Глава 25

МЭТТ

Галстук сжимает горло, словно удавка. Я не могу стоять спокойно, ёрзаю как ненормальный, и чувствую, как потеют ладони.

Тэлон толкает меня локтем.

— Чувак, да что с тобой? Это всего лишь пресс-конференция. Ты ее и спящий можешь провести.

— Чувак. Первый открытый гей-футболист. Попробовал бы ты побыть в моей шкуре.

Сегодняшняя пресс-конференция созвана только для нас двоих. Для Тэлона, потому что он мегазвезда, а для меня... ну, потому что я это я. И мы оба новички.

Несмотря на то, что это мое первое интервью с тех пор, как «открылся», нервничаю я совсем по другой причине. Мне до смерти хочется увидеть Ноа, и в то же время это дико пугает.

Я готов высидеть целый день перед журналистами, отвечая на неуместные вопросы, но встретиться лицом к лицу с Ноа? Не знаю, захочу ли наброситься на него или держаться на расстоянии.

Раздевалка университета Милуоки пахнет потными ногами и задницей, но я бы предпочел остаться здесь, чем выйти к прессе. Мы с Ноа встретимся впервые за несколько недель, и это произойдет в комнате, полной камер.

Тэлон хватает меня за руку.

— Есть что-то еще? Дело не только в истории с гейством, да?

Я трясу головой.

— У нас с Ноа сейчас не все гладко. Я... — Не уверен, как много могу рассказать, но чувствую себя на грани.

Как тогда, на пирсе у круизного лайнера, когда папарацци загнали нас с Ноа в угол. Ноа назвал это панической атакой, но, по-моему, я был практически на волоске. Это абсолютное сумасшествие, а не просто атака.

— Мы не разговаривали с тех пор, как я переехал в Чикаго, — признаюсь я.

— Это же несколько недель?

— Да ты что, Шерлок!

— Вы расстались?

— Нет. — Ответ слетает с губ на рефлексе. — Да?.. Но сегодня он приехал, чтобы меня поддержать, так что...

— Неудивительно, что ты в полном раздрае.

— Мне всего-то и надо, пройти через эту пресс-мясорубку, а потом я мог бы умолять Ноа переехать сюда, или хотя-бы ездить ко мне, или... не знаю.

— Ага, футбол в целом фигово влияет на отношения. Я встречался с девушкой, но она не смогла приспособиться, даже когда я был в университетской лиге.

— Ты не помогаешь, Тэлон.

— Извини, — отзывается он.

В дверях появляются Колдуэлл и генеральный менеджер.

— Готовы, мальчики? — Тренер сверлит нас взглядом.

Ни черта подобного.

— Давайте сделаем это.

— Хочешь, буду держать тебя за руку? — издевается Тэлон.

— Да ни хрена, — отвечаю я тихо, чтобы только он мог расслышать.

— Точно. Мы же не хотим, чтобы твой бойфренд заподозрил, что ты тут без него развлекаешься.

— Мы не хотим, чтобы у прессы возникли новые идеи.

— И это тоже, — соглашается Тэлон.

Тренер с менеджером ведут нас через университетские коридоры к аудитории, где устроен импровизированный пресс-центр. Мы садимся на свои места за длинным столом. Перед каждым из нас стоит микрофон и стакан с водой. Репортеры занимают первые несколько рядов перед сценой, направив на нее камеры и осветительные приборы.

При виде такого количества народа тошнота подкатывает к горлу, но тут я вижу его. В самом дальнем ряду, подальше от прессы. Его губы растягиваются в дерзкой улыбке, но глаза кажутся безжизненными по сравнению с теми сияющими сине-зелеными озерами, к которым я привык.

Весь этот цирк с журналистами исчезает, их слова превращаются в невнятный гул, потому что я не могу оторвать взгляда от Ноа. Черт, как я по нему скучал. Прошло всего несколько недель, но это были самые длинные недели в моей жизни. Мне ничего так не хочется, как подбежать и повалить его на пол.

Потом я вспоминаю наше прощание, и сердце снова разрывается. И все же, не могу заставить себя отвести взгляд.

Только когда кто-то спрашивает тренера, есть ли у меня шансы попасть в основной список игроков в этом сезоне, я заставляю себя посмотреть в центр зала.

— У меня нет ни малейших сомнений, что Мэтт Джексон будет лидировать на отборочных тренировках и выйдет на первые позиции. Если только не получит травму, — тренер дважды стучит по деревянной поверхности стола, — я могу гарантировать, что он выйдет на поле в составе «Вориорз» с первой же игры.

Ага, звучит хорошо, но он не может знать наверняка. С моим багажом будет охереть как трудно влиться в команду. И когда меня отсеют, это будет еще более разрушительно.

Я снова нахожу взглядом Ноа и вдруг понимаю, что даже если так случится, это не будет концом света. Вполне реально, что это станет началом новой жизни.

Репортер справа поднимается с места.

— Мэтт, ходят слухи, что тебе предложили контракт с «Нью-Йорк Кугуарз», который стоил почти в девять раз больше, чем контракт с Чикаго. Что заставило тебя выбрать «Вориорз»?

Мое сердце ухает куда-то под желудок, и я застываю. В голове пусто. Все, о чем я могу думать, это выражение лица Ноа сейчас. И как бы ни хотелось сдержаться, я бросаю взгляд в его сторону. Так и есть. Шок, гнев и боль отражаются на его гладко выбритом лице. Как я выкручусь из этой ситуации?

— Деньги... э-м... были не такими уж большими, — говорю я в микрофон, и мой голос срывается на карканье, как если бы я лгал.

Что я, в общем-то, и делаю. Контракт был на гораздо большую сумму, но абсолютно не стоил потери Ноа.

А потом я понимаю, что все равно его потерял. Отец Ноа выиграл. Спорю на левое яичко, именно он слил прессе эту пикантную новость. Подстраховался, полагаю. Неплохой способ вбить между нами клин.

Я смотрю на репортера и стараюсь не скрипеть зубами.

— В этом году «Вориорз» в отличном составе, и не сомневаюсь, что с таким тренером как Джимми Колдуэлл мы дойдем до Кубка. А кольцо чемпиона для меня важнее денег.

Либо я схожу с ума, и мне мерещится голос Ноа, либо он реально произносит вслух: «Кольцо чемпиона для тебя важнее, чем я». Но когда я смотрю в его сторону, понимаю, что это была игра воображения, потому что Ноа там нет. И я даже не могу за ним пойти.

Тренер берет слово и рассказывает о стратегии нападения, о том, насколько важен для команды такой игрок, как я, но я все продолжаю пялиться вглубь аудитории, откуда выскользнул Ноа.

Рядом слышится покашливание, и я перевожу взгляд на Дэймона, который специально прилетел на пресс-конференцию. Он незаметно указывает на выход, молча спрашивая, не хочу ли я, чтобы он последовал за Ноа, и я киваю.

Судя по тону и содержанию вопросов, неизвестно как надолго я тут застрял. Когда журналисты спрашивают генерального менеджера, каково это быть первой командой с гей-игроком, мне хочется воткнуть себе в ухо нож для масла. Я знал, что это произойдет, но если еще раз услышу этот вопрос или любую его вариацию, вполне возможно, что возьму и спрошу всех этих репортеров, к кому они возвращаются домой по ночам, и как это отражается на их работе.

Дэймон проскальзывает обратно в зал в середине речи менеджера об инклюзивности команды и политике нулевой толерантности, которые в реальности раздевалки просто пустой звук. Легкое покачивание головы — и я узнаю все, что мне нужно. Скорее всего, Ноа уже сидит в своем «Гольфстриме» в ожидании возвращения в Нью-Йорк.

Тэлон все замечает, протягивает руку и сжимает плечо в знак поддержки. Журналистам может показаться, что это жест командной солидарности, но на самом деле Тэлон просто понял, что мое сердце только что вышло за дверь и больше не вернется.

***

После того, как меня наконец-то отпускают с самой длинной пресс-конференции в истории, и толпа журналистов рассасывается, я направляюсь прямо к Дэймону вместе со следующим за мной по пятам Тэлоном.

— Есть идеи, куда он мог пойти? — спрашиваю я.

Дэймон качает головой.

— К тому времени, как я вышел, он уже исчез. Ты так ничего ему и не рассказал?

— Конечно, не рассказал, — огрызаюсь я.

Деймон обшаривает взглядом вокруг, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей.

— Извини, — говорю я чуть спокойнее, — Но что бы это дало?

— Ну, во-первых, вы все еще были бы вместе, — отвечает Дэймон.

— О чем это он? — вскидывает бровь Тэллон.

Я перевожу взгляд с него на Дэймона, затем опускаю глаза.

— Отец Ноа пытался подкупить меня контрактом с Нью-Йорком. Если бы я его подписал, мне бы пришлось порвать с Ноа.

— Но ты с ним все равно расстался, — замечает Тэлон.

— Потому что он не попросил меня остаться.

Рот Тэлона округляется.

— О.

— Я должен найти его и объяснить, почему не согласился на контракт. — Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Тэлон тянет меня назад.

— У нас общий сбор команды.

— Блядь!

— Иди на свой сбор, — говорит Дэймон. — А я найду Ноа.

— А если он уже на полпути в Нью-Йорк?

— Значит, он идиот, — бормочет Дэймон. — Оставь это мне.

Я вынимаю ключ-карту от нашего с Тэлоном номера в гостинице.

— Комната двадцать пять ноль семь. Если найдешь Ноа, передай ему, пусть дождется моих объяснений, прежде чем подаваться в бега. — Я поворачиваюсь к Тэлону: — Давай покончим с этим дерьмовым шоу.

Это первая встреча полным командным составом из девяноста человек и тренерской группы перед отборочными тренировками. Сомневаюсь, что кто-то будет делать перекличку. Могу гарантировать, что некоторые из ветеранов вообще не появятся. Но если отсутствовать буду я, это определенно заметят. Все-таки, мне кажется, это может быть проверкой. Посмотрим, как команда воспримет гея в своих рядах в первый же день.

Встреча в баре несколько недель назад не имеет ничего общего с тем, что меня ждет сейчас.

Мы пересекаем кампус в направлении стадиона. Задержавшись из-за разговора с Дэймоном после пресс-конференции, мы с Тэлоном приходим последними, и все взгляды обращаются к нам — парочке придурков в костюмах. Все остальные в спортивной одежде, взмокшие от полуденной жары. Кажется, тренировка началась без нас.

По какому-то совпадению, а, может, срабатывает мой радар на гомофобов, я сразу же ловлю на себе хмурый взгляд Картера и невольно отвожу глаза. Неприятный момент нарушают Миллер и Дженкинс, которые зовут нас к себе.

— Миленький галстук, — замечает Дженкинс и игриво толкает Тэлона.