ГЛАВА 9

ВТОРАЯ СУББОТА (После игры)

Давай. Прикоснись к нему.

Кип

У Тэдди что-то на уме, я вижу это по тому, как она смотрит на меня. Маленькие, быстрые, украдкой бросаемые взгляды, когда она думает, что я не смотрю на нее, но я замечаю.

Она вся раскраснелась с тех пор, как мы приехали ко мне домой, клубок нервной энергии, причину которой я никак не могу понять.

Не то чтобы она не была здесь раньше.

Не то чтобы я не касался ее сисек или трахал её своим языком.

Я шлепаю пакет со льдом на свое распухшее колено, в то же время мой взгляд падает на ее грудь. Ее плоский живот. Она сидит рядом со мной на полу в гостиной, аккуратно поджав под себя ноги.

Именно в этот момент она двигается, распрямляясь и вытягиваясь, шевеля пальцами ног, когда вытягивает их перед собой. Ногти выкрашены в довольно яркий розовый цвет.

— Красивые пальчики.

Она снова шевелит ими.

— Спасибо.

Красивые пальчики. Классные сиськи. Красивая... вся.

Чертовски жаль, что было темно, когда я пробовал её прошлой ночью; я умираю от желания увидеть ее обнаженной, умираю от желания снова увидеть ее распростертой на моей кровати. Хочу услышать ее стон и почувствовать, как она хватает меня за волосы.

Мы осилили всю большую пиццу больше двух часов назад, и ни один из нас не смотрит фильм, который мы выбрали, какую-то комедию о каких-то старых парнях, которые играют в бла-бла-бла — хрень какая-то.

— Может, посмотрим что-нибудь еще? — предлагаю я, скучая.

— Нет. Уже довольно поздно.

Поздно?

Я переворачиваю телефон, чтобы проверить время: 12:29.

— Мне пора идти, — нерешительно говорит Тэдди, теребя подол своей простой серой футболки.

— Или... ты можешь остаться на ночь. — Я бросаю ей ленивую улыбку. — Сейчас здесь тепло.

Это значит, что ни один из нас не замерзнет, если разденется догола.

Она делает паузу.

— Все починил?

— Да. Все сделал сам, помнишь?

— Так удобно, — поддразнивает она. — По шкале от одного до десяти, насколько тебе больно?

Я обдумываю этот вопрос.

— Пять.

На самом деле пятнадцать, но я ей этого не говорю. Я не хочу, чтобы она была нежна со мной на случай, если она решит остаться, и попозже будет прикасаться ко мне.

— Только пять? — Сомнение написано на ее великолепном лице. — Почему я тебе не верю?

— Потому что я законченный врун. Кроме того, борода скрывает большую часть моего выражения лица, — я по-волчьи ухмыляюсь.

— И ты не думаешь, что мне следует уйти?

— Только если ты сама этого захочешь.

Я постукиваю по ее пальцам ног своим большим пальцем.

— А ты хочешь, чтобы я осталась?

О, черт, она собирается заставить меня сказать это. Почему девушки так поступают? Разве она не понимает этого, если я говорю, что она может остаться на ночь, то хочу, чтобы она осталась на ночь? Ей нужно, чтобы я объяснил ей это сейчас?

Тьфу. Черт возьми.

— Я хочу, чтобы ты осталась.

И я не хочу, чтобы ты спала в гостевой спальне. Я хочу, чтобы ты спала со мной. Подо мной. Надо мной. Рядом со мной.

— Ты хочешь меня обнимать?

Я хочу сделать больше, чем просто обнимать ее.

Я понимаю, что Тэдди девственница, но это не мешает мне хотеть ее.

Она удивительная компания. Она милая, красивая и умная. У нее доброе сердце и отличная задница, а кто может все это превзойти?

— Да.

— У меня нет пижамы.

Почти уверен, что мои ноздри раздуваются именно в этот момент. Тот факт, что ей не в чем спать, приводит меня в восторг.

— У меня тоже, — ухмыляюсь я

— Ты не устал?

Какое это имеет отношение ко сну?

— На самом деле, да.

Хотя сейчас я чертовски хочу, чтобы это было не так.

— И я тоже.

Я встаю и протягиваю ей руку, чтобы помочь подняться. Целую ее в макушку и... беру ее за руку.

Иисус.

Так по-домашнему.

Я позволяю ей первой подняться по лестнице, пристально глядя на ее упругую попку и покачивающиеся бедра.

Мы быстро чистим зубы; Тэдди умывается, пользуется туалетом.

Затем, когда мы стоим рядом с кроватью, и она полностью одета, это внезапно становится чертовски неловко, и единственное, что можно сделать, это помочь ей выбраться из этого. Потому что я джентльмен, и именно этим мы, бл*дь, и занимаемся.

Первой идет футболка.

Я тяну её вверх, позволяя упасть на пол.

— Это нормально?

— Да, — шепчет она.

Свет включен, так что я могу видеть каждый дюйм ее кожи. Ее высокая грудь в белом хлопчатобумажном лифчике, который она надела. Ничего кружевного, ничего слишком сексуального. Только Тэдди.

Лифчик остается, а она выбирается из черных леггинсов.

Опускает их вниз, по бедрам, затем выходит из них.

Практичные, белые хлопчатобумажные трусики.

Никаких стрингов. Ни кружевных шортиков. Никаких кокетливых тонга.

Мило.

Разумно.

Она разворачивается и запрыгивает в постель. Подползает к центру и зарывается под одеяло. Натягивает его прямо до подбородка, видны только плечи и бретельки лифчика.

От этого мне хочется нырнуть под одеяло и сделать с ней грязное, отвратительное дерьмо.

Я оставляю прикроватную лампу включенной.

Залезаю внутрь.

Лажусь на спину, закинув руки за голову, и смотрю в потолок.

— Спасибо, что пришла сегодня.

И осталась.

— Спасибо, что пригласил меня. Это было познавательно, это уж точно.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Тебе было весело?

— Да. Я познакомилась с Рене и Мирандой.

С кем?

— Кто это?

— Ну, подружки Брайана и Томаса.

— А, эти двое. Да, они вполне приличные люди. Я часто вижу их. Они приходят почти на каждую игру, даже на выездные.

— Неужели?

— Да.

— Ну, они были очень полезны, рассказывая мне правила — я не знала, как играют в эту игру.

— Было весело?

— Да. Правда, много крови, что мне показалось странным.

Я смеюсь.

— Вот это мне и нравится.

Тэдди закатывает глаза, поворачивается на бок лицом ко мне и подражает моей позе.

Теперь мы в нескольких дюймах друг от друга, и ее ложбинка просто прелесть, пухленькая и прямо перед моим гребаным лицом. Я хочу провести пальцем между ее грудей, но у меня не хватает смелости.

Вместо этого Тэдди удивляет меня, проводя пальцем между моими грудными мышцами. Проводит кончиком пальца вниз по моему плоскому животу по четкой дорожке моего счастливого следа.

Это заставляет мой член дернуться.

Я лениво улыбаюсь ей и позволяю прикоснуться ко мне.

Это убивает меня — лежать здесь, не дрогнув, просто наблюдая за ней.

— Ты... — робко начинает она. — Ты очень красивый.

— И ты тоже.

Тэдди прячет лицо, краснея до самой долины своих сисек.

— Вовсе нет.

— Да, это так. — Тогда я тянусь к ней, кладу руку на ее талию под одеялом. — Ты просто великолепна.

Я бы никогда не сказал этого кому-то, если бы не имел в виду это всерьез.

— Я не могу поверить, что лежу здесь без одежды. — Она нервно смеется. — Это так на меня не похоже.

— Серьезно?

— Да.

— Ты не хочешь снова одеться?

Еще один смешок.

— Нет.

Хорошо.

— Я хочу... — Тэдди прочищает горло. — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Так я и делаю.

Мы притягиваемся друг к другу, наши губы мягко соприкасаются, и я осознаю тот факт, что мои гребаные усы частично мешают мне чувствовать ее рот.

Сегодня днем я снова подстриг свою бороду, но она все еще слишком длинная, и Тэдди не может погладить мою кожу на подбородке, щеках, шее.

Борода лишает меня чувствительных мест, на которых я когда-то любил ощущать посасывание и покусывание нежными губами.

Наши рты открываются и сливаются, языки соприкасаются — сначала осторожно, потом жадно, и моя эрекция незамедлительно растет в моих боксерах.

— Мы снова собираемся заняться петтингом? — усмехается она.

— А ты этого хочешь?

— Я не знаю, но не думаю, что готова заниматься с тобой сексом.

— Тебе вовсе не обязательно заниматься со мной сексом, я вовсе не поэтому хотел, чтобы ты осталась на ночь. Я просто хотел провести с тобой ночь. Это все.

Потому что, может быть, мне, наконец, надоело быть одному все это чертово время.

Может быть, пришло время впустить кого-то еще, в ком я не нуждался, пока не встретил Тэдди.

Забавно, как устроена Вселенная, не правда ли? Дерьмо падает на тебя, когда ты смотришь в небо, думая, что делать со своей жизнью, а иногда случается то, что тебе чертовски нужно, именно тогда, когда это нужно.

Тэдди — это то, что мне нужно.

— Я думаю, что хочу... — Ее голос прерывается. — Я даже не знаю, как это сказать. Это так неловко.

— Что? Ты можешь мне сказать.

— Я никогда раньше не делала минет.

Простите, и что мне на это сказать?

— Я весь во внимании.

Смех, вырывающийся из ее живота, заставляет бабочек танцевать в моем.

— Может, ты все-таки прекратишь? Я очень нервничаю. Я имею в виду, что хочу, но не знаю, как.

— Э-э... все знают, как это делается.

Ты кладешь его в рот — предпочтительно целиком — и сосешь.

Очевидно, я не говорю этого вслух, я не хочу, чтобы она думала, что я полный придурок, но насколько тяжело может быть отсосать у парня?

— Не думаю, что существует такая вещь, как плохой минет, если только ты не прикусишь его.

— Что?

— Не думаю, что существует такая вещь…

— Нет, я все прекрасно расслышала. Я просто не могу поверить, что ты это сказал. Ты когда-нибудь слышал о парне, которого... ну, знаешь... укусили?

— Нет, слава богу. — Иисус Христос. Я не хочу представлять себе, как чьи-то зубы кусают мой член, и не должен был этого говорить. От этого образа меня бросает в дрожь. — Никаких зубов.

— Но что, если он не подойдет должным образом, типа будет слишком большой, и я не смогу удержаться, чтобы не поскрести его зубами?

— Думаю, нам придется проверить, не так ли?

Это заставляет ее краснеть сильно и густо, и теперь я твердый и готовый, член пульсирует от предвкушения.

Я жду, когда она двинется первой, лежа неподвижно, не желая пугать ее.

Проходят секунды, прежде чем она решается пойти на это, откидывает одеяло, прикрывающее мою талию. Смотрит на мой стояк, предварительно изучая его, прежде чем перейти к действию.

Проводит кончиком пальца по резинке моих боксеров.

Тащит их вниз достаточно далеко, чтобы обнажить кончик моего члена. Проводит по нему большим пальцем, обводя маленькое отверстие наверху.