Несколько успокоившись, Анна-Мария расслабилась на мгновение.

— Не знаю, что мой брат увидел в тебе, — холодно сказала она, — или как тебе удалось заманить его в ловушку, но от тебя будет достаточно легко избавиться. Я выпотрошу тебя, как рыбу, и выброшу останки в реку, чтобы дикие животные могли полакомиться ими.

Она одернула подол своего платья, любуясь сверкающими нитями, и обернулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть ужас на лице Валериэн.

Анна-Мария улыбнулась.

— Увидимся на вечеринке.

***

«Избегай Анну-Марию».

Именно это беспечно шепнула ей Селеста, прежде чем сунуть в руку бокал с шампанским. Вэл, усвоив урок, вылила шампанское в горшок с растением. Здесь она не собиралась прикасаться к еде или напиткам.

Не после того, что Лука сделал с ее водой.

Возможно, это было ошибкой. Может быть, ей следовало подкрепиться. Но она не могла избавиться от мысли, что Анна-Мария могла ее отравить.

«А она бы не отказалась. Она хочет, чтобы я страдала».

То, как она смотрела на нее в комнате Гэвина, достаточно убедительно доказывало это. Она готова была схватить ее за горло и задушить — или даже хуже. Если бы Лука не вмешался, Анна-Мария вполне могла бы выполнить свою угрозу и убить ее на месте.

Анна-Мария, с ее холодными глазами и ледяным цветом лица, служила примером жестокого совершенства генетики. Гэвин обладал привлекательной внешностью, поэтому вполне логично, что его сестра тоже окажется красивой, но его пугающее величие было куда менее обычным, чем парализующая красота его сестры.

Вэл оглядела огромную гостиную. В ней собрались гости, одетые с разной степенью официальности, и все в идиотских масках, закрывающих их лица. Откуда они знали этих людей? Она не могла определить, кто из них родственники, а кто друзья.

По крайней мере, Вэл предполагала, что это друзья, а не жертвы, как она.

Дориан сидел в углу и разговаривал с привлекательным рыжеволосым мужчиной в лисьей маске. Лука устроился в кресле с Анной-Марией, расположившейся у него на коленях. Одной рукой он обхватил ее за талию, и они выглядели скорее, как любовники, чем как брат и сестра.

Если то, что сказал Лука, правда, то так оно и есть.

Лука нацепил маску скелета, тени придавали его лицу демоническое выражение. Маска Анны-Марии представляла собой позолоченную бабочку с золотыми струнами, вьющимися в россыпь желтых, усыпанных блестками роз. Вэл изумленно улыбнулась и отвела взгляд.

Желтые розы. Ну, это даже забавно, в каком-то смысле.

«Господи, мне нужно убираться отсюда».

Она повернулась, ища выход, и увидела Селесту. На темноволосой сестре Гэвина красовалось еще одно из легких летних платьев. Оно не имело рукавов и было отделано кружевом, как ночная рубашка, открывая щедрое декольте. Селеста танцевала с мужчиной, который казался старше, но определить это не получалось, потому что он тоже носил маску.

Дориан переводил взгляд с рыжеволосого мужчины на сестру, но смотрел на нее не так, как Лука смотрел на Анну- Марию. Что-то в его поведении напомнило Вэл неодобрительный взгляд опекуна, присматривающего за своей юной подопечной.

И хотя она сомневалась, Вэл подумала, что задумчивая незнакомка в серебристой мантии, сидящая рядом с Лукой, может быть Леоной. Она сняла маску, и та лежала у нее на коленях, распушив перья. Под ее налитыми кровью глазами залегли темные круги знакомого серого оттенка. Длинные пепельно-русые волосы были заплетены в длинную косу, которая, словно змея, лежала на ее коленях.

Леона — если это Леона — смотрела на Луку и Анну- Марию с выражением плохо скрываемого отвращения, держа сигарету между двумя пальцами. Когда Вэл обошла их, она почувствовала запах. Это была вовсе не обычная сигарета.

«Мне нужно выбраться отсюда, — подумала она. — Я едва могу дышать».

Она выскользнула в темный коридор, поставила пустой бокал из-под шампанского на один из торцевых столиков в холле и пошла так быстро, как только осмелилась.

Ее ноги привели Вэл в маленькую столовую, явно неиспользуемую, судя по запаху, и в оранжерею. В оранжерее было гораздо теплее, на длинных столах стояли скрученные мертвые растения. Они настолько высохли, что стало невозможно определить, что это вообще такое. Вэл с сомнением посмотрела на прозрачный стеклянный потолок, а затем на крыльцо.

На улице дул холодный ветер. По ту сторону стекла лед образовывал причудливые узоры, ветер взбивал листья в спиральные вихри на плитке. Ее глаза встретились с глазами одной из статуй, и сердце замерло, потому что на мгновение показалось, что статуя моргнула.

На плечо легла чья-то рука, теплая и реальная, и Вэл вскрикнула.

— Это всего лишь я, — проговорила Селеста. — Тебе не стоит бродить. Если мои брат и сестра подумают, что ты пытаешься сбежать, они пристрелят тебя на месте.

Вэл тяжело вздохнула.

— Что это за статуи?

— Наш дед заказал их. — Селеста бросила безразличный взгляд на статую. — Он использовал нашу бабушку в качестве модели. Она стала его музой. Здесь есть несколько старых скульптур и резных работ, все с ее изображением. Он был одержим.

«Да, — подумала Вэл. — Одержим. Звучит подходяще».

Селеста крепко взяла ее за руку и повела обратно в гостиную. Кто-то поставил пластинку, и теперь в качестве фона для всеобщего праздника начинал играть угрюмый рок.

— Не броди по дому, — повторила она. — Если тебе нужно куда-то пойти, иди наверх.

С этим туманным предупреждением она вернулась в толпу.

Вэл обняла себя руками, оглядывая комнату в поисках места, где можно спрятаться.

И тут она увидела его.

Сначала она подумала, что это один из гостей. Высокий мужчина в красно-черном, с лицом волка. Она узнала маску волка. Маска лежала на том же столе, где Вэл заметила свою собственную. Селеста подсунула ей одну из них вместе с шампанским: маска из розового золота, усыпанная цветами.

«Увидимся завтра», — сказал ей Гэвин. Вэл взглянула на большие старинные часы, которые отбивали каждый час, пока она наблюдала за ними.

Полночь.

Она оглянулась на незнакомца, который наклонил голову в знак молчаливого приказа.

«Следуй за мной».

Нет, она действительно не хотела этого делать. Но...

И тут она взглянула на Анну-Марию, которая повернулась в ее сторону. Пока Вэл наблюдала, та наклонилась, чтобы сказать что-то своему брату, который тоже посмотрел на Вэл и рассмеялся. Одному богу известно, что они планировали с ней сделать.

Оставаться здесь, внизу, еще хуже.

И, видимо, ей разрешалось подняться наверх.

«Из двух зол выбирай меньшее».

Вэл медленно поднималась по лестнице, приподнимая волочащийся подол платья. Она чувствовала ледяной взгляд блондинки, прожигающий ее лопатки. Трудно было не чувствовать себя добычей, когда они постоянно следили за ней.

Как будто они ищут лучшее место, чтобы всадить нож.

Вэл остановилась возле комнаты Гэвина, дверь которой теперь стояла открытой, хотя она точно закрыла ее перед уходом. Внутри горел свет, проникая желтым лучом в затемненный коридор.

Затаив дыхание, она толкнула дверь и вошла внутрь.

Он сидел на кровати, все еще в маске. Теперь, когда она подошла ближе, Вэл смогла оценить все детали: линии меха, вытравленные в материале цвета железа, жесткая оборка, простирающаяся по бокам его челюсти, словно пальцы скелета. Пустые глазницы придавали маске вид похожий на череп, напоминая ей о Смерти.

— Хорошая маска, — проговорила она, пытаясь изобразить сарказм, но вместо этого в ее голосе прозвучал лишь страх.

Гэвин провел языком по зубам.

— Для того, чтобы съесть тебя, моя дорогая.

Вэл сделала несколько шагов назад, ее лицо раскраснелось от этой насмешки.

— Ты — Красная Смерть, — сказала она. — Это не подходит к теме.

— Смерть повсюду, моя маленькая нимфа — в любой теме.

Вэл сорвала с себя маску с позолоченными астрами и хвостами пернатой каллуны. Под его пристальным взглядом ее плохо сидящее платье, казалось, затянулось еще туже.

— Тебе не нравится маскарад моей сестры?

— Нет, — коротко ответила Вэл. — Не нравится.

— Хм. — Медленно, он снял свою собственную маску, позволив ей упасть рядом с ним. Один уголок его рта дернулся. — Что ты думаешь о моей сестре?

— Она самая красивая женщина, которую я только видела.

Гэвин рассмеялся.

— Да, это так, правда? Проблема с красотой в том, что она имеет свойство стремиться к общему знаменателю. Симметрия — это, в конце концов, усреднение, доведенное до крайности. — Он приподнял бровь. — Знаешь на тебе одно из ее платьев.

Селеста не сказала Вэл об этом.

— Оно ее?

— Стиль сестры довольно узнаваем. Не нужно обладать большим воображением, чтобы оценить ее очарование. — Он поднял шахматный набор и подул на него. — Хм, я и забыл, что он здесь. Не хочешь сыграть партию, Валериэн?

Вэл не двинулась с места, чтобы подойти к нему.

— Ты так плохо отзываешься о своей сестре.

— Это простой факт. Она жаждет внимания. Моего, нашей матери, любого жалкого дурачка, в которого может вцепиться своими когтями. Вот почему она затеяла это маленькое пари, чтобы устранить соперницу. — Он положил доску на кровать. — Это вина нашей матери. Мой отец был единственным мужчиной, которого она любила, и он умер молодым. Она его боготворила.

Он говорил ей об этом раньше. Годы и годы назад. До того, как она поняла, кем он был и на что способен.

— Твой отец, — медленно сказала она, — мастер шахмат.

— Предполагается, что сходство между нами очень сильное.

Кажется, он уже говорил ей об этом раньше. Неприятная мысль пришла Вэл в голову, и она настороженно посмотрела на него.

— Твоя мать... — Слова застряли у нее в горле. — Она когда-нибудь...

— Прикасалась ко мне? — Его взгляд переместился на ее лицо. — Она бы не осмелилась. Но мать, намеренно или нет, внушила моей сестре мысль, что я — это все, что ей нужно, и Анна-Мария провела наше детство, бросаясь на меня разными не вдохновляющими способами.