Грубая каменная стена врезалась в ее обнаженную спину с каждым грубым толчком. Трение усилилось, хотя особого сопротивления не было. Он скользнул в нее так плавно — как по мокрому стеклу. Стыд ударил ее, как брызги ледяной воды.

Лука скользнул руками под ее зад, поднимая выше. Угол сместился, и дискомфорт начал граничить с болью. Вэл обняла его за шею, не желая упасть, и сильно прикусила губу, чтобы не закричать. Это движение привело его рот на уровень ее груди, и Лука использовал свой язык, чтобы дразнить с кошачьей беззаботностью.

Вэл закрыла глаза при следующем толчке, выгибая спину, когда он поцеловал кольцо в ее левом соске. Его жилистые руки дрожали от напряжения, удерживая Вэл неподвижно, когда он наполнял ее грубыми, резкими движениями, вызывая острые вспышки боли, от которых у нее перехватывало дыхание.

— Это было больно? — Его слова поразили Вэл, как и его рот, когда Лука прожег дорожку к другой ее груди, и потянул кольцо зубами. — Полагаю, да.

Она впилась пальцами в кожу, чувствуя, как напрягаются мышцы под рубашкой. Лука крупнее Гэвина, который всегда был высоким и стройным. Но голос… она вздрогнула, желая, чтобы он замолчал. Желая, чтобы он не останавливался.

— Все причиняет боль. — Ее голова больно ударилась о камень, когда Лука кончил, последний толчок его бедер стал глубже остальных. Он нежно укусил ее за плечо, не повредив кожу, но этого оказалось достаточно. Она кончила с собственным сдавленным криком, его имя сорвалось с ее дрожащих губ, как битое стекло.

Когда она открыла глаза, ее тело мерцало, как пепел костра. «Я попала в ад, — подумала она, глядя в его темные-темные глаза. — И вот он — дьявол».