению Зарикса, его долгом было оберегать других, — улыбка сползает с лица Тазо. — Он всегда считал себя расходным материалом. Всегда думал, что мы сможем обойтись без него.

Я постепенно начинаю понимать, каким человеком стал Зарикс.

— А потом умерла Хана.

Тазо кивает.

— А потом она умерла. Зарикс винил себя, несмотря ни на что, но, по его мнению, именно его резкие слова стали причиной ее действий в тот день. Видишь ли, эта планета покоится на плечах Зарикса.

В голосе Тазо слышится сарказм, и я вздыхаю, глядя на белый цветок в своей руке.

В юном возрасте Зарикс потерял родителей и был отдан женщине, которая не нуждалась в нем. Он решил, что его единственная роль — защищать тех, кого он считает более важными, чем он сам. А потом Хана умерла, и он понял, что потерпел неудачу в единственном деле, в котором был хоть сколько-нибудь хорош. И он ушел. Он пытался перестать оберегать и защищать, хотя тот факт, что он здесь, пытается защитить это племя, одновременно пытаясь отослать меня, показывает, что он все тот же защитник до мозга костей.

Он никогда не хотел ответственности, которая возникает из-за заботы о ком-то другом. Вот почему он так обижался на нас с Джавиром, когда мы силком пробивались под его защиту. Должно быть, он чувствует сейчас себя точно таким же осиротевшим ребенком. Расходный материал. Теперь он узнал, что его отец-подонок предал свое племя и собирается развязать войну с Текаром.

Мое лицо пылает от ярости, и Тазо грустно улыбается мне, отпуская мою руку, когда я поднимаюсь на ноги.

— Спасибо, что рассказал мне об этом, — говорю я, и он кивает, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Пришло время Зариксу узнать, что он вовсе не расходный материал.