— Знаю. Именно поэтому эта группа искала солиста. Последний их, видимо, кинул ради контракта на запись.

— Это просто потрясающе! — Ноа обходит диван и обнимает моего брата, и это меня бесит.

Когда я рассказал ему о Чикаго, в ответ получил лишь ворчливое «Поздравляю и все такое». Блядь, даже не так.

Я стряхиваю ревность и сосредотачиваюсь на Джей-Джее, потому что от постоянного анализа всего произошедшего за день меня уже голова трещит.

— Если ты именно этого хочешь в жизни, нужно сделать все правильно. Знаю, ты говорил, что не хочешь никаких подачек, но все-таки позволь помочь...

— Я у тебя денег не возьму, — отрезает Джей-Джей.

— Даже если найдешь подработку помимо концертов, на арендную плату все равно не хватит. Разреши мне...

— Можешь остаться здесь, — прерывает меня Ноа. — Без всякой платы. Столько, сколько понадобится.

Мой взгляд устремляется на Ноа.

— Ты бы... сделал это?

От появившейся перспективы лицо брата озаряется.

— А я для тебя буду готовить, или убирать, или...

— От твоей стряпни я отказываться не собираюсь, — говорит Ноа. — Но на самом деле, все это ерунда. Нью-Йорк охеренно дорогой город, а у меня есть место.

Джей-Джей поворачивается ко мне.

— Ты не против, если я останусь?

Если быть честным, то против. Но причины, по которым мне хочется, чтобы Джет переехал со мной, ужасно эгоистичны. Мне осточертело жить одному. Но это не значит, что я могу попросить Джей-Джея отказаться от своей мечты только для того, чтобы не возвращаться в пустой дом.

— Это твоя жизнь.

— Давай так. Подачек я, конечно, не приму, но если вдруг буду нужен в Чикаго, позволю тебе оплатить билет первого класса, — ухмыляется Джей-Джей.

— Туда лететь всего два часа, — смеется Ноа. — Можешь и автобусом доехать.

— Говорит парень, у которого свой собственный «Гольфстрим», — бормочу я.

Ноа игриво отвешивает мне подзатыльник.

— Когда тебе надо отметиться в тренировочном лагере? — спрашивает Джет.

— Через три недели я должен быть в университете Милуоки.

— Милуоки? — спрашивает Ноа. — Разве лагерь не в Чикаго?

— Далеко не все команды проводят тренировочные сборы на своем собственном стадионе, — поясняет Джей-Джей.

— Во-первых, так сохраняется дерн, во-вторых, совместное проживание в гостинице якобы создает дружескую связь между членами команды, ну и все такое прочее, — добавляю я.

— Если уж занесло в Милуоки, только и остается, что общаться и сближаться. Но почему именно Милуоки?

— Уж, по крайней мере, не Хобокен, Нью-Джерси. — Я пытаюсь сдержать улыбку.

— А вот если бы это был Хобокен, ты был бы ближе к дому, — говорит Ноа.

Улыбка сползает с моего лица. Дом. Если Ноа хочет, чтобы я считал это место домом, какого хрена он не просит меня остаться?

Ноа пялится на меня, словно понимает, что облажался, и пауза слегка затягивается.

— Ну... — подает голос Джей-Джей. — Хм-м... да, неловко получилось.

Похоже, нам с Ноа не особо удается скрывать странную подвешенность наших отношений. Вроде как расстались, но в то же время вместе.

— Мне нужно сделать пару звонков по поводу «Радужных Коек». — Ноа взбегает по лестнице быстрее, чем Джон Росс в спринте на сорок ярдов.

— Что это было? — спрашивает Джей-Джей.

— Мы, хм… расстались.

— Что? Когда?

— Сегодня. — Я массирую висок.

Что, мать вашу, все это значит? Потому что на самом деле я себя не узнаю.

— Все немного странно. По сути, мы вместе до тех пор, пока я не уеду в тренировочный лагерь. Так что, мы как бы заранее уведомили друг друга о намерении расстаться. Кажется, так говорят?

— Реально, очень странно. — Брат плюхается на диван рядом со мной. — Но тогда ты уверен, что не против, чтобы я тут остался? Разве не будет еще более странно, что твой брат живет с твоим бывшим?

— Не. Мы с Ноа все еще друзья. И он согласился поддерживать видимость, если понадобится. Оказывается, легенда «У меня есть бойфренд» более правдоподобна для гомофобов, опасающихся приставаний в раздевалке, чем «Ты не в моем вкусе».

Джей-Джей фыркает.

— Значит, еще три недели, да?

— Думаю, может, выдвинусь в Чикаго раньше. Надо собраться, перевезти все вещи.

— Ты можешь себе позволить заплатить кому-нибудь за все это. — В тоне и взгляде брата сквозит подозрение.

— Теперь, когда знаю, что все кончено, не уверен, сколько еще смогу оставаться.

Чем дольше я здесь, тем меньше хочется уезжать.

— Так не уезжай. — Джей-Джей говорит так, будто это легче легкого.

— Ноа не хочет отношений. Он не из тех, кому нужно «долго и счастливо». Я должен это принять. Мы были честны друг с другом с самого начала.

— Но... — Джей-Джей прикусывает губу.

— Но что?

— Ничего. Просто я думал, вы будете сильнее бороться друг за друга. Вы же до отвращения влюблены. Отстойно, что такая чепуха, как расстояние, вас разлучит.

— Джет...

— О, черт. В ход пошла тяжелая артиллерия. Ты назвал меня «Джет». Может, ты умираешь? Вот что происходит?

Не могу смотреть на брата, когда выдавливаю из себя:

— Есть кое-что, чего ты не знаешь о нас с Ноа. Это было одолжение. Мой агент сказал, что будет лучше, если все подумают, что у меня стабильные отношения. Так мой имидж «тусовщика» был бы очищен. Пресса выставила меня этаким гей-плейбоем, у которого проблемы с алкоголем и прочей херней. Все это время Ноа только притворялся моим бойфрендом. Это пиар-трюк.

— Чушь собачья.

— Это правда. Он всего лишь мой билет обратно в НФЛ.

— Я не имею в виду то, как вы встретились. Чушь собачья, что Ноа никогда не был твоим настоящим парнем. Вы практически вместе живете, все время вьетесь вокруг друг друга. И не думай, что я не слышал, как вы трахаетесь, мне не просто так пришлось раскошелиться на наушники со звукоизоляцией. Я завидую тому, что между вами, парни, и если ни один из вас этого не видит, значит, вы оба нахрен слепые. — Внезапно Джей-Джей вскакивает с места, и я вздрагиваю. — Боже, это же идея для песни!

Я не успеваю глазом моргнуть, как он взлетает по лестнице в свою спальню. Дверь захлопывается и через пять секунд раздаются звуки гитары.

Мой взгляд возвращается к ноутбуку, и сердце разрывается на части при виде списка квартир в Чикаго.

Какого хрена я творю?