ЭПИЛОГ

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

Эпилог и момент, которого я так долго ждал…

Кип

Никакого предупреждения не потребовалось, потому что борода вернулась — не такая густая, как когда-то, но когда-нибудь станет.

Я сохраняю свои волосы такими же — коротко выбритыми по бокам и более длинными на макушке, — потому что, откровенно говоря, с отрастающей густой бородой, я немного похож на викинга, и это чертовски круто.

В ближайшее время со мной никто не будет шутить.

— Детка, ты видела вещи, которые моя мама оставила на кухне? — Мои родители недавно были здесь в гостях; как только они узнали, что у меня есть девушка, они без колебаний вылетели встретиться с ней из любого города, где бы они ни находились.

— Нет, не видела, и что на этот раз?

Моя мама сразу же привязалась к Тэдди, и за два месяца с тех пор, как мы официально начали встречаться, она уже начала мысленно планировать свадьбу. Я не знаю, как отношусь к вмешательству моей мамы, учитывая, что у нас с Тэдди еще даже не было секса, но я ничего не могу сделать.

Я смирился.

— Кажется, она прислала мне кое-какую одежду, свитера и прочее. Она сказала оставить себе то, что хочу, и отослать обратно то, что нет.

— Что? Почему она так поступила?

— Потому что именно этим занимается Лилиан Кармайкл. — Я беру с прилавка стопку сложенной одежды, совершенно новой, с бирками, и поднимаю ее. — Вот видишь! Это все для меня. Половина из них слишком мала.

Моя мама до сих пор не понимает, что я ростом шесть футов четыре дюйма и ношу большой размер, с тех пор, как был первокурсником в средней школе.

— Она ничего не может с собой поделать, детка. Мне очень жаль.

— Не извиняйся, это так заботливо. Мне придется послать ей сообщение с благодарностью.

У них троих, Тэдди, мамы и Рони, есть этот странный групповой чат, где они посылают мемы и шутки туда и обратно почти каждый день — большинство из них на мой счет. Ха-ха.

И пусть. Я просто рад, что она нравится моей семье.

Сначала я не был уверен, как пройдет знакомство моих родителей с ней — Тэдди не из богатых семей, и у нее нет родословной. Но, как оказалось, мои родители просто заботливые, а не полные придурки. Они хотят, чтобы я был счастлив, и я не буду лгать и говорить, что это не имело бы значения, если бы им не понравилась Тэдди.

Потому что так оно и было бы.

В конце семестра Тэдди планирует переехать в мой дом из своей квартиры с Марайей.

Это имеет смысл, так как:

1. Она все равно всегда у меня дома.

2. Марайя не смогла улучшить свои оценки и, вероятно, будет переведена в общественный колледж.

3. Эти двое не могли бы отдалиться друг от друга больше, чем есть сейчас, и это сильно напрягает их дружбу, так что Тэдди все равно бы съехала.

4. Она все равно всегда у меня дома.

Мои родители полностью поддерживают ее переезд, и мама Тэдди тоже была потрясающей, радуясь, что ее дочь будет бороться с этим миром намного меньше.

— А ты знаешь, что мне прислала твоя сестра?

Дерьмо. Моя сестра становится хуже, чем моя мать, посылая нелепые подарки, записки и глупое дерьмо, которое Тэдди никогда не будет использовать. Например, неуместные футболки с цитатами на них, и золотые браслеты с ненормативной лексикой.

— А я хочу это знать?

— На самом деле, я думаю, что да. — Она медленно приподнимает подол розовой рубашки с надписью «Распространяй доброту, как конфетти». Оттуда выглядывает кусочек красного кружева, который покрывает весь ее живот.

— Э-э... что это такое?

— Это тэдди. — Она смеется. — Уловил?

Да, я уловил.

— Моя сестра прислала тебе белье? Что, черт возьми, с ней не так?

— Это тэдди, Кип. Тэдди? — Она пристально смотрит на меня, ожидая, что я пойму, но я медлю. — Уверена, тебя не так уж сильно ударили по голове.

Она тянется к ширинке своих джинсов, медленно расстегивает их, затем спускает джинсовую ткань вниз по своим стройным бедрам. Поворачивается и направляется к лестнице, красные кружевные стринги аккуратно примостились между двумя очень сексуальными ягодицами.

Тэдди.

— Оххх…

Она подмигивает мне через плечо, покачивая бедрами, ладонь скользит вверх по блестящим перилам. Длинные волосы рассыпаются по ее плечам при каждом движении.

Добравшись до верха, она поворачивается, поднимает футболку и стягивает ее до конца.

— Срань господня.

Я не теряю времени, перепрыгивая через две ступеньки, а моя девушка визжит и бежит в спальню.

Когда я добираюсь туда, она уже на кровати, стоя на коленях, мы оба задыхаемся и смеемся.

— Ты такой медлительный, — шутит она. — И я не имею в виду, сколько времени тебе понадобилось, чтобы добраться сюда.

— Моя сестра — извращенка, раз посылает тебе нижнее белье.

Она проводит пальцем по одной из атласных лямок, дразня меня.

— По-моему, это очень умно.

— И все же она не должна была посылать моей девушке такие откровенные вещи. — Я звучу как недовольный малыш.

— Неужели, Кип? Ты решил теперь превратиться в ханжу?

— Моя семья так глубоко забралась к нам в отношения, что я даже не представляю.

— Перестань дуться и подойди поцеловать меня.

Забравшись на кровать, я тоже встаю на колени, руки скользят по ее обнаженным рукам к плечам. Я зацепляюсь большими пальцами за лямку нижнего белья, стягивая его вниз.

Ласкаю ее груди, подушечками пальцев нежно скользя по ее твердым соскам.

— Кажется, я готова, — стонет она, запрокидывая голову.

Я целую нежную кожу там, осторожно, чтобы не исцарапать ее щетиной своей бороды.

— Готова к чему, детка?

— Заниматься сексом. — Тэдди закатывает глаза.

Мы ждали два месяца. Я ждал, когда она скажет, что готова, не торопя и не давя на нее, но все равно желая трахнуть ее.

— Моим презервативам уже почти сто лет.

— Тогда хорошо, что я принимаю таблетки.

И что теперь говорить?

— Когда ты это сделала?

— В прошлом месяце. Я ходила в службу здравоохранения, чтобы быть в безопасности… на всякий случай.

— Ты имеешь в виду, что я могу заняться с тобой любовью без резинки?

— Гм... да?

Как мило!

Я почти никогда не был так возбужден за всю свою гребаную жизнь.

— Я ждал этого момента.

Тэдди смеется — пронзительный нервный смешок.

— Может, ты прекратишь?

— Нет, не могу, слишком возбужден.

— Ты должен быть спокойным и серьезным.

— Почему? Я хочу быть громким и ударять изголовьем кровати в стену. — Я немного подпрыгиваю на кровати, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, при этом заставляя сиськи Тэдди подпрыгивать.

Двойной выигрыш.

— Ты не станешь бить изголовьем кровати. — Нахальная девчонка пихает меня в руку, а потом плюхается на спину и закидывает руки за голову. — Но ты можешь раздеть меня догола, если хочешь.

Я хочу.

И я это делаю.

Мой член такой жесткий и твердый, что это больно и становится невыносимо.

Я буду заниматься сексом со своей девушкой.

Я буду заниматься сексом, твою мать!

Я пытаюсь сдержать свой энтузиазм, но это трудно.

Очень сложно.

Я ухмыляюсь своему собственному каламбуру, хотя и не произнес его вслух, и как будто Тэдди может читать мои мысли, она закатывает глаза, когда я снимаю рубашку, брюки и…

— Ты можешь снять носки?

И носки тоже.

Если бы я не был так чертовски возбужден, я бы тоже нервничал — получать минет и дрочить нормально, но ничто не сравнится с настоящим делом. Не тогда, когда все пять футов пять дюймов красивых, забавных и умных спит в постели рядом с тобой каждую ночь, напоминая о себе.

До такой степени, что каждый из тихих вздохов и вдохов Тэдди заставляет меня напрягаться. Как и каждый кокетливый смех, и прикосновение к моему телу.

Я наклоняюсь, целуя кончик ее груди сквозь прозрачную красную ткань нижнего белья — ее тэдди, — смачивая его через кружево.

Целую вдоль ее ключицы, колонны шеи.

Мы целуемся — языки влажные, рты жадные, — пока мои руки блуждают по ее телу, нащупывая застежки на промежности ее боди.

Ласкаю ее киску большим пальцем, пока ее таз не начинает раскачиваться, и она извивается.

Пока она не умоляет меня:

— Сними его.

Затем я оказываюсь над ней, дразня ее клитор головкой своего члена, направляя его вдоль ее щели, поглаживая вверх и вниз, наблюдая, как расширяются ее зрачки и раздуваются ноздри. Это совсем не то, что раньше, — это момент, когда мы оба знаем, что будем заниматься сексом.

Трахаться.

Заниматься любовью. Как бы вы это ни называли, я готов.

Мы оба готовы.

— Не торопись, — раздается ее тихая просьба.

— Тебе страшно? — Я целую ее в лоб и убираю несколько прядей волос.

— Немного. — Ее руки сжимают мои бицепсы, и она прикусывает нижнюю губу.

— И мне тоже.

— Тебе? Почему?

— Я никогда раньше не делал этого с тем, кто мне не безразличен.

— А я тебе не безразлична, да? — Ее глаза сияют от удовольствия.

Она знает, что я имею в виду, что я чертовски люблю ее, даже если ни один из нас еще не сказал этого вслух друг другу.

Мы это знаем.

Я снова двигаюсь, на этот раз толкаясь вперед, съеживаясь. Взываю к своему самообладанию — у меня его тонны, я знаю; просто так чертовски трудно не погрузиться по самые яйца.

Она влажная, так что мой член легко скользит внутри, ища ту точку сопротивления, которую мы оба боимся.

Я снова целую ее, ловя вздох, который вырывается из ее легких, и останавливаюсь, прежде чем идти дальше.

— Может, мне остановиться? — Последнее, что я хочу сделать, это причинить ей боль.

— Нет. Давайте покончим с этим. — Когда я смеюсь, она хлопает меня по руке. — Перестань, все твое тело вибрирует.

— Ясно. Боевой настрой. — Я перестаю смеяться.

Пришло время стать серьезным.

— Просто сделай это, хорошо? Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже.

— Ты уверена? — Я в этом сомневаюсь.

— Нет, но будет больно только один раз, верно?

— Откуда мне, черт возьми, знать? — Конечно, мне не было больно, когда я потерял свою девственность, это было так чертовски хорошо, что я кончил в считанные секунды.

— Давай, Кип.

Толчок.

О, черт, она такая тугая. И мокрая, и... тугая.

Она напрягается подо мной, когда я врываюсь в нее полностью, ожидая худшего, и крепко зажмуривается.