Глава 23

МЭТТ

ТЭЛОН: ПЕРВАЯ НОЧЬ В ГОРОДЕ. ВЫПЬЕМ?

Я не могу сдержать стон. Последнее, чего мне сейчас хочется — это пить. Может, из огромных панорамных окон моей квартиры и открывается потрясающий вид на Чикаго, но сама она завалена нераспакованными коробками. Я буквально только что приехал и должен психологически подготовиться к встрече с новой командой, к предстоящим многочисленным пресс-конференциям, а затем и к тренировочным сборам. Не говоря уже о том, что мое сердце вдребезги разбито. Не хочу показаться мелодраматичным, но последние несколько дней были сущим адом.

Джет поехал со мной в Пенсильванию, чтобы помочь упаковать барахло, и теперь мой пустой лофт находится на депонировании. Меня убивает, что в то время как я отправился колесить через всю страну, мой брат вернулся в Нью-Йорк, туда, где осталось мое сердце.

МЭТТ: НЕ СЕГОДНЯ.

В ту же секунду раздается стук в дверь, и это сбивает меня с толку. Я пялюсь на телефон, потом на дверь. Лучше бы это был не...

— Я знаю, что ты там, — раздается голос Тэлона. — И мы не уйдем, пока ты нас не впустишь.

Нас?

Я открываю дверь, и Тэлон с широкой улыбкой на лице протискивается внутрь. За ним следует Шейн Миллер, полузащитник «Вориорз». Его гигантская фигура занимает всю прихожую. Многие думают, что у меня устрашающая внешность, но Миллер огромен, как мифическое существо. Как минимум, шесть футов пять дюймов. Его мускулы размером со штат Теннесси.

Миллер хлопает меня по плечу, и это ощутимо больно.

— Добро пожаловать в лоно семьи, Джексон.

— Как вы узнали, где я живу?

— Позвонили твоему агенту, — отвечает Тэлон.

— И он сказал? Не похоже на Дэймона.

— Не-а. Отказался. Конфиденциальность клиента, «докажи, что ты это ты» и все такое. А потом его бойфренд отобрал трубку и продиктовал адрес. Заставил меня ответить на кучу дурацких вопросов по установлению личности. Любой футбольный фанат наизусть знал бы мою статистику. Но да ладно, жаловаться не буду.

Долбанный Мэддокс.

— Что ж, вы оба можете помочь распаковать вещи, но выходить я сегодня никуда не собираюсь.

Миллер смеется.

— Ох, так новый паренек еще не знает правила игры, а?

— Игры? — спрашиваю я.

— Не столько игры, сколько стиля жизни, — поясняет Миллер. — «Всегда делай то, что говорит Тэлон».

— Не очень-то веселая игра получается. Или стиль жизни, — говорю я.

— Вот, подумываю зарегистрировать как франшизу, — заявляет Тэлон. — Да ладно. По бокальчику с новыми товарищами по команде. Я читал статью. Ну, ту, где пишут, что твоя бывшая команда не считала тебя командным игроком. Так что пришло время делать работу над ошибками или как там говорится.

— К-кто... кто еще там будет? — Ненавижу, когда голос не слушается.

Тэлон хмурится.

— Несколько парней из команды. Не думаю, что туда заявятся все девяносто игроков по списку.

На лице Миллера появляется понимающая улыбка.

— А! Кажется, кое-кто беспокоится, как команда отреагирует на то, что я привел с собой гея. Я прав? — В голосе Миллера нет злобы, только констатация факта, и чувак попал в самую точку.

— Хочешь знать, что случилось, когда меня раскрыли в старой команде? Один из капитанов появился на моем пороге. Я подумал, что он пришел меня поддержать. Даже не знаю, с чего так решил. Вместо этого он стал меня оскорблять и размахивать кулаками.

— Какого хрена? — возмущается Тэлон.

Я киваю, потому что сам примерно так отреагировал в тот момент.

— Что именно он сказал? — спрашивает Миллер.

— Все то же старое гомофобное дерьмо. Что я слюни пускаю на всех членов команды, что он просто обязан защитить их от такого, как я, и все в таком духе.

— Ты, надеюсь, заявил на него? — вскидывает бровь Миллер. — Потому что это совсем не круто.

— Заявить о чем? Мой контракт закончился, к тому же этот парень и пальцем ко мне не прикасался. Я сразу смекнул по выражению лица, когда до него дошло, что он творит. Перед ним мелькнул конец его карьеры, так что парень отступил, прежде чем завязалась драка, но было ясно как день, что ему этого хочется. И я не настолько глуп, чтобы думать, что такого больше не повторится.

Миллер и Тэлон обмениваются нечитаемыми взглядами.

— Ты знаешь команду лучше, чем кто-либо из нас, — говорит Тэлон Миллеру. — Кого мы должны остерегаться?

Тот пожимает плечами.

— Не то чтобы мы встречали парад геев каждый раз, когда ходим куда-то. И я не видел никого из команды с тех пор, как просочились новости о Джексоне. Вряд ли кто-то из них поднимет шум. По крайней мере, не на тренировках. Никто не хочет, чтобы его исключили за то, что он чесал языком.

— Значит, мне просто надо дождаться начала сезона. Потрясающе, — заключаю я.

— Может, идея сегодняшнего выхода в свет даже лучше, чем я изначально думал, — говорит Тэлон. — Мы сможем выяснить, стоит ли ожидать проблем до начала предсезонки, когда пресса будет дышать нам в затылок.

В его словах есть смысл. Можно считать это разминкой перед тем, что меня ожидает через несколько недель, причем без всякого надзора как со стороны прессы, так и руководства команды.

— Окей. Я в деле.

***

— Окей, я пас.

Тэлон и Миллер не обращают на меня внимания.

Название этого заведения соответствует высокомерной атмосфере, исходящей от самого бара. Этот ночной клуб не из тех, к которым я привык. В положительном смысле. Во-первых, здесь есть дресс-код. Обязательно надо быть в рубашке. Никогда раньше не слышал о таком правиле.

Нет ни стробоскопов, ни оглушающей электронной музыки. В помещении царит полумрак, а единственный бар подсвечивается снизу ярко-синими светодиодами. Этот высококлассный клуб разительно отличается от моих старых безвкусных тусовок.

Мы довольно быстро находим остальных членов команды. Футболисты вообще буйный народ во все времена. Дайте им выпивку, и вам останется только следовать на шум и мужской гомон.

Чем ближе мы подходим к ВИП-зоне, заполненной мускулистыми фигурами в окружении полуголых девиц, жаждущих быть ближе к спортсменам, тем сильнее колотится мое сердце.

Охранники пытаются прогнать дамочек, но очевидно, что это бесполезно. Они все равно вернутся. Я отступаю в сторону, чтобы дать девушкам пройти, и в этот момент по всему клубу раздается голос:

— Срань. Господня.

Не знаю, кому из моих новых товарищей по команде принадлежит этот голос, но внутри все обрывается. Мы втроем подходим к длинному столу, и все взгляды устремляются к нам.

— Так это правда? — спрашивает меня Скотт Белл, полузащитник, с которым мы не раз сталкивались на поле. — Ты подписал с нами контракт?

Мне удается кивнуть, но в то же время я избегаю смотреть ему в глаза.

Наступает слишком долгая для шумного ночного клуба тишина, но затем восторженный вопль заполняет пространство. Мой взгляд скользит по присутствующим и останавливается на Дешоне Дженкинсе, фланговом полузащитнике, который смотрит на меня с улыбкой.

— Парни, в этом году мы пойдем до конца. Джексон, за выпивку платит новичок.

— Значит, сегодня раскошелится Тэлон, — отзываюсь я.

Раздается взрыв смеха и протяжные охи.

— Кроме того, он зарабатывает больше всех нас. Может себе позволить, — добавляю я.

Лед тает, и парни освобождают место для нас с Миллером, пока Тэлон направляется к бару, по дороге показав мне средний палец.

Выпивка льется рекой, общение идет легко — в основном разговоры крутятся вокруг предстоящего сезона, все подтрунивают над одним из парней, который женится на следующей неделе.

Я откидываюсь на стуле, смеюсь в нужных местах, притворяюсь, что поглощен происходящим. Но на самом деле меня не покидает напряжение. Все жду, когда упадет пресловутый второй ботинок. Может, мой дебютный сезон в качестве открытого гей-игрока будет именно таким. Постоянное ожидание комментариев. Пассивная агрессия. Реплики. Дай бог, чтобы я ошибался, потому что здесь и сейчас просто невозможно полностью расслабиться. Мне нельзя быть таким напряженным на поле, иначе я буду терять мяч чаще, чем Бретт Фарв.

В какой-то момент Миллер наклоняется ко мне:

— Ты как?

Я натягиваю на лицо притворную улыбку:

— Пока все хорошо.

Конечно, могло быть и хуже, но спустя всего несколько минут мои страхи становятся реальностью:

— Окей, — говорит Белл и плюхается на свободный стул напротив нас. — Я просто спрошу. Потому что здесь все об этом думают.

Миллер напряженно застывает рядом, готовый вскочить с места — полагаю, чтобы схлестнуться с Беллом, — но я его удерживаю. Сначала мне нужно узнать, какую хрень собирается выдать этот парень. И я не позволю Миллеру попасть из-за меня в неприятности.

— Ты ведь встречаешься с тем парнем, Хантингтоном, верно? — начинает Белл.

Блядь, все даже хуже, чем я думал. Я был готов отвечать на вопросы о моей ориентации. Но о Ноа? Сама мысль о нем приносит боль, хотя мы все еще должны притворяться на публике, что вместе.

Я делаю большой глоток пива, чтобы смочить пересохшее горло.

— Ага.

Теперь пойдут настоящие вопросы. «Как это работает?» «Кто кого трахает?» «Кто у вас в паре девушка?»

Брр. Брр. Брр.

— А правда, что его папаша — полный говнюк? В смысле, он же, кажется, следующий президент или что-то вроде того?

Я слишком молод для сердечного приступа, но Белл решительно настроен меня довести. Я скольжу глазами по присутствующим, задаваясь вопросом, неужели это действительно происходит, и понимаю, что все взгляды устремлены на меня. Все ждут моего ответа.

Я прочищаю горло.

— Ноа Хантингтон Второй — очень чуткий и сострадающий человек, которого я уважаю и которым восхищаюсь. Он станет отличным президентом.

Никто не реагирует, и я уверен, что все они видят насквозь ту чушь, что я горожу.

— А они... х-м, — тянет Белл, — они неплохо тебя натаскали.

Я выдавливаю улыбку.

— О, а еще он самый большой говнюк, которого я когда-либо встречал.

— Я так и знал! — восклицает Белл и хлопает ладонью по столу под смех остальных.