Келли закатил глаза, поставив свой бокал рядом с бокалом Уильяма, и достал свои водительские права. Он нетерпеливо наблюдал, как офицер рассмотрел оба документа и заявил очевидное:

– Ни один из вас не является достаточно взрослым, чтобы пить.

– Попались, – сказал Келли. – Значит, хорошо, что мы не пили.

– Также вы недостаточно взрослые, чтобы хранить алкоголь, особенно в открытой таре.

– Мне его купили родители, – сказал Келли. – Всё правомерно. Закон Техаса.

Глаза офицера сузились.

– Закон гласит, что родитель может покупать своему ребёнку алкоголь, если употребляться он будет в их присутствии. Таков закон, – он снял с плеча рацию и сказал в неё несколько кодов, которые прозвучали невнятно. Затем посмотрел обратно на них. – Мне нужно, чтобы вы оба прошли со мной.

Келли смотрел на него, не веря, с поднимающейся злостью. – Мы ничего не пили!

– Келли, – предупреждающе произнёс Уильям.

– Что? Нам это купили мои родители, – он снова повернулся к офицеру. – Я должен пить под их присмотром? Ладно! Я поеду домой и сделаю это. Или заберите у нас бутылку, и я выпью с родителями как-нибудь в другой раз. Но мы не сделали ничего плохого, так что я никуда с вами не пойду, чёрт возьми!

Последовал напряжённый момент тишины. Казалось, офицер оценивал его, может, думая, нужно ли достать перцовый баллончик или что-то ещё. Келли только знал, что если бы он это сделал, то прошёл бы за это через суд.

– Ты только всё ухудшаешь.

Келли больше всего хотелось бы, чтобы эти слова произнёс полицейский. Но нет. Вместо этого их сказал Уильям.

– Я не хочу надевать на вас наручники, – сказал офицер, – но, думаю, это к лучшему. Разворачивайся.

– Вы шутите, – сказал Келли.

– Разворачивайся!

Уильям уже сделал это. Вздохнув, Келли развернулся, испытывая желание прыгнуть в реку, но не позволять железу сомкнуться на его запястьях.

– Всё будет в порядке, – прошептал Уильям. – Они позвонят нашим родителям и во всём разберутся. Как ты сказал, мы ничего не пили, – затем он добавил громче: – Вы можете проверить нас на алкотестере, пожалуйста? Мы хотим, чтобы было записано, что мы не употребляли алкоголь.

– С радостью, – сказал офицер. – Спасибо за сотрудничество.

Конечно, это было сказано только Уильяму. Когда Келли услышал щелчок наручников и почувствовал их тяжёлый вес, он понял, что потерял свою свободу.

***

Белые бетонные стены были перекрашены столько раз, что больше напоминали глазурь на торте, чем барьеры, предназначенные, чтобы сдерживать узников. Единственной мебелью в комнате был большой пластмассовый стол и шесть похожих стульев. Келли полагал, что целью этой хрупкой мебели было то, чтобы нельзя было стукнуть ею офицера по голове и сбежать в другую часть полицейского участка. Единственным существенным предметом была камера наблюдения высоко в углу. Это был неплохой жест, хотя Келли был разочарован отсутствием рефлекторного зеркала.

– Это нелепо, – произнёс Келли, расхаживая по комнате.

Уильям сел, сохраняя спокойствие. С тех пор, как офицер привёз их сюда, снял наручники и оставил их одних, Уильям мало что говорил.

– Они делают это просто, чтобы нас напугать, – сказал Келли. – В чём они нас обвинят? В умысле? Может, в хранении, но когда сюда приедет моя мама, уверен, она объяснит, что дала мне своё разрешение.

– Руганью отсюда не выберешься.

Келли развернулся.

– Что?

– Ругань не поможет, – сказал Уильям. – То, что произойдёт дальше, зависит от фактов. Не от твоего мнения.

– Факт в том, что мы ничего не пили!

– Ты не перестаёшь это говорить, – Уильям вздохнул, будто устал. – И всё же, мы здесь. Никто не отрицает, что мы ничего не пили, но по какой-то причине ты думаешь, что повторение этих слов снова и снова сыграет разницу. Просто сядь, ладно?

Келли сжал челюсть, но напряжение в голосе Уильяма заставило его сдержать любые придирчивые комментарии. Он занял место напротив своего парня и посмотрел на него.

– Так что по-твоему произойдёт? Каким будет наше наказание?

– Если повезёт, они позволят решать нашим родителям. Мы слишком молодые для тюрьмы, а детская колония кажется намного экстремальным решением.

– Значит, домашний арест, – сказал Келли.

– Я знаю, что буду под домашним арестом. Ты сказал, что твоя мама поймёт.

– Это самоуспокоение, – выдохнул Келли. – Ты должен признать, что это довольно глупо. Будто нас поймали с поднятым молотком у витрины ювелирного магазина. Почему коп не подождал, пока что-нибудь действительно произойдёт?

Уильям улыбнулся.

– Я определённо позволил бы нам сначала выпить. Чёрт, если бы я был офицером и увидел двух горячих парней, выпивших и романтичных, я бы сделал несколько шагов назад и насладился шоу.

Келли рассмеялся, чувствуя себя чуть лучше.

– Опять же, наверное, было бы хуже, если бы он нам это позволил.

– Наверное.

Он потянулся рукой через стол, но, прежде чем Уильям успел взяться за неё, замок щёлкнул, и дверь открылась. Миссис Таунсон. Келли вытянул шею, чтобы посмотреть, пришли ли и его родители, но там была только она и офицер полиции. Через мгновение осталась только она, качая головой им обоим.

– Скажите мне, что у вас есть разумное объяснение, – сказала она. – Вы шли по мосту, нашли открытую бутылку и подняли её в самый худший момент.

– Прости, – сказал Уильям. – Это должно было быть романтично.

Его мама вздохнула.

– Романтика не включает себя выпивку. На публике. На самом деле, я бы сказала, что это противоположность романтики.

– Мы не пили, – сказал Уильям. – Офицер рассказал тебе о тесте на алкоголь?

– Да, и честно говоря, от этого мне не легче. Он остановил вас до того, как вы сделаете что-нибудь очень глупое, – она повернулась к Келли. – Как вы планировали ехать домой? Ты собирался пить и садиться за руль?

– Нет, – сказал Келли. – Я собирался сделать всего пару глотков, может быть, максимум бокал. Мы не планировали напиваться.

– Это шампанское, – сказала миссис Таунсон. – Сахар ударяет прямо в голову.

– Один бокал в пределах закона, – ответил Келли.

– Для взрослого! Ты просто ребёнок!

– Мне семнадцать лет! – парировал Келли.

Миссис Таунсон скрестила руки на груди.

– И остаётся надеяться, что за четыре года ты немного поумнеешь, потому что в большинстве городов не приветствуется пьянство в общественных местах. А когда дело касается вождения, тебе повезёт, если ты сохранишь свои права.

– Я не планировал напиваться, – огрызнулся Келли. – Мы собирались выпить вместе всего по одному чёртовому бокалу и…

– Хватит!

Если Келли огрызался, Уильям просто рычал. Ошеломлённый, Келли бросил взгляд на него, ожидая увидеть его злящимся на них обоих, но он сосредоточился только на нём.

– Не спорь с моей матерью! – сказал Уильям. – Не спорь сегодня больше ни с кем, иначе пожалеешь об этом. Понял?

Келли в шоке смотрел на него, прежде чем вяло кивнуть. Может, он перешёл черту, но эта женщина действительно знала, как на него надавить. По крайней мере, она не выглядела самодовольной, когда села рядом со своим сыном. Вместо этого она смотрела на свою сумочку на столе, погрузившись в мысли. Уильям положил руку ей на плечо, затем потянулся через стол и взял за руку Келли, будто мог таким образом соединить их двоих. Они так и сидели, не разговаривая.

Келли плохо переносил тишину. Он был бойцом. Вся его жизнь касалась борьбы. Зачастую эти битвы были внутренними. Принять то, что он гей, или толкать себя быть лучшим возможным атлетом – ничего из этого не было легко. А иногда ему бросал вызов и внешний мир, обычно в форме расизма и предубеждений. В таких ситуациях Келли не подставлял другую щеку. Никогда не подставит. Так что он рычал, огрызался и боролся до последних сил, чтобы защитить себя. Как сегодня, когда вечер должен был быть особенным. Кто-то пришёл и всё разрушил. Почему он должен был покорно сидеть и позволять этому произойти? И всё же, Уильям, казалось, не восхищался его бойцовским духом. Вместо этого он был недоволен.

Дверь снова открылась, его сердце подскочило. Приехали его родители. На этот раз офицер остался в комнате, когда дверь снова закрылась. Миссис Таунсон встала, протягивая руку его родителям. Мир был заключён. Наверняка теперь всё прояснится. Его мама и папа всё исправят.

– Простите, – сказала Лейша миссис Таунсон. – Боюсь, это моя вина. Я купила Келли шампанское, но это никогда не должно было выходить за пределы дома.

Миссис Таунсон понимающе кивнула.

– Насколько я поняла, Уильям не особо отговаривал его от этого и не отказался от бокала.

Келли ссутулился на своём стуле, принимая поражение. Он надеялся, что его мать защитит своё право позволить сыну выпить, но сжатые губы и качание головой сказало ему всё, что нужно было знать. Он ошеломлённо наблюдал, как они все сели, и офицер говорил о датах суда и возможных последствиях. Миссис Таунсон не ушла далеко от истины. Келли мог потерять свои водительские права. Возможны были различные ужасные вещи, но по большей части он от них отключился. Вместо этого он продолжал думать о том, где должен быть. Уже становилось поздно. Они бы уже приехали домой. Келли включил бы какую-нибудь лёгкую музыку, зажёг свечи и отдал бы Уильяму всего себя. Может, несколько раз, прежде чем закончилась бы ночь.

Он посмотрел на своего парня, который слушал офицера и вежливо кивал, будто тоже был взрослым. На одно краткое мгновение Келли захотелось, чтобы он отбросил в сторону ангельский нимб и выглядел недовольным или закатил бы глаза, или был каким угодно, но не идеальным. Но, конечно, Келли не был уверен, что тогда любил бы его. Тем не менее, немного сочувствия успокоило бы. Подростки пили. Всегда будут пить. Он планировал делать это ответственно, но это ни за что не считалось. Вместо этого они все теряли время. Это вмешательство ничего не изменит. Если что, Келли как никогда хотелось напиться.