Глава 16

Мэделин

Джимми садится на стул рядом со мной, кажется, не замечая ни файлы, ни то, что я делала, слава богам. Он не говорит ничего, как будто ждал, что я спрошу, где он был или о чем думает.

Старая Мэделин сделала бы это. Но это было до нашего расставания. Я не хочу начинать это разговор для разнообразия. Он — единственный, кто непрерывно мне звонил на работе. Он — единственный, кто хотел поговорить.

— Мэделин, знаю, что ты не хотела, чтобы я был здесь сегодня, и старался держаться подальше, но просто должен поговорить с тобой, — выговорил он наконец.

— Отлично, вперед, — сказала я ему.

Я стою на своем и не хочу, чтобы его слова смягчили его решимость. Но он должен ударить меня по больному месту.

— Ты помнишь день, в который мы встретились? — спросил он.

Конечно, помню. Тот день, когда я встретила его, оказался самым худшим днем в моей жизни, хотя когда между мной и Джимми все хорошо, думала, что это был лучший день.

Мой отец умер. В день Святого Валентина, из всех возможных дней. Будучи одинокой, я была в продуктовом магазине, хотела купить что-то вкусное, когда мама позвонила мне. Он умер от совершенно неожиданного сердечного приступа. Такое часто случается — жестокий поворот судьбы.

Мой отец всегда вел активный и здоровый образ жизни. Он бегал марафоны и постоянно говорил мне, что я должна следить за весом, немного похудеть, меньше есть и больше заниматься спортом.

Если быть честной, это раздражало. Я устала говорить ему, что принимаю себя такой, какая есть, и что он судит по моей внешности, а не здоровью, поскольку я никогда не имела медицинских проблем. Но он всегда настаивал, что я должна больше стараться.

Думаю, он хотел худенькую милую дочку, которая любит спорт и заботится о внешнем виде, как какая-то модель. Но я никогда такой не была. И это ранило, потому что с другой стороны, я хотела быть такой, как мой отец.

У моего отца была успешная карьера финансового планировщика. Я восхищалась его целеустремленностью. Он всегда поощрял мои образовательные и карьерные цели — в отличие от моей мамы, которая была домохозяйкой и думала, что женщина должна сидеть дома с детьми, и спрашивала меня, зачем я вообще пошла в колледж.

Мой отец всегда гордился моими успехами в учебе и профессиональными устремлениями, но, конечно, этого было не достаточно для него. Он также хотел, чтобы моя физическая форма была лучше. Чтобы я была, по его определению, «совершенством», что не настолько объективно как быть отличницей или первой скрипкой в оркестре.

Я сопротивлялась всем попыткам сделать меня кем-то, кем я не являлась физически. Но, полагаю, это потому что я всегда тяжело работала в школе. И должна была доказать себе, что чего-то стою по другим причинам, нежели внешность. Я хотела доказать отцу, как он ошибался. И для меня достаточно трудно потерять контроль, потому что всегда должна быть самой умной, находчивой и лучшей, чем бы я не занималась — включая мой интеллект и целеустремленность.

Но, независимо от наших различий, я любила отца. И в тот день в продуктовом магазине моя мама плакала в трубку.

— Он только что пробежал марафон на пятьдесят миль, — говорила мама в телефон. — Я всегда говорила ему, чтобы он не бегал так много. Что это не лучшее занятие для его здоровья, его сердца. Но он никогда не слушал меня. Твой отец был таким упрямым и несговорчивым...

— Мама! — я прервала ее, прислонясь к витрине, полной безделушек, и хватаясь за нее, чтобы удержаться на ногах.

До сегодняшнего дня я помню, какой холодной она ощущалась под моей рукой и как пыталась сосредоточиться на ее текстуре, а не на словах матери. Знаю, что это глупо, но витрина чувствовалась более устойчивой, чем сбивающие с ног новости, которые мне сообщила мама. Я чувствовала себя одинокой, грустной и испуганной и не хотела ее отпускать.

— Мам. Я в магазине. Не могу сейчас выслушивать все твое недовольство по отношению к отцу. Можно я перезвоню тебе, когда у меня будет возможность...

— О, ты не можешь это больше слушать? — взорвалась она, крича на меня в трубку телефона. Несмотря на мои попытки сдержать слезы, они начали катиться по щекам. — Это не ты должна жить в этом доме после того, как он умер, не поблагодарив меня за все, что я для него сделала. Это не ты потратила тридцать пять лет своей жизни с ним!

Если бы не была так расстроена, я бы закатила глаза. Это типично для мамы — быть настолько драматичной и говорить о себе в первую очередь.

Сейчас она утверждала, что вынуждена была провести свою жизнь с ним. Даже несмотря на то, что у них с отцом были довольно бурные отношения, насколько я помню. Даже несмотря на то, что они оба жаловалась мне друг на друга и говорили, что давно развелись бы, если бы не их религия.

Но я могла видеть дальше. Знала, что мама оставалась с отцом не только из обязательств, но также и из-за страха. Она никогда не работала где бы то ни было, никогда не знала, как сохранять и копить деньги, не знала даже, как разобраться с чековой книжкой. Она не имела ни малейшего понятия, что ей делать без него.

И отец оставался с ней также из-за финансовых соображений. Он признался, что ходил к адвокату по разводам, и тот сказал, что при разводе он должен будет выплатить ей половину своих пенсионных накоплений. Поэтому, согласно религиозными убеждениям или нет, с финансовой точки зрения для него лучше было оставаться женатым, чем подать на развод.

Я бы никогда не хотела так жить. Не хочу зависеть финансово от кого-то другого. И также не хочу финансово обеспечивать кого-то, кого не люблю.

Поэтому поклялась не впутываться в подобные финансовые обязательства с кем-то или брать на себя обязательства в том случае, если это грозит стать проблемой. Также я думала, что должна справляться со своими проблемами с родителями и отделять свои эмоции настолько, чтобы не позволять им влиять на меня слишком сильно.

Но в отличии от полки в магазине, к которой прислонилась в тот день, когда получила звонок с известиями о моем отце, я не была сделана из стали. Ничего не могло подготовить меня к смерти отца и злости моей матери на меня, хотя это не удивило меня. Родители умирают. Моя мама сердится. Что же.

И затем там появился Джимми. По всей видимости, кладовщик заметил меня в ужасном состоянии и сказал Джимми, помощнику менеджера магазина. И по иронии судьбы, это стало началом наших длинных и сложных отношений.

Один этот момент уязвимости привел меня к целой серии других моментов, результатом которых стали мы, здесь и сейчас. В тот момент, когда я пыталась порвать с ним, а он старался убедить меня этого не делать, напоминая мне о том, что на самом деле связало нас. И, как обычно, я чувствовала вину, потому что знала, что он появился там для меня, когда никого больше не было рядом.

Тем не менее, соблазнительное нижнее белье от моего нового наставника лежало спрятанное на кухонном столе, где я хотела однажды, чтобы Джимми сорвал с меня мой костюм и взял меня. Этот момент отличался от всех других.

Потому что я знаю, какого это, чувствовать необузданную страсть, и знаю, что у меня этого не будет с Джимми. Я испытываю ее к Эшеру, даже если не должна. И это так прекрасно чувствовать себя такой плохой, и я не хочу возвращаться к своей скучной жизни с Джимми.