Глава 13

Тигриный глаз

Когда они закончили, он рухнул рядом с ней с удовлетворенным вздохом. Гэвин скучал поэтому: теплу ее кожи, отчаянной борьбе, уязвимости Вэл. По всему. Годы назад, когда она была еще скорее девушкой, чем женщиной, он мельком увидел потенциал, сияющий в ней: маяк в темноте, сигнализирующий о ее готовности сдаться.

Вэл лежала на полу неподвижно, как убитый олень, застывший в побежденном покое. Пот блестел на ее коже; это напомнило ему утреннюю росу на бледно-розовой розе. Он вытащил нож из пола, втянул лезвие, прежде чем засунуть глубоко в карман, и наклонился, чтобы развязать ее запястья. Все это время ее глаза упрямо оставались закрытыми.

Гэвин почувствовал, как она дернулась, когда он подхватил ее на руки и отнес на матрас. Он был очень маленьким. На нем могли лежать два человека, но только в непосредственной близости. Простыни пахли ею. Вэл попыталась откатиться и спрятаться под ними, когда он присоединился к ней. Гэвин сорвал их.

— Ты не можешь прятаться от меня. Или ты думала, что я возьму тебя только в темноте с выключенным светом?

— Нет, — пискнула она, когда он просунул в нее пальцы. — Остановись.

Но он проигнорировал ее мольбу. Он ласкал пальцами, пока ее голос не стал тонким, как резиновая лента, готовая лопнуть. Когда голос Вэл, наконец, сорвался и она прерывисто задышала, он скользнул теми же пальцами, которыми касался, в ее рот.

— Вот каковы на вкус страх и желание, — заявил он, проводя грубыми подушечками пальцев по ее влажному языку. — Как ты. — Он убрал руку, проведя ею по ее бедру. — Глотай.

Ее горло сжалось. Вэл снова легла на спину; ее щеки все еще оставались влажными от слез. Она так прекрасна в своих страданиях. Она принимала все, что он давал, даже когда он заставлял ее истекать кровью. Совсем как в первый раз, подумал он. Когда она была еще невинна. Даже после всех этих лет она все еще доставляла ему столько удовольствия.

Он соскользнул с матраса, чтобы осмотреть комнату, оставив Вэл свернувшейся калачиком под простынями, где она уснула. В общежитии, в котором она жила, царило вынужденное оживление, и ее спальня дома все еще выглядела как у четырнадцатилетней девочки. Здесь, похоже, она решила покончить с притворством. Только самое необходимое — минимум мебели, никаких личных вещей, кроме ее книг. У кровати лежала стопка блокнотов, и он пролистал несколько из них, с удивлением обнаружив несколько набросков самого себя, разбросанных по страницам.

Некоторые, возможно, сочли бы эти изображения тревожными, но ее линии были чистыми и эстетически приятными. Она проявила творческий подход к своим ракурсам, так что не показывала явной наготы, что придавало ее работе эротическую сдержанность, которая казалась весьма возбуждающей. Он взглянул на Вэл с улыбкой и осторожно закрыл блокнот.

«Итак, — подумал он. — Это больше не котята и старые дома?»

Гэвин взял один из графитовых карандашей в банке. Он остановился у ее стола, внимательно изучая его. Там лежало несколько компакт-дисков и ноутбук, который был выключен. Он узнал конверт из плотной бумаги, который она прислонила к стене за ноутбуком. С глаз долой — но не из сердца вон. По заломам на бумаге он мог сказать, что она несколько раз изучала его содержимое. Если бы только он мог видеть ее лицо, когда она открыла его в первый раз…

Вэл не проснулась, когда он вернулся к постели, ее дыхание было глубоким и ровным. Он провел пальцами по ее обнаженной руке, наблюдая, как плоть покалывает от его легкого прикосновения. Подушечки его пальцев оставляли пыльные следы цвета дыма там, где они запачкались карандашом. Она откатилась к стене, повернувшись к нему спиной.

Он начал рисовать. Ее образ теперь так же знаком, как и его собственный, и он запечатлел ее сущность жесткими серыми линиями. Распухшие, обожженные укусами губы. Копна волос бордового цвета. Длинные, светлые ресницы. Веснушки рассыпались по ее лицу и плечам, как пудра с корицей. Изящный изгиб одной бледной груди. Ее тело походило на собор, гладкая колонна позвоночника образовывала неф, а готические арки лопаток возвышались над трансептным сводом ее туловища. Она прекрасна.

Довольный своим рисунком, он положил альбом и карандаш на пол и вернулся на матрас рядом с ней. Вэл издала звук, когда он притянул ее ближе за талию, пока она не оказалась вровень с его телом, и Гэвин не почувствовал жжение ее кожи на своей обнаженной груди. Она казалась мягкой и теплой, за исключением неожиданного укола кости в ее слишком худом теле. Он понял, что Вэл проснулась, когда она напряглась, мышцы напряглись.

Он поймал ее руку за запястье, когда та дернулась в воздухе.

— Давай не будем делать ничего опрометчивого, — сказал он ей на ухо. — Я не простил тебя.

— Зачем мне твое прощение? Ты разрушил мою жизнь. — Она потянула свою руку. —Ты все испортил!

— Не совсем все. Я оставил тебе фигуры. Разве ты не помнишь, как играть?

Она обмякла, и после паузы он отпустил ее.

— Это не игра, когда на кону жизни людей, — сказала Вэл, потирая запястье. — Вот чего ты никогда не понимал.

— Нет, дорогая. — Он коснулся неровного шрама на ее животе. — У тебя просто никогда не хватало духу побеждать.

В шахматных играх всегда больше всего проигрывал мастер, играя против новичка. Когда дело доходило до рейтинга, выигрыши были экспоненциальными. Потери, тем более.

— Возможно, это изменилось, — задумчиво продолжил он. — Похоже, у тебя появился вкус к крови, а также к неповиновению. Ты была… очень занята.

— Я думала ты умер, — сказала она решительно.

— От твоей руки, — напомнил он ей.

— Как ты выжил?

Слова жужжали в тишине. Он наклонил голову, все еще держа руку на ее животе.

— Ты не задела артерию. — Когда она ничего на это не ответила, Гэвин добавил:

— Разочарована, Валериэн?

— Да. — Ее голос звучал дико. — Я хотела убить тебя.

А потом он почувствовал, как она замерла. Маленькая птичка со сломанными крыльями, готовая к невозможному полету.

— Ох. Вэл, — проговорил он. — Ты ранишь меня.

Она напряглась, и он почувствовал, как она дернула ногами, когда придвинулся ближе, прижимаясь между ее бедер.

— Я нахожу твое недавнее поведение весьма тревожным. — Она уставилась в стену, больше не отслеживая движения его руки на своем теле, но ее дыхание изменилось. — Как думаешь, каким должно быть наказание за твои действия?

— Я думаю ты должен отпустить меня.

Гэвин рассмеялся.

— Скорее я тебя убью, — сказал он, посерьезнев. — Нет, Валериэн, ты принадлежишь мне, и я предлагаю привыкнуть к этому чувству. Жаль, что ты вынудила меня быть таким жестоким с тобой. Было время, когда я не возражал разыгрывать из себя кавалера-джентльмена ради тебя. В своей юношеской наивности я мог бы дать тебе все, что угодно, если бы ты уступила мне тогда.

— Ты никогда не был наивным, — возразила Вэл. — Ты всегда знал, что делаешь.

— В какой-то степени, да. В других отношениях... возможно, не так много. Это изменилось позже, из-за тебя.

Он обхватил ее грудь ладонями. Ее сердце бешено колотилось. Гэвин чувствовал, как оно стучит у него в руке. Медленно он провел большим пальцем по изгибу кольца, пронзающего ее плоть, прежде чем ущипнуть затвердевший сосок.

— Ты так рьяно пыталась сбежать от меня, — сказал он. — Подумай обо всей крови, которая могла бы не быть пролита, если бы ты уступила мне сразу тогда, когда я попросил.

— Это не моя вина, — выдавила она.

— Конечно, возможно, что я бы устал от твоего общества. Сладость действительно имеет тенденцию исчезать на языке, оставляя только горькое сожаление, — Он просунул руку между ее бедер, — и едкое жало разочарования.

— Нет.

— Нет? Ты хочешь сказать, что ты так не думаешь? — Он прочертил дорожку большим пальцем. — Так романтично. Хотя, возможно, ты и права. Ты возвела свою капитуляцию в форму искусства, и мне действительно нравится, как ты умоляешь. Как там про тебя сказал мой брат, мм? О, да. Потерявшийся маленький кролик, умирающий от желания, чтобы волк укусил ее за горло — довольно подходящее описание для тебя не находишь?

Вэл тяжело вздохнула.

— Ты ревнуешь?

Вряд ли это тот ответ, которой он хотел услышать. Гэвин погрузил в нее пальцы, заставляя Вэл откинуться назад.

— Не заставляй меня причинять тебе боль, моя дорогая, — холодно проговорил он. — Если только... — Он провел пальцем вверх по влажным складкам. — Хм, возможно, это то, чего ты хочешь. — Вэл захныкала, когда он пошел своим прежним путем, крепко потирая большим пальцем бугорок плоти на вершине ее лона. — Похоже, что так оно и есть.

— Пожалуйста, остановись. — Она дернула плечами, пытаясь высвободиться, и он крепче схватил ее, Вэл сдавлено вскрикнула, когда его рука оказалась в ней. — Прекрати это. Я этого не хочу. Я не хочу тебя!

— Я тебе не верю. — Он поцеловал ее в плечо. — Ты так часто дышишь. Кстати, ты так и не рассказала мне, как планировала пережить моих братьев и сестер. Они очень решительно настроены убить тебя — а ты вряд ли охотник. — Он согнул пальцы, и она издала низкий звук. — Я надеюсь, ты не думала, что сможешь сбежать в очередной раз.

— Нет, — сказала она. — Ты не понимаешь...

— Ох, но я понимаю. Ты думала, что Лука защитит тебя, если ты расположишь его к себе достаточным количеством этих бесстыдных маленьких показов. — Ее грудь поднималась и опускалась на его руке, пока Вэл задыхалась. — Я удивлен, что тебе не пришло в голову попросить меня о помощи.

— Тебя? — повторила она.

— Да, — подтвердил он, — Я мог бы помочь тебе... за плату, конечно.

Вэл попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но у нее не получилось.

— Чего ты х-хочешь?

— Вариант нашей обычной игры. — Он вышел из нее, вытирая пальцы о простыни. Она немедленно отползла назад, когда ее отпустили, прижав простыни к груди, как щит. — Ты знаком с правилами. Je ferai ce qu'il me plait.