Музыка в комнате Мередит смолкла, и Вэл увидела, как губы Луки скривились, когда он перевел взгляд на стену, которую она делила со своими соседками. Она затаила дыхание, ее пульс бился как бешенный.

Музыка заиграла снова, почти неуверенно. Вэл выдохнула.

— Тебе нравится играть с ножами? — спросил Лука, имея в виду изображение, на котором остался открыт альбом. Вэл, не глядя, точно знала, о ком он говорит, и ее лицо покраснело от унижения.

— Нет.

— О, Вэл, — сказал он таким знакомым тоном, что она вздрогнула. — Не лги.

— Я не лгу. — Она сжала губы. С закрытыми неуместно темными глазами сходство между ним и его братом казалось еще более сильным. — Это просто мусор. Я продаю их онлайн извращенцам.

— М-м-м.

Вэл смотрела, как он перебирает цепочку, наполовину скрытую под рубашкой. Она мельком увидела подвеску, когда он сплел звенья вокруг костяшек пальцев. Это был крест.

— Ты религиозен?

— Бывший католик. — Крест скользнул обратно под рубашку. — Моя мать заставляла нас всех ходить в церковь, надеясь, что это очистит нас от стыда и позора.

— По-видимому не сработало, — заметила Вэл.

Лука тихо рассмеялся.

— Очевидно, нет. Мы упиваемся своим позором.

— Когда ты планируешь убить меня?

— Опять? — Лука сделал пренебрежительный жест, не открывая глаз. — Я еще не решил. Поверь мне, Валериэн. Когда придет время, ты узнаешь.

— Твоя сестра сказала, что у меня есть неделя. Она... она почти закончилось.

— То, что она сказала, на самом деле не имеет значения. Ты в моей временной шкале. Чем дольше ты будешь забавлять меня, тем дольше останешься в живых.

Челюсть Вэл напряглась.

— Ты сказал, что тебе не терпится убить меня. Что ничто не будет иметь значения.

— Ты не должна была мне верить. — Лука протянул руку, чтобы провести большим пальцем по ее губе, обводя кольцо. — Мне оно нравится, — сказал он. — Ты выглядела такой невинной на фотографии, которую дала мне моя сестра. Думаю, что предпочитаю, чтобы ты была такой.

Вэл завязала пояс халата и скрестила руки на груди.

— Ты единственный.

— Это самобичевание? — спросил он, опуская руку на колени. — Или ты просто наслаждаешься болью?

— Я хотела вернуть свое тело, — проговорила Вэл, отодвигаясь от него. — На моих условиях, не на его.

Музыка заполнила короткую тишину, последовавшую за ее словами. Это больше не был К-поп. Вэл могла разобрать каждое второе слово по-английски, и это приводило в замешательство.

— Звучит довольно глубокомысленно, но мы оба знаем, что это ложь. Я думаю, тебе нравится разрушать себя. Думаю, это заставляет тебя чувствовать, что ты мстишь моему брату. — Он усмехнулся. — Он очень разозлился бы, если тебя это утешит.

— Я не хочу говорить о нем.

— Тогда давай поговорим о тебе. Ты была так молода, когда мой брат нашел тебя. Четырнадцать? — Он поймал ее за запястье, прежде чем ее рука коснулась его лица, и покачал головой. — Это довольно рано. Я уверен, что ты винишь себя — сначала за то, что привлекла его внимание, но потом за то, что хотела сохранить его.

Он погладил плюсик ее татуировки.

— Как только он решил, что ты принадлежишь ему, у тебя не осталось ни единого шанса. Даже если бы ты не попалась на его удочку, он все равно заполучил бы тебя. Ты была просто милой маленькой мухой, попавшей в его паутину.

Вэл высвободилась.

— Почему ты так одержим им? Тоже хотел его трахнуть?

— Я смотрел на него снизу-вверх. Но трахнуть его? Нет, никто из нас на самом деле не был в его вкусе — за исключением, возможно, Селесты. Близнец Дориана, — небрежно уточнил он. — С которым ты встречалась. Она очень хорошенькая, но мягкая... и немного медлительная. Гэвину не нравились медлительные.

— Вся твоя семья чокнутая.

— Кто бы говорил. Ты делила свою постель с убийцей. И не только это, ты подожгла спичку, а затем отступила, чтобы дать ему взорваться. Как думаешь, Гэвин сделал бы то, что сделал, если бы не ты? — Голос Луки стал жестче. — Это все было из-за тебя, Валериэн.

— Я не хотела этого, — запротестовала Вэл, задыхаясь от слов. — Я не просила его делать ничего из этого. Он был первым парнем, который мне понравился, и он...— Не перед Лукой. — Я бы пошла с ним, — заключила она. — Охотно. Но он хотел взять меня силой.

— Да, — проговорил Лука. — И в этом заключался весь смысл. Тебе просто достаточно было стоять там со своими большими, обиженными глазами и отвергать его. Он никогда не мог устоять перед вызовом, особенно если это означало что-то, что он мог уничтожить. Он был садистом — ты знала об этом?

Вэл уставилась мимо него на стену.

— Ты позволила ему причинить боль, Вэл?

Рябая поверхность дрогнула.

— Тебе понравилось, когда он это сделал?

— Прекрати, — прерывисто прошептала она. — Прекрати болтать.

— Все эти женщины. — Лука прищелкнул языком. — Такой позор.

— Он был чудовищем, — произнесла Вэл. — Психопат. Больной... извращенный ублюдок.

— Если ты думаешь, что Гэвин был монстром, то это потому, что ты помогла стать ему таким. — Лука прижался губами к ее щеке, и она поняла, что плачет, только когда его губы влажно скользнули по ее коже. — Запомни это, Валериэн. У всех нас внутри есть двери, которые никогда не следует открывать. Да поможет нам всем Бог, когда мы найдем ключи, чтобы открыть их.

***

Когда Лука ушел, Вэл прислонилась спиной к стене. Как будто он забрал часть ее с собой. Что я делаю? она задавалась этим вопросом уже не в первый раз. Она спала с мужчиной, который хотел ее убить. Она знала это, и все же, казалось, не могла оставаться в стороне. Она даже не уверена, что в нем такого неотразимого. Не то чтобы страсть такая уж неотъемлемая часть ее жизни. За три года, прошедшие после колледжа, у нее никогда не было парня, и она даже не думала, что хочет его.

И все же… когда он прикоснулся к ней, она развалилась, как карточный домик.

Неужели он действительно не убивал Илью? Сказал бы он ей, если бы убил? Вэл думала, что он бы так и сделал. Лука казался человеком, которому доставило бы удовольствие ткнуть ей этим в лицо, просто чтобы увидеть, как душераздирающее чувство вины давит на ее совесть.

Это мог сделать один из членов его семьи, надеясь повесить на нее убийство. Возможно, Дориан или одна из сестер. Письмо, которое Дориан заставил ее прочитать, заставляло думать, что эта больная игра была семейным делом. Способ встряхнуть ее, как жука в банке.

Но еще это могло быть совпадением. Вэл не рассматривала такую возможность, но, по статистике, это казалось наиболее вероятным. Сан-Франциско — город, который пожирал своих жителей, как монстр в фильме ужасов: это место, где люди могли исчезнуть, не обязательно умереть, но и сбежать. И что значит еще одно тело среди сотен?

(У всех нас внутри есть двери, которые никогда не следует открывать)

Дверь в комнату Мередит открылась. Вэл слышала, как она возится на кухне в шкафах. Лука, должно быть, ушел незамеченным, потому что не последовало никаких возмущенных звонков или сообщений от Мередит, и она не постучала в дверь Вэл, требуя объяснений, какого странного мужчину она привела в их квартиру.

Вместо этого она вернулась в свою комнату. Дверь закрылась. Джеки вернулась примерно через час и, должно быть, привела с собой брата Мередит, потому что Вэл услышала низкий мужской голос, когда они втроем болтали. Их голоса звучали ближе, их больше не заглушали слои стен. Они сидели в гостиной, наверное, смотрели телевизор.

«Отлично», — подумала Вэл.

Мысль о встрече с Джеки и Мередит, подкрепленная появлением незнакомца, наполнила Вэл тревогой. Она осталась лежать на кровати, листая книгу, на которой не могла сосредоточиться достаточно долго, чтобы прочитать, задаваясь вопросом, как долго этот брат собирается остаться. Рано или поздно ей придется выйти туда, если не для того, чтобы сходить в туалет или поесть, то чтобы пойти на работу. Сегодня вечером у нее смена.

И как только эта мысль пришла ей в голову, Вэл поняла, что это произойдет раньше, потому что она ничего не ела с тех пор, как расправилась со своей жалкой половиной бутерброда, а то, что осталось от ее еды, лежало в шкафу и холодильнике. Там, снаружи — с ними.

Еда выгонит ее из норы, как хищное животное. Как уместно.

Вэл оделась так, словно готовилась к войне. Она натянула свитер с высоким воротом и джинсы, собрав свои длинные волосы в строгий хвост. Она взглянула на свое отражение, скривив губы. «Хипстер, выходящий из подземелья за билетами на концерт под землей», — подумала она, и зацепилась зубами за потрескавшиеся губы, когда попыталась улыбнуться.

Придется выйти. Вэл открыла дверь.

Мередит и Джеки устроились на диване, между ними сидел незнакомый мужчина. Они играли в видеоигру на телевизоре, которая совсем не выглядела знакомой. Вэл даже не подозревала, что у них есть игровая приставка. Это заставило задуматься, может быть, они выносили ее только тогда, когда Вэл не было рядом, чтобы им не пришлось приглашать ее.

Мередит повернулась на своем месте от скрипа петель.

— О, привет.

— Привет, Банни, — сказала Джеки, даже не обернувшись, что задело Вэл.

Мужчина повернулся, положив руку на спинку дивана.

— Привет, — проговорил он, оглядывая ее с ног до головы темными, как терн, глазами. — Кто ты?

— Это Банни, — представила Мередит, отвечая за Вэл. — Наша соседка. А это мой брат, Адам. Я рассказывала тебе о нем раньше.

Адам оказался таким же привлекательным, как и его сестра, аккуратно подстриженный и в скучной, опрятной одежде, которая, казалось, служила стандартной формой для богатых миллениалов. Рубашка поло, обнажающая подтянутые в спортзале руки, искусно выбеленные джинсы, и часы, которые, вероятно, стоят больше, чем аренда ее комнаты.

Адам протянул руку, и ямочка появилась на его щеке, когда он улыбнулся. Его зубы, вероятно, тоже стоили больше, чем ее арендная плата. Они выглядели отбеленными и выпрямленными. Вэл не упустила из виду, что этот жест заставит ее приблизиться, увлекая вглубь комнаты, в то время как она предпочла бы держаться поближе к стенам.