– Значит, нам лучше их избегать? – огрызнулся Келли. – Зачем ты вообще выходишь из дома? Почему ты не боишься постоянно, что тебя собьёт машина или подстрелит какой-то случайный псих?

Натаниэль выдохнул.

– Раньше со мной никогда этого не было. Пока я не влюбился в тебя. Теперь мысль о том, что тебе больно, даже если только из-за того, что больно мне... Я ненавижу это. Я не хочу причинять тебе боль, но причиню сейчас, потому что если буду ждать дольше, будет хуже, чем ты можешь себе представить. Чем дольше мы это продолжаем, тем сильнее боль.

– Ты убьёшь меня, – произнёс Келли, его руки дрожали. – Это не драматичная угроза. Я не покончу с собой и ничего такого, но если ты сейчас меня бросишь, это убьёт меня. Настолько сильно я тебя люблю.

Натаниэль сжал челюсть и отвёл взгляд, в его глазах собирались слёзы.

– Ты должен довериться мне. Это к лучшему.

– Ты мне что-то не договариваешь, – сказал Келли. – В чём дело? У тебя ВИЧ? Какая-то смертельная болезнь?

Натаниэль устало покачал головой.

– Нет.

– Что-то другое. Это явно связано с твоим прошлым. Если ты собираешься меня бросить, то хотя бы расскажи мне. Пожалуйста!

– Это ни на что не повлияет, – сказал Натаниэль. – Люди не должны быть вместе таким образом. Я знаю, общество давит с этой мыслью, но это неверно. Мы счастливее по одиночке. Мы сильнее. Особенно ты. Если ты уйдёшь от меня, это тебя не убьёт. Я с самого начала никогда не был тебе нужен.

– Я не уйду от тебя! – сказал Келли. – И не говори, что мне нужно, или что я чувствую. Я не был счастливее до того, как встретил тебя. У меня всё было в порядке, но с того первого дня, который мы провели вместе, когда бегали по Остину и пытались выяснить, как спланировать что-то спонтанное... – его голос надломился. – Ты не будешь говорить мне, что я чувствую.

– Ладно, – сказал Натаниэль, напрягая челюсть. – Тогда я сделаю это ради себя. Я не могу снова пройти через это.

– Через что? – крикнул Келли. Ему хотелось плакать от одного лишь раздражения. Он не понимал, что происходит.

– Люди меняются, – сказал Натаниэль. – Это нельзя исправить. Сейчас мы любим друг друга, но ты только начинаешь и не понимаешь, сколько душевной боли за углом. И я признаю это. Мне страшно потерять тебя или причинить тебе боль, и миллионы других сценариев не дают мне уснуть по ночам. Я трус и, может быть, просто сумасшедший. Я знаю только то, что больше не могу с этим справляться.

– Можешь, – сказал Келли. – Ты чертовски сильный. Я знаю, что ты можешь с этим справиться!

– Ты тоже не можешь говорить мне, что я чувствую, – мягко произнёс Натаниэль. – И ты ошибаешься. Я не сильный. Я больше так не могу. Не могу и не буду.

Келли спорил с ним. Он не примет «нет» за ответ, не позволит всему так закончиться. Вечер затянулся. Еда остыла в кастрюлях и сковородках, полночь наступила и прошла, а Келли продолжал говорить, пока не сорвал голос, и глаза не заболели от слёз. Но это было не важно. Натаниэль действительно был сильным. Таким сильным, что несмотря на то, как сильно Келли пытался сломить его, забраться на эту стену и дотянуться до него, ничего не получалось. В конце концов Натаниэль перестал отвечать. Он просто скрестил руки на груди и смотрел в сторону. Келли продолжал бороться, но когда твоего оппонента нельзя сдвинуть, и он даже не бьёт в ответ...

Он встал из-за стола, голод разрывал его желудок, голова болела, но этот дискомфорт был ничем, по сравнению с болью в его груди. У Келли было такое чувство, что ему разрезали сердце, и любовь вытекала, будто чтобы потушить адское пламя, угрожающее спалить их обоих до пепла. Он никогда не знал, что может чувствовать такое, что это может выливаться из него, вызывая агонию, но не ослабляясь, не заканчиваясь. Бесконечно. И так чертовски болезненно. Натаниэль был прав. Это было больно. Хуже, чем Келли когда-либо боялся, и плохо было то, что человек, к которому он обычно бежал за комфортом, за защитой, сидел прямо перед ним. Неприкасаемый. Неохотный.

Впервые эти карие глаза не сияли. Крепкий лоб потерял свою гордость. Вместо этого Натаниэль выглядел истощённым, и Келли был вынужден задуматься, был ли он тоже разбит, только его чувства не были бесконечны. Может, его любовь остановилась и высохла, из–за чего он выглядел таким бледным и потрясённым. Келли попытался ещё раз. Последняя мольба. Которая тоже ужалит, просто показав, что в конце концов в Натаниэле ничего не осталось.

– Это будет больно, – сказал Келли. – Намного больнее, чем прямо сейчас, намного больнее, чем ты представлял. потому что я знаю, как сильно люблю тебя, и чувствовал, как сильно ты любишь меня. Сбывается твой худший кошмар, начинаясь прямо сейчас, если только ты не рискнёшь пойти в будущее со мной.

Когда Натаниэль всё равно не ответил, Келли заставил себя успокоиться. Судорожно вздохнув, он заставил свой пульс выровняться. Этого не произошло, но руки перестали дрожать. Келли использовал их, чтобы наклониться и погладить шерсть Зеро. Затем подошёл к кухонной тумбочке, взял свой телефон и пошёл к двери из квартиры. Он ждал перед ней, с одной последней ниточкой надежды, пока она не разорвалась полностью. Затем развернулся спиной, открыл дверь и вышел. Пока шёл, казалось, будто он оставляет позади частичку себя, но на этот раз не будет никаких искусственных заменителей. То, что Келли потерял этой ночью, нельзя было заменить.

***

– Я хочу его вернуть.

– Я знаю, – сказала Эллисон. Она сидела не напротив него, а рядом, на диване, повернув ноги в его сторону и накрыв его руку своей. Она слегка сжала его ладонь. – Мне жаль.

Келли с надеждой посмотрел на неё.

– Ты знаешь, что делать, верно? Ты понимаешь людей.

– Да, – сказала она, почти неохотно. – Но я не могу помочь тому, кто не хочет принимать помощь. Я не больше тебя знаю, через что проходит Натаниэль.

– Ты могла бы поговорить с ним.

– Если он открыт этой идее, я была бы счастлива. Можешь свободно дать ему мой номер.

Келли опустил взгляд на ковёр.

– Я приходил туда два раза после той ночи.

– Как всё прошло?

– Он не открыл дверь. Я знаю, что он был там, потому что его машина стояла на парковке. Он полностью закрылся от меня, но, может быть, если я отправлю ему твой номер сообщением... Или ещё лучше, ты могла бы позвонить или заехать. Иногда легче говорить с незнакомцем. Если ты сможешь до него достучаться, я подумал, может быть...

Эллисон похлопала его по руке и встала. Она вернулась на своё обычное место, и Келли мог понять, что она намерена говорить по делу.

– Ладно, – сказал он. – Я не могу ожидать, что ты решишь все мои проблемы. Прости. Но, пожалуйста, скажи, что мне делать.

Эллисон посмотрела на него.

– Я хочу, чтобы ты послушал, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты слышал, что я скажу, и на этот раз хочу, чтобы ты об этом подумал. Не отмахивайся и не спорь. Понял?

Он кивнул.

– Тебе нужно уйти, – сказала она. – Пусть между тобой и Натаниэлем будет как можно больше дистанции. Дай себе пространство, необходимое для того, чтобы собрать свою силу и держать сердце открытым, потому что это только вопрос времени, когда ты встретишь какого-нибудь красивого парня, который захочет полюбить тебя в ответ.

– Я не хочу этого другого парня, – сказал Келли, качая головой.

– Ты его ещё не встретил, – сказала Эллисон. – И я думала, ты обещал хотя бы подумать над тем, что я говорю. Какова альтернатива? Даже если ты упросишь Натаниэля вернуться в отношения, это только вопрос времени, прежде чем один из вас снова испытает боль. Это совершенно нормально, но по какой-то причине он не может справиться. Мы не можем его изменить и не можем контролировать внешний мир, так что тебе нужно двигаться дальше.

Келли оживился.

– Ты говоришь, что я должен вести себя так, будто двинулся дальше. Так он не будет чувствовать давления.

Эллисон наклонила голову.

– По закону, я не могу тебя ударить. Но могу позвонить твоей матери и попросить её сделать это за меня.

Келли ссутулился на диване.

– Я не хочу двигаться дальше.

– Хочешь, – сказала Эллисон, – потому что в настоящем моменте счастья нет. Ты можешь хотеть повернуть время вспять и снова быть с ним, но не хочешь навечно застрять в этой колее, так ведь?

– Так, – признал он.

– Ты через многое прошёл, – сказала Эллисон. – Подумай о том, как далеко ты зашёл, сколько всего пережил.

Джаред, Уильям, авария, вся ерунда с Джейсоном, карьера модели и Натаниэль... Все это произошло так быстро, что между этими моментами некогда было вздохнуть.

– Может, пора сосредоточиться на себе, – сказала Эллисон. – Совсем ненадолго. Найди свои силы, научись снова быть свободным. Всё остальное может подождать. Поверь мне.

Келли смотрел на неё, опасаясь предложения. И ещё он был немного заинтригован. Келли однажды завидовал Уильяму, когда тот сделал то же самое, оставив позади всё, что любил. Теперь Келли жалел, что они потеряли связь. Как у него сложилась жизнь? Пожалел ли Уильям о своём решении? Возможно, нет, иначе вернулся бы в Остин. Вместо этого он каждый день проживал новое приключение.

И всё же, как Уильям мог не жалеть, что бросил Джейсона, даже если на время? Заполучить того, кто любит тебя так полностью, а затем осознанно решить отделиться от этого человека. Одной мысли о том, чтобы попрощаться с Натаниэлем, отвернуться спиной ко всем воспоминаниям, которые они создали вместе, и ко всему потенциалу, который Келли всё ещё чувствовал, было достаточно, чтобы его горло болезненно сжалось. Но какой у него был выбор? Приходить к квартире Натаниэля ночь за ночью, со жгучими слезами на глазах стуча в дверь, которая не откроется? Келли всё равно будет больно. Он мог чувствовать такую же боль, сидя в той же спальне, где тосковал по Джареду, где сожалел обо всём, что произошло с Уильямом, и где сейчас горевал по Натаниэлю. Или он мог уйти, влиться в мир и посмотреть, что ещё тот может ему предложить.