И она не отпускает его до тех пор, пока я не начинаю медленно трахать труп для ее удовольствия.

На мгновение я закрываю глаза, когда начинаю входить и выходить из Даниэль, но снова открываю их, когда Молли требует моего внимания.

 — Папочка? — зовет она с невинным видом.

 — Да, детка? — кряхчу я, продолжая толкаться в мертвую суку.

 — Смотри на меня, — говорит она, закусывая нижнюю губу.

Мой взгляд опускается на ее руки, и я усмехаюсь, когда понимаю, что она приподнимает юбку, и я вижу, как двумя пальцами она скользит в свою киску. Молли начинает медленно покачиваться на животе Даниэль, пытаясь поймать мой ритм и синхронизироваться со мной. Хотя в данный момент я не внутри нее, сейчас она косвенно живет жизнью этой мертвой суки, и я знаю, что она умирает от желания почувствовать каждый мой толчок и то ощущение, которое она получает, когда мой проколотый член врезается в нее.

Молли, раздвинув ноги немного шире, продолжает быстро вводить и вынимать пальцы из своей узкой киски, и я начинаю завидовать тому факту, что сейчас она может чувствовать себя, а я — нет.

 — Дай мне, — говорю я, тяжело дыша, и открываю рот. Молли обнажает зубы в опасной ухмылке, а затем вытаскивает пальцы из себя и сует их мне в рот.

Вкус ее.

Гребаная эйфория, обильно наполняющая ее узкий вход всякий раз, когда она готова позвать меня в свою нирвану.

Это всегда было одним из моих любимых занятий в мире. На вкус она как нектар из цветков жимолости, и слишком много его достаточно, чтобы сделать тебя пьяным, и я выпивал его слишком много прежде и отступал, пока она снова не смогла бы меня обработать. 

И чем сильнее я врываюсь в эту бесполезную пизду, чем больше ощущаю вкус Молли на ее пальцах, тем больше мир начинает терять фокус. Обычные вещи — огонь, горящий в другой бочке для мусора рядом с нами, луна, стоящая сейчас высоко в ночном небе, звезды, наблюдающие за нами — все это больше не кажется реальным. Единственное, что сейчас удерживает мое внимание, это удовлетворение моей малышки, и я знаю, что делаю то, что она хочет, потому что вижу, как ее сердце снова бьется в груди. Красное, как кровь, затем черное, как наша душа. Снова и снова, пока я, протянув руку, не прикасаюсь к ней.

Молли отталкивает мои руки от своих дерзко торчащих сисек и тянется за своей Джиджи, направляя лезвие на меня. Она может заколоть меня прямо здесь, закончить мою бесполезную гребаную жизнь, и я умру счастливым, зная, что это было то, чего хотела моя малышка.

 — Продолжай смотреть на меня, — напевая, шепчет она, пристально тупо уставившись на меня, пока язвительность овладевает ее чувствами. Я смотрю на ее руки и улыбаюсь, когда вижу, как она вставляет Джиджи в свою киску до самого конца. Кровь начинает просачиваться из-под ее рук, крепко вцепившихся в рукоятку, но она делает это для меня.

Я снова рычу и стискиваю зубы, капля пота скатывается по моему лицу. В этот момент Молли вытаскивает Джиджи и вонзает его в бедро Даниэль.

 — Это мое, — шепчет она.

Отодвигаясь и садясь своей мокрой киской на лицо мертвой девушки, Молли открывает рот. Она знает, что ее папочка готов взорваться, и если бы дерьмо имело смысл прямо сейчас, как это обычно бывает, меня бы потешила ее ревность.

— Я хочу его! — кричит она, отталкивая меня изо всех сил.

Я вытаскиваю свой член из дырки Даниэль, и Молли, наклонившись вперед, немедленно заглатывает мою длину. Нежно положив руку ей на затылок, я усмехаюсь, видя, что она трется киской о лицо сучки. Возможно, у нее не получится кончить таким способом, но, похоже, она будет проклята, если не попытается.  

Стону, когда она начинает давиться моим членом и, наклонившись, крепко шлепаю ее по заднице. Вот как она узнаёт, что папочке нравится то, что она делает, а Молли всегда была поклонницей порки.

 — Папочка близко, детка, — предупреждаю я ее хриплым голосом.

Не то чтобы она когда-либо позволяла мне кончать где угодно, кроме одной из ее дырок, но я предпочитаю давать ей выбор из уважения.

Молли берется рукой за основание моего члена и начинает скользить по нему своими мягкими губами и кружить языком, а затем другой рукой сжимает мои яйца так сильно, как только может. Она знает, что мне нравится немного боли во время траха, и я ценю, что она не боится дать мне это.

 — Молли…

Один сильный толчок в ее рот, и я кончаю. Молли, смотря на меня слезящимися глазами и сохраняя зрительный контакт, очень медленно скользит губами по моему члену.

 — Я люблю тебя, папочка, — говорит она, в последний раз втянув меня в рот.

 — Знаю. Я тоже тебя люблю, малышка, — говорю я со смехом, садясь на пятки. Молли слезает с Даниэль и садится рядом со мной, глядя на меня своими обожающими глазами.

 — Как нам от этого избавиться? — спрашивает она, не отрывая от меня взгляда.

Проведя рукой по волосам, я обнимаю ее за плечи.

 — Я просто брошу эту сучку в огонь, а потом сделаю то же самое с ее парнем. Затем мы можем пойти домой и немного поспать, а?

Она кивает, а затем радостно прижимается ко мне.

«Сумасшедшая сучка», — с нежностью думаю я, усмехаясь, когда мы сидим молча, осмысливая остатки ночных событий.