Глава 20

Эшер

Когда Мэделин выходит, я подношу пальцы к носу. Они все еще мокрые от ее соков, и я могу чувствовать сладкий аромат.

Не могу удержаться от того, чтобы не попробовать ее соки с моих пальцев. Вкусно. Прямо как она, если бы играла лучше. Я бы уже вкушал ее прямо сейчас, и ей бы это понравилось.

Та игра, в которую мы играли, была для меня простой победой, и поэтому я предложил ее. Почти не сомневался, что на ней красные трусики.

Мэделин Сен-Клер — та, кто беспокоится о внешнем виде и престиже, но в ней есть нотка непослушания и безрассудства, которую она не хочет признавать или потакать ей. Она играет по правилам, хотя тайно желает восстать против них. Поэтому носит консервативные деловые костюмы с милыми красным нижним бельем под ними. Я чувствовал это в ней, еще до того как осознал.

Если бы только я следовал своим собственным правилам и играл только в те игры, которые могу выиграть. Вместо этого мне пришлось играть в игры, которые не давали мне покоя. Я только желал увидеть и потрогать то, что, знаю, я могу иметь, если бы только захотел дать ей еще шанс. Но сейчас мне хочется большего.

Достаточно, говорю я себе. Время работать.

Но не могу сконцентрироваться. Я делаю бессмысленную подготовку к судебному заседанию и затем сканирую Интернет на предмет свежих новостей — просто в качестве отвлечения.

Наконец, подходит одиннадцать часов. После обеда я обычно бегаю с парнями из фирмы. Несколько партнеров, помощник, которого зовут Мэтт и которому даю довольно не мало проектов, и Майк, наш IT-парень.

Но сегодня я иду в спортивный зал фирмы раньше, чем обычно, до того как подходит время, в которое мы обычно встречаемся. Я надеваю одежду для бега и затем решаю сделать круг вокруг Тингли Бич вместо нашего обычного маршрута до «Кантри Клуба» и обратно.

Я просто хочу побыть в одиночестве. Мне нужно прочистить голову, которая начинает мучить меня почти также, как и мой член, с тех пор как Мэделин покинула мой кабинет этим утром.

Мой член все также жаждал увидеть, а затем войти в ее прекрасную, раскрытую киску. Я почти уверен, что Мэделин бы мне позволила. Очевидно, виноватая — и очевидно, заведенная — она бы позволила мне поиграть с ней, шлепнуть ее, дразнить ее. И, очевидно, она хотела большего.

Но я этого не сделал. Не могу.

Я просто хотел показать ей, в чьих руках контроль. Все, что она могла делать — это играть по моим правилам.

Мои правила установлены по особой причине. Я должен был их установить после всего, через что прошел со своей бывшей женой.

Мои напарники пытались предупредить меня о ней, но я не слушал. Полагаю, что мне следовало узнать самый плохой вариант, как женщина может быть такой жестокой и бессердечной.

— Она прямо как твоя мать, — говорил мне Рон, когда я жаловался о том, что в последний раз моя жена сказала или сделала мне .

— Я не хочу говорить о моей матери, — отвечал я ему.

Но на самом деле не хотел говорить о своей жене.

Я думал, как пришел к такому человеку, какой была моя мать и почему. Я рациональный, все анализирующий мужчина, и если логически понимаю что-то, значит, могу иметь с этим дело.

Моя мать стала такой, потому что мой отец оставил ее, когда я был ребенком. У нее завязалось несколько коротких романов с другими мужчинами, но думаю, что она всегда ждала, чтобы мой отец вернулся.

И тем не менее, она вымещала свои страдания на мне. Мой отец так и никогда и не вернулся. Он никогда не волновался о ней. Или обо мне. Это имело смысл, она видела во мне его и хотела отомстить ему, будучи жестокой по отношению ко мне.

Но ситуация с моей бывшей женой никогда не имела для меня смысла, как только я ни пытался ее понять. Казалось, она наслаждалась будучи со мной холодной и расчетливой без причины. До того как все закончилось, и мы наконец развелись.

Поэтому я начал заводить интрижки. И поэтому устанавливал правила. Чтобы защитить себя от жестоких женщин, которые хотели поиграть с моим сердцем и заморочить мне голову, на будущее.

У меня больше нет слабых мест для женщин, которые обращались со мной, как с дерьмом. Я убедился в этом.

Когда пробегаю поворот возле утиного пруда, маленький поезд проезжает мимо, полный детей и их матерей. Этот поезд состоит из нескольких тележек, выглядит, как настоящий, который возит людей вокруг зоопарка, ботанических садов и Биопарка.

Мальчик, которому около четырех лет, машет мне, и, когда он это делает, маленький игрушечный поезд — миниатюрная версия того, на котором он едет, — выпадает у него из рук. Выражение на его личике меняется от чистого восторга к глубокой грусти. Ребенок плачет и показывает на игрушечный поезд на земле, но его мать смотрит вперед, безразличная к тому факту, что он только что выронил его в окно.

Я подобрал игрушечный поезд и побежал за настоящим. Когда догоняю мальчика, он высовывает голову из окна и перестает плакать. На его лице проблеск надежды — что, возможно, его игрушка не потеряна на веки вечные — и он улыбается мне снова, но уже более неуверенной улыбкой, чем, когда радостно махал мне.

Я передаю ему его игрушку, и он хватается за нее. Его широкая, восхищенная улыбка возвращается.

Он хлопает и говорит:

— Спасибо!

Его мама наконец смотри наружу, видит меня и, понимая, что случилось, улыбается и тоже благодарит меня.

Я глупо машу и поворачиваю обратно в направлении, в котором бежал, и поезд, и его юный пассажир — теперь крепко держащий свою игрушку — исчезают с глаз долой.

Я ухожу с чувством пустоты. Когда честен с собой, я знаю, что хотя у меня есть успешная карьера и больше денег, чем один человек вообще способен иметь, понимаю, что уже давно у меня не было прочных отношений.

Поэтому выстроил такие отношения на работе, которые стали лучшей заменой, чем я мог придумать. Я убедился в том, что они удовлетворяют мои потребности — и даже потребности другой стороны — не растрачивая мою жизнь или оставляя меня раскрытым плохому обращению.

Обычно я трачу много времени, выбирая помощника, которая будет играть роль, сколько нужно, пока мы оба не двинемся к чему-то новому. Я редко ошибаюсь. Но в этот раз так случилось.

И сейчас это, черт побери, засело в моей голове и заставляет меня пересмотреть все о моей жизни и этой «игре», в которую, я думал, мне нравится играть.

Иногда мой новый выбор немного сопротивляется сначала, и я не возражаю сильно. Мне даже нравится это, поскольку люблю вызов.

Я думал, что напал на золотую жилу с Мэделин после того, как она не прыгнула по моему первому приказу, но все еще казалась жаждущей и готовой угодить. Думал, она была идеальным сочетанием нежелания и готовности.

Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже несмотря на то, что я потратил много времени и энергии на Мэделин, знаю, что должен позволить ей уйти. Сократить мои потери и двигаться дальше. Также как я делаю с любым другим правовым или бизнес-вопросом, который кончается плохо.

Я не могу дать кому-либо власть пренебрегать моими простыми инструкциями. Я знаю — это скользкая дорожка и следующее, с чем они будут играть, будет моя голова или мое сердце.

Я не даю никому такой возможности. Особенно не кому-то столь же непредсказуемому как Мэделин Сен-Клер, не важно насколько неотразимой она может быть.