– Спасибо вам, – сказал его отец, вставая и протягивая руку офицеру.

По крайней мере, это сигнализировало об окончании. Их проводили на выход. Оказавшись на парковке, Келли смог только обменяться тихим прощанием с Уильямом, прежде чем они разошлись в разные стороны. Он тащился следом за своими родителями, ненавидя мир в целом, когда услышал шаги бегущего по парковке человека.

Уильям. Его мать стояла вдали и не казалась довольной, но это было не важно. Келли бросил взгляд на свою маму, которая неохотно кивнула. Келли побежал, встречая Уильяма между двумя машинами. Когда они оказались друг перед другом, его злость растаяла. Вместо этого ему хотелось плакать.

– Я хотел, чтобы вечер был особенным, – сказал он.

– Я знаю, – ответил Уильям. Затем он шагнул вперёд, обвил Келли руками и поцеловал его. – Счастливой годовщины.

– Да уж, – произнёс Келли. – Это были великолепные шесть месяцев. Шесть с половиной, – быстро добавил он.

Уильям выглядел рассерженным.

– Они были памятными, мягко говоря. Послушай, у меня, наверное, будут большие проблемы, так что…

Келли сгримасничал.

– Да, я знаю. Мы всё равно увидимся в школе, верно?

– Верно. Это у нас отобрать не могут. Если бы только у Ромео и Джульетты был общий обеденный перерыв, всей трагедии удалось бы избежать, – Уильям колебался. – И всё же, не делай ничего сумасшедшего и не появляйся в моём доме посреди ночи, ладно? Нам стоит вести себя поспокойнее.

Келли пожал плечами, не желая соглашаться.

– Напиши мне, ладно?

Уильям кивнул. Слегка улыбнувшись, он развернулся, чтобы уйти. Наблюдая за ним, Келли не мог не подумать снова об альтернативной реальности, где в комнате, освещённой танцующим пламенем, они были бы в тёплых объятиях друг друга.

***

В следующий раз они увиделись в суде. Миссис Таунсон отпросила Уильяма из школы в понедельник, чтобы они могли пообщаться с адвокатом. Келли это казалось немного чересчур. Опять же, может быть, его мать сделала бы то же самое, если бы сама не была адвокатом. Она занималась банкротством, а не подростковой преступностью, но от этого ей было комфортнее в том плане, как пройдёт их свидание в суде.

Келли начнёт с извинений, которые в последнее время много практиковал. По настоянию своей матери, он уже извинился перед ней за нарушение доверие, перед братом за плохой пример для подражания и даже перед миссис Таунсон, в письменной записке. Келли сказал, что мог бы сделать это лично, но его мама просто покачала головой и протянула ему ручку и бумагу.

Он ожидал увидеть Уильяма на следующий день, но, когда во вторник прошёл третий урок, место Уильяма было пустым. В тот день Келли пропустил ланч, не желая есть в одиночестве. Затем его мама заехала за ним днём, как отвозила его и утром, так как ему теперь запрещалось пользоваться машиной. Всё было частью плана. Келли должен был проинформировать судью, что потерял своё разрешение водить, и она надеялась, что это предотвратит лишение его прав. Келли казалось, что вместо этого они могли просто притвориться, но она была тверда. Никакой машины.

Дома он переоделся в костюм, прежде чем его увезли в суд. Чтобы поднять себе настроение, Келли притворился, что едет туда, чтобы жениться; фантазия усилилась, когда он увидел Уильяма в рубашке и с галстуком. Но никаких свадебных колокольчиков не было. Только угрюмые родители, наблюдающие зоркими глазами. Келли и Уильям подошли друг к другу с опаской, возможно, боясь, что если проявят какой-либо энтузиазм, этот совместный момент у них тоже отберут.

– Я не хочу целоваться, – еле слышно пробормотал Уильям. – Не перед ними.

– Оставим это до тех пор, пока не окажемся перед судьёй, – пошутил Келли.

Уильям не засмеялся.

– Мне нужно, чтобы всё прошло хорошо, ладно? Я не хочу, чтобы это повлияло на мои шансы попасть в Береговую охрану.

Келли устоял перед желанием закатить глаза.

– Я буду хорошо себя вести. Знаешь, иногда людей принуждают присоединиться к армии вместо того, чтобы отправлять их в тюрьму. Может, я просто увеличил твои шансы. Наверное, сегодня тебя вышлют на корабле.

Этим он заработал улыбку. Сам суд был не таким фантастическим. Судья, казалось, больше скучал, чем что-либо ещё. Келли произнёс свою речь, в которой выразил сожаление и описал всё, что потерял из-за своей ошибки во взглядах. Слова Уильяма были более эмоциональными, сосредоточенными на том, что он подвёл свою мать. Они не казались отрепетированными, означая, что, наверное, были искренними. В конце всего этого их приговорили к тридцати часам общественных работ и поставили на детскую версию учёта. В основном, им нельзя было попадать в неприятности следующие шесть месяцев, и на этом всё.

Келли думал, что худшее позади, но его родители казались такими же недовольными, как и раньше.

– Думаешь, мы рады видеть тебя в суде? – спросила его мать. – Лучше бы это был последний раз!

– А как же гражданская обязанность быть присяжным? – спросил он.

Она ответила ему подзатыльником. Ему казалось, что они все должны пойти и отпраздновать, но конечно, расклад был не такой. Когда его родители пошли поговорить с миссис Таунсон, он задержался позади, чтобы переговорить наедине с Уильямом, который тоже не казался успокоенным лёгким приговором.

– Могло быть и хуже, – сказал Келли.

– Говори за себя. Я под домашним арестом на месяц.

Келли сочувственно поморщился.

– Две недели. Если только моя мама не услышит, на сколько закрыли тебя. Тогда, наверное, она повысит мой приговор.

Уильям взглянул на их родителей.

– Мне пора идти. Полагаю, мы увидимся только в школе.

– Не правда, – сказал Келли. – Нам предстоят тридцать часов свиданий. Просто они будут проведены на службе обществу.