Глава 8 Его озабоченность

Мне нравятся классические вещи.

Машины, фильмы и, конечно же, вторую волну удовольствия от секса с моей милой Молли.

Сегодня она кажется немного отстраненной, поэтому я решаю не пытаться заниматься последним, а вместо этого сижу на диване в гостиной и листаю автомобильный журнал. Вздохнув и решив, что мне скучно, я бросаю его через всю комнату. Не знаю, что с ней не так и почему она такая тихая, но не стану расспрашивать ее, потому что у меня нет настроения на разгадывание одной из ее маленьких загадок.

Меня беспокоит, что в последнее время она все чаще выпускает их наружу, и мне интересно, не сломался ли ее разум окончательно и не погрузил ли ее в бездонную тьму, из которой Молли не может выбраться. Я уже много раз спасал ее, когда она была на краю, хотя не знаю, смогу ли делать это снова и снова. Не потому, что я не хочу этого, а потому, что думаю, что она счастливее всего, когда находится в месте, которое понимает только она.

В этом мире есть место и для меня — я знаю это, потому что Молли никогда бы меня не оставила, но мне интересно, действительно ли она хочет, чтобы я последовал за ней в пропасть ее отчаяния. Только так я буду знать, что она в безопасности, с радостью спущусь в ад только ради удовольствия ощущать вкус ее губ всякий раз, когда она позволяет мне это сделать.

Я барабаню пальцами по подлокотнику дивана, а затем решаю встать и снова проверить ее. Она пролежала в постели весь день, бормоча себе что-то под нос и прижимая себе свою любимую куклу.

Не думаю, что она была под сильным впечатлением от того, что я трахал ту мертвую девушку, как она хотела, или, возможно, она, наконец, спустилась с той высоты, которую я покинул часы назад.

Как можно тише я иду по коридору в нашу спальню, а затем, осторожно открыв дверь, захожу к ней. Сейчас Молли лежит на спине, раскинув руки и ноги на кровати и уставившись в потолок. Ее кукла лежит у нее на груди, и она не выглядит так, будто жаждет поговорить, поэтому я решаю вывести ее из этого гребаного безумия, которое угрожает раздавить ее.

— Привет, малышка, — мягко говорю я с порога.

Ничто в этом мире меня не пугает — если только это не Молли в разгаре одного из своих настроений. Не то чтобы я когда-либо мог подумать, что она может навредить мне, потому что знаю, что она этого не сделает. Это просто страх увидеть ее резкое изменение у меня на глазах, которое заставляет чувствовать меня абсолютно беспомощным.

— Привет, папочка, — отвечает она, напевая слова.

Бл*ть, она все еще там.

— Как ты? — спрашиваю я так осторожно, как только могу.

— Я хочу кого-нибудь убить, — отвечает она прямо.

Приподняв бровь, я делаю еще один шаг в комнату.

— Да? И кого?

— Все равно.

Я провожу рукой по своим губам и осторожно смотрю на нее, когда она приподнимается на локтях на кровати. Медленно она поворачивает ко мне голову и улыбается.

— Хочешь убить кого-нибудь со мной, папочка?

Мой член твердеет, и я не знаю почему, но знаю, что попытка трахнуть ее прямо сейчас может закончиться тем, что я останусь без члена. В этом отношении с Молли волнительно. Я никогда не знаю, убьет она меня или трахнет, и это делает наши отношения интересными.

— Я тебе скажу вот что, — начинаю я, сунув руки в карманы, чтобы казаться менее опасным монстру в ее голове, — как только ты почувствуешь себя лучше, мы выйдем и немного повеселимся. Хорошо?

Молли, надувшись, падает обратно на кровать, затем хватает свою куклу с колен, куда та упала, и швыряет ее через всю комнату в небольшой вспышке гнева, к которому я уже привык.

— Ты знаешь, что папочка всегда заботится о тебе и делает все возможное, чтобы ты получала все, что захочешь, — говорю я, полностью заходя в комнату. Подойдя к тому месту перед комодом, куда приземлилась кукла, я поднимаю ее, смахиваю с неё пыль и, вернувшись к Молли, кладу ее на кровать рядом с ней. — И как ты можешь веселиться, когда я вижу, что ты все еще не моя малышка?

— Прости, — тихо говорит она.

Увидев, как задрожала ее нижняя губа, я наклоняюсь и нежно целую ее.

— Тебе не за что извиняться, Молли. Просто оставайся здесь, пока не почувствуешь себя лучше, — когда бы это, черт подери, ни случилось, — а затем мы выйдем и покажем миру, чего ему не хватает. Похоже на план?

Она вытирает слезы со своего прекрасного лица и кивает.

— Хочешь пообниматься? — с надеждой спрашивает она меня.

— Да, черт возьми, — отвечаю я с ухмылкой.

Если повезет, я узнаю, когда это дерьмо, наконец, покинет ее организм, потому что она залезет на меня и будет скакать до тех пор, пока мы оба не потеряем сознание.

Я слегка подталкиваю ее, и она тут же поворачивается на бок, ее маленькая фигурка принимает позу зародыша. Опустившись на кровать, я ложусь прямо за ней, притягивая ее к себе и целуя в затылок. Она скоро уснет, и, честно говоря, я, наверное, тоже.

И это заставляет меня задать себе тот же вопрос, который я всегда себе задаю, засыпая с Молли.

Проснусь ли я завтра в Раю ее объятий или в огненных безднах Ада, искупая грехи, которые совершил в своей жизни до сих пор?