Ее тошнило, ноги болели, Вэл тащилась по холмистым дорогам, плотно закутавшись в пальто. Вскоре она покрылась легким, туманным потом и тяжело дышала. Каждый вдох приносил с собой кислый привкус желчи. «Шах и мат», — подумала она.

Несмотря на превышение своего бюджет в этом месяце, Вэл села в один из городских автобусов. Через проход пожилая женщина, завернутая во фланелевое одеяло, подозрительно смотрела на нее, когда она платила за проезд. Вэл обратила всю силу своего усталого, яростного взгляда на женщину, пока та не отвернулась. Верно. Отвести взгляд.

Она устроилась в задней части автобуса. Там воняло, но совсем немного. «Похоже, собирается дождь», — подумала она, поворачиваясь, чтобы выглянуть в грязные окна. Но с другой стороны, здесь всегда кажется, что будет дождь. Облака могли сгореть к полудню, но они всегда возвращались, как часы, приносимые приливом.

Вэл вышла на остановке в Миссии, ближайшей к ее дому. Та самая, что чуть дальше по улице от Нойсбриджа. Она подумала, что несколько пассажиров, возможно, действительно повернули головы, чтобы посмотреть, как она уходит. При виде этого медленного поворота их шей, как у хищных птиц, у нее мурашки побежали по коже. Она выскочила из автобуса и больше не дышала, пока он не отъехал с пронзительным визгом, когда металлические столбы на крыше ударились о электрические кабели.

Вэл направилась к своей квартире. Высокие пальмы склонялись против ветра, листья летели по улице со звуком, похожим на звук полых костей. Откуда взялись листья? Там не было деревьев. Она вздрогнула, и ей показалось, что шахматные фигуры в ее кармане стали тяжелее, как будто каждая из них весила по пять фунтов.

Она сунула руку в карман, чтобы прикоснуться к ним, и с тихими щелчками сбила короля и пешку вместе. Вэл нервничала больше, чем один из тех наркоманов, которые толпились вокруг станции, но, казалось, не могла остановиться. Фигурки были холодными, настоящими. На ее татуированном запястье не хватало нескольких браслетов. Теребила, пока они не сломались? Иногда она находила следы пластика под ногтями, хотя сейчас они были чистыми.

«Я должна их выбросить», — подумала она, зная, что, скорее всего, не сделает этого. Она надеялась, что браслеты не валялись в том дешевом мотеле. Мысль о том, чтобы оставить часть себя в этом месте, вызывала тревогу. Она потянула их на место, и розовый порвался.

Вэл позволил ему упасть на землю, где он скатился в канаву. Теперь она находилась совсем рядом со своей квартирой. С тихим вздохом облегчения она порылась в сумочке и обнаружила еще один сюрприз. Ее ключ от квартиры, как и браслеты, тоже пропал.

«Нет! — подумала она, не веря своим глазам. — Где он?»

Она пошарила еще раз, надеясь увидеть знакомый блеск, но это была маленькая сумочка. — «Я что, уронила его?» Она задумалась, в отчаянии вспоминая долгую, изнурительную прогулку. Но нет, она бы наверняка услышала звон.

На самом деле — она даже не могла припомнить, как вообще положила ключ в сумку. Она выпила уже третий бокал вина, когда пошла куда-то с Джеки и Мередит. После четвертого, плюс то, что Лука положил в ее воду, она почти ничего не помнила.

«Может быть, ключ все еще в моей комнате. О боже, я надеюсь, что он все еще в моей комнате».

Потому что другая альтернатива — что она уронила его или что кто-то взял ключ — слишком ужасна, чтобы даже думать об этом прямо сейчас.

Вэл дрожащей рукой достала телефон и написала обеим своим соседкам. «Может кто-нибудь из вас впустить меня? Забыла взять с собой ключ».

Она ждала на улице, дрожа от холода, около пяти минут. Затем Вэл услышала, как открылась дверь, и Джеки спустилась по лестнице к воротам, одетая в спортивные штаны и старую футболку с рисунком. Ее глаза распахнулись от удивления, когда она мельком увидела Вэл.

— Что с тобой случилось?

О, точно. Она выглядела дерьмово.

— Ничего, — пробормотала Вэл, прикрывая рот рукой. — Не беспокойся об этом.

Но Джеки явно беспокоилась.

— Ты в порядке?

— Я в порядке.

— Ты не выглядишь хорошо.

— Я в порядке.

Джеки закусила губу, бледная и неубежденная. Она больше ничего не сказала, когда Вэл последовала за ней обратно в их квартиру. Внутри было почти тепло. Мередит стояла у плиты, готовила, и запах готовящегося мяса и специй заполнил всю комнату.

— Эй, детка, — сказала Мередит, — Банни прислала... о, боже мой. Что случилось?

— Ничего. — Вэл стиснула зубы, волна горячего и иррационального гнева прокатилась по ней. Несколько месяцев Мередит и Джеки довольствовались тем, что игнорировали ее. А теперь это? — Я в порядке, — добавила она. — Это ерунда. — И затем, защищаясь. — Оставь меня в покое.

— Это, — проговорила Мередит, — не похоже на ерунду.

— Я думала, ты сказала, что уходишь с парнем, которого знаешь, — присоединилась Джеки. — Он сделал это с тобой?

Слишком близко к правде, и, возможно, Мередит поняла это по выражению лица Вэл, потому что в ее взгляде появилась ожесточенность.

— Тебе нужно позвонить в полицию.

— И что им сказать? — огрызнулась Вэл. — Что меня трахнули слишком жестко? Что это было слишком для меня и заставило плакать?

Джеки быстро заморгала.

— Что?

— Я просила об этом. — Вэл схватила себя за подбородок. — Мне нравится, когда грубо.

Мередит покачала головой.

— Подожди, — сказала она, — дай мне разобраться...

— Я хочу, чтобы люди причиняли мне боль, когда трахают меня, — произнесла Вэл с такой яростью, что даже Мередит моргнула. — Большое спасибо за вашу заботу, но избавьте меня от допроса. Если бы действительно заботились обо мне, вы стоило сказать что-нибудь прошлой ночью, когда это имело значение.

— Прошу прощения? — холодно сказала Мередит. — Что это должно означать, Банни?

— Вам не терпелось увидеть, как я уйду. — Она почувствовала слезы на глазах. — Понимаю. Я оказалась третьей лишней на вашем маленьком свидании. Я была никому не нужна. Но вы — ни одна из вас — не сказали мне позвонить, когда я вернусь домой, или хотя бы поинтересовались, как его зовут. — Вэл втянула воздух. — И почему? Потому что на самом деле вам все равно. Так что, пожалуйста, избавь меня от своего беспокойства — если это вообще так.

— Если ты сказала, что знаешь его, почему мы должны сомневаться? — Джеки сама была на грани слез. — Ты, казалось, собиралась совершенно спокойно пойти с ним.

Потому что именно люди, которые тебя знают, могут причинить тебе больше всего боли.

— Джеки, не надо, — заявила Мередит. — Это не твоя вина.

— Нет, — сказала Вэл немного дико. — Это моя вина. Я сама напросилась на это.

— Это не то, что она имела в виду, — возразила Джеки. — Это не то, что мы обе имели в виду. Мы действительно волновались!

Мередит взяла Джеки за руку и сжала ее. Обращаясь к Вэл, она спросила:

— Что с тобой не так? В последнее время ты ведешь себя очень странно. Если бы мы знали, что ты такая...

«Вы бы никогда не позволили мне переехать?» Вэл мысленно закончила слова Мередит, в ней поднялась горечь, которая покрыла ее горло, как цианид.

«Но ты меня не знаешь, — хотела сказать она. — Ты не знаешь, какая я».

Может быть, я всегда такая.

Может быть, это то, кто я есть.

Проглотив слова обратно вместе со слюной, хлынувшей в рот, Вэл взяла из раковины стакан воды и отвернулась, чтобы выпить. Она гордилась собой. Ее рука не дрожала, хотя слезы начали капать из глаз.

— Я сейчас пойду в свою комнату, — проговорила она едва сдерживаясь. — Пожалуйста, дайте знать, если найдете мой ключ.

Она чувствовала, как ее соседки пристально смотрят на нее, когда закрывала дверь своей спальни.

Вэл поставила воду возле своего матраса и сбросила одежду, избегая своего отражения в зеркале. Она переоделась в пижаму и рухнула на постель, пожалев об этом, как только ее больное тело запротестовало. Уставившись на свои пустые, облупленные стены, она услышала, как Джеки и Мередит разговаривают тихими, обеспокоенными голосами. Гул, то усиливающийся, то затихающий. Слова не разобрать, но она знала, что они говорили о ней.

Она закрыла глаза, позволяя всему исчезнуть, кроме снов. В глубинах ее сознания, как водоросли, запутались воспоминания, наполовину забытые. Всякий раз, когда она теряла бдительность, они всплывали на поверхность, врываясь в нее, как акула, почуявшая кровь. Вэл чувствовала запах сандалового дерева и роз. Ей показалось, что она даже слышит его смех.

Мат.