— Гэвин изнасиловал меня. — В первый раз она осмелилась произнести эти слова вслух в сочетании с его именем. Какие это были уродливые слова, резкие и грубые. Они, казалось, растворялись в гудящей тишине, как кислота. — Он убил моих друзей. Он преследовал и мучил меня много лет. У меня имелось множество причин желать ему смерти. Выбирай сам.

— Ну, а твоя причина? Настоящая?

«Я сомневалась, что смогу сделать правильный выбор. Не тогда, когда он был жив и дышал. Не тогда, когда у него все еще оставалась сила контролировать меня».

Вэл стиснула зубы.

— Я устала быть его маленькой жертвой.

— Да, Гэвин действительно неплохо поработал с тобой, — признал Лука, как будто бросая ей угощение. — Ты выглядишь совсем не так, как раньше. Но думаю, ты убила его по другой причине, о которой мне не говоришь, и это, — он небрежно махнул ножом, — меньше связано с травмой, а больше с разрушением того, что он начал.

— Мне все равно, что ты думаешь. В любом случае, ты здесь только для того, чтобы меня убить.

— Некоторые могли бы назвать это справедливостью. — Он погладил нож так, что это показалось непристойным. — Убийство за убийство. Твоя жизнь за жизнь моего брата. Честный обмен фигурами, как в шахматах.

— Это совсем не похоже на шахматы. И Гэвин на самом деле не заботился о соблюдении правил, — зло добавила она. — Он создал свой собственные, а затем нарушал каждое из них. И знаешь, что еще? Он, бл*ть, заслуживал смерти. Твой брат был чудовищем, и я бы убила его снова, только чтобы увидеть это выражение на его лице.

Ей показалось, что она заметила проблеск интереса в этих янтарных глазах.

— Что за выражение?

— Удивление. — Она осторожно взглянула на нож. — Он был так уверен, что победил меня. Ему даже не пришло в голову, что я могу быть в таком отчаянии, что тоже нарушу правила.

Сделки Фауста были его специальностью, и Гэвин хотел ее душу. Лука хотел только крови, и он убьет ее, когда эта игра подойдет к концу.

— Ты очень интересная девушка, Валериэн.

В его устах, подумала Вэл, это не похоже на комплимент.

— Я должна работать сегодня вечером, — сказала она после паузы. — Мои коллеги заметят, если я не приду.

Лука дернул ножом. Острый металл прорезал ее майку.

— Сомневаюсь в этом, — заявил он. — Ты взбалмошная и антисоциальная. Немного одиночка. Именно тот тип девушек, которые постоянно пропадают в этом городе. — Спустил ткань с ее плеч, проведя пальцами по руке. — К счастью для тебя, мне нравятся испорченные женщины, а ты, Валериэн, такая же испорченная, как и они.

— Ты ничего обо мне не знаешь. — Вэл подняла руку, чтобы ударить его.

Лука схватил ее за запястье и вонзил свой нож в пол. Затем он решил показать ей именно то, что знал — как причинять боль, как унижать, как ворошить старые воспоминания и заставлять ее изо всех сил стараться не утонуть. Он слишком хорошо ее знал.

Она безжалостно запустила пальцы в его густые волосы, сильно дернув. Причиняя ему боль, она была уверена, что он, не возражал. На этот раз их совокупление происходило быстрее, он действовал грубее. Ей нравилась грубость. Это было все, что она когда-либо пробовала.

Зная, что ее соседок нет в квартире, она могла кричать, и Вэл не стала сдерживаться. Ее дыхание вырвалось с громким хрипом, когда он оторвал ее руки от своих волос и закинул их ей за голову, наполняя так глубоко, что на одно ужасное мгновение показалось, что она не может больше дышать. Он мог сделать с ней все, что угодно. Все, что угодно. Ее бедра дернулись, опровергая ее страх. Вэл чувствовала себя так, словно вот-вот упадет в обморок.

— Ты получаешь удовольствие от того, что тебе делают немного больно, а? — Дыхание Луки шевелило волосы вокруг лица Вэл. Они все еще были влажными после душа и начинали завиваться, высыхая. — У тебя такое милое личико... или, по крайней мере, раньше было. Должно быть, тяжело выглядеть так, как ты, и хотеть того, чего ты хочешь. — Он переплел свои пальцы с ее, все еще крепко удерживая руки Вэл. — Потерянный маленький кролик, умирающий от желания, чтобы волк укусил ее за горло.

Она могла бы поклясться, что услышала звук в коридоре и замерла, ее взгляд метнулся к двери. Из-за грохота собственного бьющегося сердца Вэл ничего не могла разобрать. Лука, приписав ее испуганный вид себе, усмехнулся.

— Да, — промурлыкал он. — Вот это взгляд.

— Заткнись, — выдохнула она, приподнимая бедра, когда он кончил в нее. Как будто ее саморазрушение было катализатором его собственного удовольствия. — О боже.

Лука рассмеялся, но это был холодный смех без теплоты.

— Ты назвала его имя в первый раз, помнишь? — Он откатился от нее, наклоняясь, чтобы поднять нож с пола. На его среднем пальце было тяжелое кольцо, тускло-серое с гравировкой, которую Вэл не могла прочитать. — Ты думаешь о нем, когда со мной?

Вэл, побледнев, уставилась на Луку, когда он взвесил клинок в руке.

— Нет.

— Cazzo, — сказал он одобрительно. — Какая же ты лгунья. Ты действительно чокнутая.

Он не говорил ей ничего такого, чего бы она уже не знала или не слышала, но это все равно задело Вэл.

Она почувствовала на себе его взгляд, когда соскользнула с матраса, оценивая степень своего унижения. Она не обернулась, схватила свою униформу и направилась в ванную, колеблясь только для того, чтобы прислушаться к шагам. Ничего не услышала — все, что она думала, что слышала раньше, казалось проявлением виноватого воображения.

«Что я делаю? — Она натянула белье, застегнула лифчик. — Я никогда не вела себя так глупо. — Натянула через голову белую блузку и застегнула пуговицы дурацкого черного передника. — Или, может быть, я все это время был глупа и просто никогда этого не осознавала».

Вэл наклонилась поближе к зеркалу, чтобы нанести макияж. Сама идея казалась утомительной, но появление на работе в том виде, в каком она была, только вызовет еще больше изматывающих вопросов. Она поискала тюбики губной помады, палочки тонального крема. Казалось, ничего не лежало на своем месте, как будто у ее косметики выросли ноги, и вещи перекочевывали из ящика в ящик.

От босса будет не так легко отделаться, как от ее соседок по квартире. Она нахмурилась, втягивая щеки, чтобы нанести румяна поверх маскирующего средства. Мартин хуже Мередит. Кроме того, он платил ей зарплату, а это означало, что, в отличие от них, будет иметь право на некоторые ответы.

Ответы, которые она не могла дать. Вэл подумала об угрожающем выражении лица Луки возле круглосуточного магазина. Не без ужасных последствий.

Ей хотелось бы снова принять душ, но на это не осталось времени. Поморщившись, Вэл побрызгала духами на запястья и шею, но его запах, казалось, пропитал все ее существо. Она надеялась, что это только в ее воображении. В последнее время она, казалось, много воображала, если предположить, что Лука не лжет просто для того, чтобы развести ее.

Но, тогда как объяснить пропажу шахматных фигур? Ее потерянный ключ? Черт возьми, она едва могла накрасить глаза. Луке едва ли нужно было из кожи вон лезть, чтобы запудрить ей мозги. Она сама во многом виновата.

Он стоял, прислонившись к стене, когда Вэл вернулась в свою спальню. Лука уже застегнул штаны, его длинные ноги свисали с края матраса. Рука с кольцом прикрывала глаза. Очень драматично. Ее не одурачить. У Гэвина тоже была склонность к театральности. Это была сцена, на которой он разыгрывал свою жестокость.

— Ну, — Вэл вытащила шарф из шкафа и неуклюже завязала его вокруг шеи. — Где ты собираешься меня убить?

Лука опустил руку и посмотрел на нее.

— Прошу прощения?

Вэл наклонила голову, указывая на комнату.

— Здесь, очевидно, не самый лучший вариант. У меня есть соседки, и ты бы где-нибудь наверняка оставил кровь. Кровь невозможно вывести. Она проникает повсюду. Где ты собираешься это сделать?

Она могла сказать, что удивила его, но он быстро пришел в себя. На самом деле, он казался изумленным. Как будто она была домашним животным, которое проделало неожиданный трюк.

— Что ты сделала с моим братом, когда убила его?

— Завернула в простыню и выбросила в мусорный контейнер.

Лука скорчил гримасу отвращения, и Вэл рассмеялась. Это звучало неразумно, но на самом деле не никто не мог гарантировать, что она в здравом уме.

— Как банально, — заявил он. — Сложно ожидать чего-то большего от любителя.

— Что бы сделал ты? — спросила она, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто ее волнует ответ.

— Вероятно, отвезу туда, где тебя никто не найдет... никакого мусорного контейнера.

— Поле? — Ее голос был ровным, тщательно модулированным, чтобы скрыть страх. Теперь Лука, казалось, флиртовал с ней, что казалось отвратительно. Он был болен. Но в этом отношении, по крайней мере, он и его брат слеплены из одного теста. — Лес?

— Возможно? Тебе бы этого хотелось, Валериэн? Красивая поляна, полная цветов? — Он одарил ее очаровательной улыбкой. — Я люблю активный отдых. Знаю много хороших мест... пляж и, да, лес. Я мог бы даже убить, пока я внутри тебя.

— Ты болен.

— Кто бы говорил. Ты очень хорошо играешь роль жертвы, но для тебя это всего лишь роль. Та, в которой ты преуспеваешь. Полагаю, именно это ему так в тебе нравилось. Ты сопротивляешься достаточно сильно, чтобы поимка того стоила, достаточно, чтобы он подумал, что ты можешь сбежать.

У Вэл перехватило дыхание.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты делаешь это прямо сейчас. — Лука поднялся с кровати, стряхивая с себя видимость усталости, как собака стряхивает воду с шерсти. Так что это был спектакль. — Идеальная добыча, — заявил он, и Вэл замерла, уставившись на него, когда Лука намотал прядь ее волос на свои пальцы. — Его противоположность во всех отношениях. Неудивительно, что ему никогда не было скучно.

Эти вспышки проницательных озарений продолжали шокировать Вэл, как электрические разряды. Лука, возможно, и не говорил извилистыми загадками своего брата, но он, безусловно, разделял его наблюдательность.