Если Торп был здесь по согласию Шона, то она не хотела втягиваться в этот разговор, черт побери.

Положив ошейник Шона на полку, Калли перебрала мысли в голове. Он должен знать, что у нее есть чувства к своему Хозяину. Более сильные чувства, чем она могла себе позволить. Торп упустил совсем чуть-чуть, так что не было сомнения, что он знает, Шон никогда не пренебрегал ее границами, не игнорировал ее стоп-слово, или действовал вне дозволенного. Кроме того, если она собирается сбежать от Торпа после того, как он предоставлял ей крышу над головой и обеспечивал ее безопасность в течение четырех лет, она должна ему дать больше, чем откровенную ложь.

Сжимая руки, она заставила себя встретиться с его пристальным серым взглядом и признать то, что крутилось в ее голове.

– Что-то есть… в нем.

Это явно пробудило интерес Торпа.

– В каком смысле?

Калли постукивала пальцами. Она должна выразить свою обеспокоенность по поводу Шона, не открывая своего прошлого. Она хотела отплатить Торпу за его доброту, за то, что укрыл у себя известную беглянку.

– Он задает много вопросов. Мне не нравятся эти вопросы.

Торп криво улыбнулся.

– Если речь идет о твоих пределах, этого и следовало ожидать. Дорогая моя, он Доминант. Это его работа – войти в твою голову. Честно говоря, тебе нужно немного отпустить себя. Возможно, тебе будет неудобно от этого…

– Ему не нужно знать, сколько у меня братьев или сестер, кличку моего первого питомца, были ли у меня особенные поездки в детстве… Кажется, он сильно зациклен на тех вещах, что не должны его интересовать, если все, что он хочет – это саба в клубе.

Торп ничего не сделал и не показал на лице ни единого выражения, но у Калли было отчетливое впечатление, что он был в ярости.

– Он всегда так себя вел с тобой?

– Да.

– Тебе следовало рассказать мне сразу же, – Торп отругал ее.

– Это не твоя проблема.

Это сделало его лишь более неприступным.

– Ты всегда будешь меня заботить, Калли.

Забота в его голосе волновала ее больше, чем она хотела признать.

– Ну, я говорю тебе сейчас. То, что он хочет знать, кажется странным.

– Согласен.

– Так же, как странно, что он вошел в «Доминион» и тут же у него как будто встал на меня.

– Это не странно. Это делает его мужчиной.

Она закатила глаза.

– Здесь много других сабмиссивов.

– Не таких, как ты.

Черт возьми, иногда Торп мог – после того как был огромной болью в ее заднице – говорить самые приятные слова. Она пришла в себя. Боже, она действительно будет скучать по нему.

– Но, – продолжил он, – мне тоже не нравятся вопросы, что он задает тебе. Я пока не понимаю, как именно они помогут тебе в твоем пути сабмиссива.

– Точно. И еще… Почти с любой стороны он слишком хорош, чтобы это было правдой.

Торп внимательно посмотрел на нее.

– Ты думаешь, он играет?

– Нет. – Но что-то точно не так. – Хотя я не знаю, что делать с этими подозрениями.

Потому что если Шон – коп, или охотник за наградой, или преследователь, то разве он уже не разоблачил бы ее?

– Что он сказал тебе сегодня, что заставило тебя убежать от него?

Оу. Ауч. Да, ей нужно запомнить, что Торп никогда не боялся ударить в самое уязвимое место.

– Ничего, что могло бы значить угрозу или страх.

– Хорошая новость. Поконкретнее. – Его тон стал резче.

– Это… личное.

– Уклонение от моего вопроса не вариант, дорогая. – Предупреждающая нота в его голосе заставила ее задрожать. – Я бы не хотел, чтобы ты уходила из-за того, что он нес какую-то чушь. Скажи. Может, я смогу исправить ситуацию.

Было достаточно неловко от того, что он наверняка видел как они трахались с Шоном. Он был так близко, он не мог пропустить их эмоциональный финиш.

– Ты не слышал?

– Калли, я не могу достучаться до тебя, поэтому позволь я скажу проще. Ты либо скажешь мне сейчас, либо я отшлепаю тебя по попке.

– Ты не посмеешь!

Его улыбка противоречила этому.

– Я сказал Шону, что такая возможность допустима. Кроме того, ты сняла его ошейник. Если ты думаешь, что он не честен, ты не наденешь снова ошейник, верно?

– С чего бы это? Я уже сказала, что ухожу.

– Не раньше, чем я узнаю почему.

Она вскочила, удивленно уставившись на него.

– Ты будешь держать меня здесь против моей воли?

Торп положил ногу на ногу и стряхнул с брюк воображаемую нить.

– Твой тон говорит о том, что мне должно быть неловко от этой задумки. Пока ты не будешь честна со мной, мне не будет неловко. Кроме того, если тебя волнует Киркпатрик, то с ним я легко разберусь. Я ясно выражаюсь?

Калли заморгала, обрабатывая все, что он сказал таким низким почти расслабленным голосом. Он не обманывал. Под его изысканным и таким вежливым фасадом билось сердце хищника. Она видела, как он разбирал соперников как ментально, так и физически. Торп не был тем, с кем пересечется здравомыслящий человек.

Калли осторожно подбирала слова.

– Шон дал мне понять, что я не создана для Доминант/сабмиссив отношений.

– Правда, дорогая?

Она проигнорировала его вопрос.

– И мне немного скучно в Далласе. Лос-Анджелес зовет меня. Каждый раз, когда Ксандер проезжает мимо и рассказывает о своих поездках в город, это звучит невероятно. Пора двигаться дальше.

Торп долго молчал. Он просто встал перед ней, впившись темным взглядом.

– Будут последствия, если ты будешь менее честна со мной, так что подумай, Калли. Ты хочешь вернуть или изменить свое заявление каким-либо образом?

Черт. Торп знал что-то. Или все. Он слышал признание Шона в любви?

Она откинула голову назад и положила руки на бедра. Это будет ужасно, несмотря ни на что. С таким же успехом можно обанкротиться.

– Перестань вести себя так, как будто ты мой отец.

Он успокоил:

– Эту роль я никогда не сыграю, но не вижу проблем, чтобы поставить тебя на место.

У Калли не было даже минуты задуматься о том, что означала его вкрадчивая фраза, он притянул ее к себе и потащил к кровати, пока она пыталась пинаться и кричать. Он сел, удерживая ее с вопиющей легкостью, затем протянул свои ноги и положил ее на колени лицом вниз.

– Ты не отшлепаешь меня! – настаивала она.

Торп не колебался ни секунды.

– Именно это я сделаю. Я же сказал, будут последствия. Ты уж должна знать, что я всегда выполняю свою часть сделки.

Он опустил огромную ладонь на ее спину, молча говоря ей, насколько бесполезным было ее сопротивление. Свободной рукой он приподнял ее шелковый халат и провел по голой заднице. Все ее тело напряглось. Что он видел? Думал? И почему мысль о его наказании так чертовски заводила?

С ней точно что-то было не так.

– Разве у меня не должно быть стоп-слово? – потребовала она.

– Я не привяжу тебя к кресту и ни разу не шлепну стеком, так что не обижай меня. Я знаю тебя. Я шлепал тебя раньше.

Для демонстрации – да. На самом деле, в первый раз она хихикала – пока он не ударил ее по заднице. Затем было не до смеха. А к пятому удару она была неловко мокрой. К десятому удару она еле сдерживала себя от просьбы кончить. Торп оказывал на нее какое-то таинственное влияние, которое она не могла понять.

– Я не боюсь. В последний раз ты не достаточно быстро снял с меня одежду. А когда снял, тут же убежал. Сейчас ты мне ничего не сделаешь.

Хватка Торпа усилилась.

Черт, она сильно рисковала, упоминая ту ночь. Без сомнения, она его выводила из себя. Она подозревала, что возбуждает его тем, что извивалась на его коленях. Калли не могла не заметить, что он затвердел.

– Неверно, – усмехнулся он ей в ухо. – Я буду шлепать тебя, пока не ответишь на мой вопрос и не извинишься за свою непочтительность.

– Ты не мой Доминант.

– Но я все же Доминант, а ты ведешь себя неприлично. Начинай считать, дорогая. Не останавливайся, пока я не закончу.

Калли снова попыталась вырваться. Она потерлась о его член, и он зашипел. Затем его ладонь опустилась на ее попу жестким шлепком.

– Ауч! – запротестовала она, сопротивляясь желанию.

– Да, вот почему это называется наказание.

– Это право принадлежит Шону, не тебе, – ухватилась она за соломинку.

– Нет, если ты не носишь его ошейник. А раз ты сняла его, то я напомню тебе, что ты здесь живешь, работаешь на меня, и ведешь себя очень плохо. Это третий удар, дорогая.

У нее не было возможности придумать ответ, и он ударил ее снова. Ее левый бок разгорелся, но не так сильно, как ее гордость. Прошло немного времени и покалывание распространилось по всей коже. Кровь нагрелась, тело таяло от его прикосновений.

К черту.

– Ты не считала, – указал он. – Нам начать заново?

– Никогда не понимала зацикленность Домов в подсчете. Ты образован. Ты сможешь досчитать до 10 и без меня.

– Думаешь, я остановлюсь на десяти? – протяжно проговорил он.

Калли поглубже вдохнула и постаралась успокоиться.

– Торп, прошу… Неужели я не могу иметь хоть немного личной жизни? Разве тебе не достаточно знать, что Шон не хотел обидеть меня?

– Нет. Пока ты в «Доминионе», это мое право. Я защищал тебя годами и не собираюсь останавливаться. – Он сделал паузу. – Мне приятно знать, что ты в безопасности, но я нахожу все это неповиновение глубоко разочаровывающим, хотя пытаюсь помочь тебе.

Решимость покинула ее. Калли очень не хотелось подводить Торпа. Кто угодно мог из кожи вон лезть, чтобы добиться того, что хотела она. Но большой Дом слишком много значил для нее – и он это знал.

– Ты любишь манипулировать, – проворчала она. – Раз. И два.

– Я всегда манипулирую, когда ты много болтаешь и нечестна со мной. Если мистер Киркпатрик не указал на ошибку в твоем образе жизни, укажу я, – он акцентировал это утверждение еще одним ударом по ее правой ягодице.

– Три, – в ее голосе звучала обида.

Торп всегда получал от нее лучшее. Половину времени она не могла решить, обижена она на это так же, как то, как их словесная борьба заставляет ее бесконечно чувствовать боль за него. Неважно, что она неизбежно проигрывала в этой борьбе. Сила, излучаемая Торпом, пробуждала ее, как ничто другое. Так было всегда.

Но у Шона был огромный кусок ее сердца. Отстойнее всего было то, что забота о них обоих – а тем более обоих – была не только бесполезной, но и смертельной.