Глава 18

НОА

Проведя время с Джетом, я кое-что понял. Каждый раз, когда друзья называли меня заносчивым придурком, а я от них отмахивался, потому что абсолютно убежден, что не похож на отца, я не осознавал, что они правы, и был слишком заносчив, чтобы это увидеть.

Этот девятнадцатилетний паренек больше меня знает о реальном мире.

Я не идиот. Мне прекрасно известно, что в мире полно бездомных — я читаю статистику, постоянно вижу их на улице, выпрашивающих милостыню. Но когда Джет, как ребенок с синдромом дефицита внимания, пропустивший прием таблеток, талдычит, что не найди он Мэтта, то оказался бы в полном и безоговорочном дерьме, меня вдруг осеняет, что он мог пополнить эту самую статистику.

— Но почему ты не мог остаться в своем родном городе? — спрашиваю я.

— Парень, с которым я встречался, скрывал свою ориентацию, так что если бы мы съехались, это выглядело бы подозрительно. Кроме того, не думаю, что мы так уж нравились друг другу. Да и наш Дерьмовиль, штат Теннесси, не особо богат на перспективы. Шар со своим бойфрендом живет в крохотном трейлере и вот-вот родит малыша. Не говоря уже о том, что родители от нее отрекутся, если она станет мне помогать. У меня было несколько друзей, но не настолько близких, чтобы сказать им: «Эй, меня выгнали за то, что я лизал член. Могу я на неопределенный срок поселиться у тебя на диване?»

Я не могу сдержаться и смеюсь.

— У тебя довольно колоритная манера «каминг-аута». Что бы стал делать, если бы не нашел Мэтта?

— Есть один онлайн-форум, там я познакомился с парой местных ребят. Думал, смогу перекантоваться у них, пока не соображу, что делать. Я потратил все свои деньги на дорогу сюда.

— Ты собирался жить у людей, с которыми познакомился в интернете? Неужели родители никогда не учили тебя остерегаться незнакомцев?

Хотя о чем я говорю? Судя по тому, что я слышал от обоих братьев, родители их вообще ничему не учили. За исключением того, как бросать футбольный мяч, чтобы скрыть гейство Мэтта.

— Все совсем не так. — Джет достает телефон, входит на страничку форума, открывает раздел «Радужные койки» и показывает мне. — Здесь постят те, у кого есть свободная кровать или диван. И любой, кто испытывает трудности после того, как его выгнали, может найти временное прибежище. Что-то вроде ресурса Airbnb, где можно снять жилье от частника, но это только для геев.

Либо я пессимистичная скотина, либо Джет более наивен, чем мне казалось.

— По мне, так звучит, как отличный способ оказаться запертым в каком-нибудь подвале и пожертвовать свою кожу в качестве материала для костюмчика.

— Прелестная картинка. Те, кто выставляют предложения, вряд ли проходят серьезную проверку, но у многих людей просто нет другого выхода.

— Можно взглянуть?

Джет протягивает телефон, и чем больше объявлений я просматриваю, тем большим мудаком себя чувствую. Я живу в доме с четырьмя спальнями, один. Ну, буду жить один, когда Мэтт с Джетом уедут. Если уедут. Я громко вздыхаю. Совсем не хочется, чтобы они уезжали.

Но, оказывается, есть люди, живущие в однокомнатных квартирах, которые предлагают нуждающимся свои диваны, раскладные футоны или даже просто место на полу.

Конечно, это может быть опасно, но сама идея очень вдохновляет. При правильной поддержке, с правильными каналами...

— Почему мне видится светящаяся лампочка над твоей головой? — любопытствует Джет.

— Это просто блестяще! Нужно, чтобы это было нечто большее, чем просто сноска на небольшом форуме. Если в эту идею вложить определенную сумму денег...

— Ключевое слово — деньги. Ты забываешь, что это дерьмо на деревьях не растет.

— Клянусь богом, вы с Мэттом такие милые. — Они все время забывают, насколько я богат.

— Милые? — любопытствует Джет. — Лучше ко мне не подкатывай. Не только потому, что ты с моим братом. Ты же старик!

— Огромное тебе «пошел в жопу». Двадцать шесть — это еще не старость, и я не собираюсь тебя трахать. Я влюблен в твоего брата, придурок. — Я округляю глаза. — Только не говори ему, что я это сказал.

Кто тянул меня за язык? Эта мысль не должна была быть озвучена. Она вообще не должна была появляться в моей голове.

Я пытаюсь убедить себя, что это всего лишь часть представления. Ага. Не больше и не меньше.

Просто. Часть. Представления.

— А ты ему не говорил? — любопытствует Джет. — Разве ты не сказал это в том интервью для журнала?

Мое сердце бешено колотится.

— Тебе нужно кое-что узнать о наших с Мэттом отношениях.

Я уже не разбираю где правда, а где ложь. Все начиналось как деловое соглашение, но потом переросло в нечто более глубокое. Мэтт мне небезразличен. Я хочу для него самого лучшего. Но это совершенно не в моем стиле. Мне нужно постоянно себе об этом напоминать, чтобы не терять связь с реальностью и не забывать, что все это фейк.

Мэтт дал слово, что не влюбится, и, насколько я могу судить, он его сдержал. Поэтому я должен выполнить свою часть сделки и не нарушить соглашение о конфиденциальности.

— Во время интервью я сказал, что мы влюблены, потому что с точки зрения рекламы это лучше, чем заявить, что мы просто трахаемся, пока Мэтт не получит контракт НФЛ.

— И все же ты не хочешь, чтобы Мэтт уезжал в Чикаго. Это же очевидно. Каждый раз, когда речь заходит о контракте, ты весь напрягаешься.

Я пялюсь на свои ноги.

— Как ты и говорил, Мэтт — это и есть футбол. Никаких шансов, что он предпочтет меня своей мечте.

— Может и предпочтет. Не узнаешь, пока не спросишь.

— Ладно, этот разговор свернул куда-то не туда. Просто не разболтай о том, что я сказал. У нас с Мэттом изначально все было временным. А теперь вернемся к той идее. У меня достаточно средств, чтобы превратить ее в нечто массовое, популярное по всей стране. В смысле, начнем с малого, убедимся, что проект жизнеспособен. Нужно будет тщательно проверять людей, предоставляющих ночлег, и еще много чего другого. Но я очень хочу этим заняться.

— Так ты серьезно? — Джет заявляет это так, будто ему только что сообщили, что зомби-апокалипсис начался. В его голосе звучит смесь неверия и непонимания.

— По крайней мере, хочу обсудить это с отцом.

Плечи Джета опускаются.

— Вот и конец идее.

— Почему ты так говоришь?

— Я видел твоего отца по телеку. Не знаю, как сформулировать, чтоб тебя не обидеть, поэтому просто скажу: он похож на политикана, который на каждом углу кричит о семейных ценностях, а потом его застукивают в убогом мотеле с проституткой.

Я смеюсь.

— Как я рад, что ты постарался меня не обидеть, Джет.

Боже, я люблю этого паренька... как брата, конечно. К тому же, трудно обижаться на правду. В смысле, мне неизвестно наверняка, есть ли у отца интрижки, хотя сомневаюсь. Он слишком печется о своем имидже. И, тем не менее, я рос в огромном холодном особняке и прекрасно знаю, что между родителями любви нет. Их счастливый брак — всего лишь политическое соглашение. Совсем как у нас Мэттом.

— Всегда пожалуйста, — отзывается Джет, то ли не замечая сарказма, то ли игнорируя его.

— Хорошо, а если так: я расскажу об этой идее отцу и, если он откажет, встречусь со своими парнями по финансам и посмотрю, что смогу сделать сам.

— С парнями по финансам? — усмехается Джет. — Кто так говорит вообще?

— Э-м, твой брат, например. Он общался со своими парнями насчет инвестиций.

— Ах, эта шикарная жизнь богатых и знаменитых.

— А у тебя какие планы на будущее, юный маэстро?

— Худшее имя супергероя на свете.

— Надеешься однажды стать известным? Петь перед миллионами фанатов, трахать каждого сладкого мальчика, который на глаза попадется.

— Ты практически описал мою нынешнюю жизнь... ну, за исключением миллионов фанатов. — Джет шевелит бровями.

— Как скажешь, жеребчик.

— Ну ладно, хорошо. Если честно, всех моих сладких мальчиков можно пересчитать по пальцам одной руки. Так себе достижение.

— А наши экскурсии по колледжам не убедили тебя поступать?

— Не-а. Все эти цементированные храмы науки не для меня.

— Сделай мне одолжение, — прошу я.

— Конечно.

— Обрушь эту новость на Мэтта завтра, когда я буду на работе.

Джет хохочет.

— Договорились.

***

— Хочу открыть благотворительный фонд ЛГБТ, — выпаливаю я.

Советники отца смотрят так, будто у меня выросла вторая голова, поэтому я повторяю, но на этот раз медленнее.

— У нас уже есть фонд Хантингтонов, который жертвует деньги многим благотворительным организациям, в том числе и ЛГБТ, — возражает Джон, менеджер предвыборной кампании отца.

— Я думаю о создании приютов для бездомных подростков. Все немного сложнее, но это если в двух словах. Это, скорее, будет что-то вроде приложения для поиска пристанища.

Так и знал, что старички не поймут. Ага, это подтверждает смятение на их лицах. Надо было придерживаться версии о приютах.

Роб, советник отца, наклоняется к нему.

— Не думаю, что в данный момент это удачный ход для кампании. У вас уже есть голоса представителей ЛГБТ благодаря Ноа. — Он кивает головой в мою сторону. — Если будем слишком сильно давить, можем потерять консервативных демократов.

— Ладно, скажем так, — начинаю я, — в любом случае я открою этот фонд, и вам решать, как мало или много будет в него вовлечена кампания. Просто хотел предупредить о своих планах.

— Как ты собираешься финансировать этот проект, если я не буду участвовать? — спрашивает папа.

Я с трудом сдерживаю смех. Отец прекрасно знает, что у меня есть свои средства, но ему нравится притворяться, что я его наследник и «стою» меньше него.

— Я поговорю со своими парнями по финансам и осуществлю задуманное.

Папа потирает подбородок, напоминая карикатуру злодея.

— Что ж, я полностью «за».

Я во всеоружии ожидаю сопротивления, и уже готов выдвинуть заготовленный ряд аргументов, но тут до меня доходят его слова.

— А?

— Вы не могли бы оставить нас с сыном минутку? — просит отец.

Его приспешники мгновенно повинуются.