Вкус пива во рту Лиама исчез, и Майк теряется в абсолютной уверенности правильности происходящего. Его руки изучают тело, которое уже не кажется бесконечно знакомым. Член Лиама гордо восстал. Прижимается, шелковисто-горячий, бедра снова двигаются в поисках контакта и трения. Майк отстраняется ровно настолько, чтобы рассмотреть потемневшие глаза, влажную красноту рта — еще чуть больше привычных вещей. Если бы он захотел, мог бы просто удовлетвориться Лиамом, трущемся о его бедро — черт, его бы все устроило, чего бы Лиам не захотел дать ему прямо сейчас, пока он любым способом участвует в процессе.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Майк, но и сам не знает, чего хочет, кроме Лиама.

И вот, наконец, заполучил его в свои руки, и теперь, когда Лиам под ним, сам не знает, чего хочет.

Лиам утыкается лицом в шею Майка, втягивая резким движением кожу в рот. Останется метка или нет? Майк вроде как надеется, что останется, но, вполне возможно, она исчезнет еще до того, как он кончит.

— Трахни меня, — просит Лиам.

— У тебя завтра игра, — сомневается Майк. Глупо, потому что, видит бог, раньше их это никогда не останавливало, и если каким-то образом отражалось на катании или игре Лиама, то заметно не было.

Лиам смотрит на него с неверием, что ж, справедливо. Майк не собирается спорить, если это то, чего хочет Лиам; черт только знает, сколько раз он думал об этом за последние два года, вспоминая, как крепко Лиам сжимал его своей задницей, как издавал сдавленные звуки наслаждения. Как Майк выбивал из него слова, стоны, хрипы, прижимая к кровати, и просто использовал. Обычно он чувствовал себя дерьмово после того, как кончал, но это никогда не мешало ему дрочить на Лиама в следующий раз.

— Ты не хочешь? — спрашивает Лиам. Игра настолько очевидна, что он может с таким же успехом показать Майку все свои карты, но Майк не собирается спорить ради спора: он слишком хочет относиться к этому просто как к игре. Он скатывается с Лиама, выдвигает ящик прикроватной тумбочки и, колеблясь, достает смазку. У него там лежит пара презервативов, он бросил их туда вместе со смазкой, когда переехал. Так что они остались со времен, когда он пользовался презервативами с Лиамом. Майк не уверен, какое из зол хуже: сказать, что у него нет презервативов, или сказать, что его презервативы просрочены. Жалкий портрет жизни без Лиама. Не то, чтобы он чертовски тосковал, но выглядит уныло.

— У меня кончились презервативы, — наконец, произносит он, и это лучшая формулировка, на которую он способен прямо сейчас.

— У меня есть один в бумажнике, — оживляется Лиам.

— Серьезно? — спрашивает Майк. — Неужели никто никогда не читал тебе лекций о презервативах? — Майк уверен, что рассказывал Лиаму о правильном хранении презервативов, не говоря уже о ком-то еще, кто мог бы и не раз прочитать лекцию или показать.

— Я положил его сегодня вечером, — говорит Лиам. — Так что без осечек.

Майк не знает, как это интерпретировать: то ли Лиам вошел в бар в полной уверенности, что Майк его трахнет, то ли Лиам просто часто занимается сексом, поэтому мало беспокоится, что презерватив может испортиться в портмоне. На самом деле Майк не хочет знать правду. Уверен, что в любом случае ему не понравится ответ. Но он все равно не собирается останавливаться, пока Лиам не скажет «стоп».

— Достань, — соглашается он, и Лиам роется в своих джинсах. Тот же бренд презервативов, которыми пользуется Майк, к счастью, без истекшего срока годности. Лиам растягивается на кровати, подтянув колени, и Майк не может удержаться и целует колено, пораженный волной дежавю, такой, блядь, ошеломительно сильной.

Он даже не может сосчитать, сколько раз Лиам вот так валялся перед ним. Ему нравится трахаться в любой позе — на животе и на четвереньках Майк может трахать его глубже всего — по какой-то причине классика, и когда он сверху, контролирует темп, сводя Майка с ума. Но его любимая поза — на спине, когда ноги обхватывают талию Майка или задраны ему на плечи.

Лиам подсовывает под себя подушку, пока Майк растирает смазку на пальцах и садится у него между бедер. Лиам легко закидывает ногу на плечо Майка, и когда тот осторожно вводит в него палец, слегка выгибается. Майк едва ли успеет сделать вдох, прежде чем Лиам заставляет его вставить второй.

Пацан реагирует так же, как и всегда: те же тихие прерывистые вдохи и звуки. Интересно, он сам осознает их? Лиам насаживается на пальцы и пяткой стучит по лопатке Майка, когда тот настойчиво трет простату. Майк был бы счастлив просто лежать между ног Лиама, доводя его до оргазма ртом и пальцами. Он все еще помнит каждый гребаный трюк, чтобы заставить его, блядь, кричать, но горячее и узкое тело сжимает его пальцы, и Майк вводит третий палец. Прижимается ртом к чувствительной коже внутренней стороны бедра, и Лиам напрягается от соприкосновения с бородой. И все что в этот момент хочет сам Майк — войти в желанное тело.

Одной рукой он справляется с презервативом. Чтобы вскрыть пакетик, приходится использовать свои гребанные зубы. Он уверен, что это неподходящий способ, но он — долбанный лицемер — ничего нового. Он проливает половину смазки на кровать, когда вытаскивает пальцы из Лиама и старается заменить их на свой член. Лиам пытается удержать пальцы Майка в себе и насаживается сразу прямо на ствол. Лиам открывается легко, сладко, притягивая к себе ближе, и Майк свободно толкается в него. Когда Лиам откидывает голову назад, Майк смотрит на линию его горла, как натягиваются мышцы, и как рука с побелевшими костяшками пальцев цепляется за бицепс Майка.

Майк двигается медленно. Неизвестно, когда Лиам в последний раз трахался — чем меньше Майк думает об этом, тем лучше — и у него завтра игра. В любом случае Майк не собирается затрахать его до смерти. Но сам Лиам не позволяет медлить, надолго его не хватает. Он просит сильнее, быстрее: и то, и другое срывается с языка. Но еще он сильно сжимает руку, ногой обвивается вокруг талии, желая притянуть Майка глубже и ближе.

Майк изо всех сил старается сопротивляться, но не выдерживает и поддается. Он позволяет Лиаму подгонять, одной рукой упирается в изголовье кровати, другой обхватывает голову парня, защищая от ударов об изголовье. Лиам даже не утруждает себя: одна рука до побелевших пальцев сжимает Майка, а другая дрочит член. Брови нахмурены так, что можно подумать, ему больно, но Майк знает, что это не так.

Лиам кончает первым, белесые полосы попадают на запястье, живот, и Майк замедляется. Он знает, что Лиаму нравится трахаться после, нравится, когда это между «очень хорошо» и «слишком много», но прошли годы с тех пор, как у них был секс, и Майк, черт возьми, не собирается продолжать без согласия Лиама.

Когда Лиам немного приходит в себя, он открывает глаза.

— Почему ты остановился? — спрашивает он ровным голосом, и Майк смеется.

Лиам все еще обхватывают его за талию ногами, и Майк наклоняется за поцелуем. Лиам вздыхает у его рта, когда Майк снова начинает двигаться, на этот раз медленно. Он сохраняет неспешный ритм, потому что не хочет, чтобы это прекращалось, не хочет гнаться за оргазмом. Он просто стремится остаться в крепких горячих объятиях тела Лиама так долго, как только сможет.

В конце концов, он кончает, прижимаясь ртом к шее Лиама, и соль пота остается на языке. Он не может оставаться в Лиаме так долго, как ему хотелось бы, неохотно выходит, снимает презерватив, завязывает и бросает в мусорную корзину.

Лиам, красный и сонный, прижимается своей горячей щекой к щеке Майка, притягивая его обратно. Майк практически накрывает его, и Лиам принимает большую часть его веса.

Майк и сам почти уже засыпает, жар тела Лиама и медленный ритм его дыхания убаюкивают.

— Можно мне остаться на ночь? — осторожно спрашивает Лиам. Майк начинает дрейфовать.

Он должен сказать «нет». У Лиама точно комендантский час. Майк уже достаточно облажался, позволив парню вернуться с ним. Ему следовало сказать «нет», но видит бог, Майк этого не сделает. Впервые за много лет Лиам оказался в его кровати, и он хочет, чтобы парень там и остался.

— Хорошо, — соглашается Майк, пытаясь казаться недовольным, но скорее всего, получается это неубедительно.

Он скатывается с Лиама, чтобы не придавить и засыпает с прижатым к нему парнем. Горячее, как всегда, тело. Рука по-хозяйски прижимает ладонь Майка к твердым линиям своего живота.

Майк просыпается затемно и не понимает, почему матрас рядом не прогибается. Лиам во вчерашней одежде наклоняется над ним.

— Привет, — шепчет он, тихий даже для раннего утра. — Мне нужно идти, иначе оштрафуют за нарушение комендантского часа. Такси уже у порога.

— Хорошо, — сонно отвечает Майк.

Большой палец Лиама касается его плеча. Это кажется знакомым, таким знакомым: Лиам раньше так уходил на тренировки, которые пропускал Майк из-за травм, болезней, и, в конце, этого долбанного сотрясения мозга. Каждое утро Лиам будил его, будто знал, что, если Майк проснется без него, это ударит как свинцовый шар в грудь. Каждое утро, когда Лиам будил его вот так, Майку хотелось раздеть, затащить обратно в постель, крепко прижать к себе и никуда не отпускать. Сейчас он хочет этого больше всего на свете.

Чертовски глупое желание.

— Мы уезжаем сразу после игры, — грустно сообщает Лиам. Майк не видит, какое выражение на его лице — слишком рано, он практически спит, поэтому не до конца понимает, что Лиам говорит, иначе бы проклял весь мир и хоккей в придачу — но Лиам наклоняется, губы касаются уголка его рта.

— Я скучал по тебе, — признается Лиам так тихо, что Майк даже не уверен, что слышит на самом деле. Укоризненно, что справедливо, потому что это дело рук Майка, ведь он не спросил Лиама. В его голосе есть что-то болезненное, близкое к срыву, и, возможно, Майк не должен был этого слышать, но Лиам, черт возьми, не стал бы говорить, если бы не чувствовал.