Тогда до него дошло, насколько чертовски слабым было это слово, как часто он говорил его с тех пор, как она нашлась. От него его тошнило.

Что-то промелькнуло в ее глазах. Возможно, просто блики света.

— Это не твоя вина, — сказала она. — Он мертв. Я думаю, что это победа.

Он ей не поверил.

— Это все? — спросила она после нескольких минут неловкого молчания.

Он отпрянул назад.

Нет, это, черт побери, было не все. Он хотел сказать ей, что за последние десять лет не проходило и дня, чтобы он не думал о ней. Хотел сказать, что преклоняется перед ней, перед ее силой, ее могуществом. Как она держалась, как ей удалось сохранить свою красоту, ведь уродство — это все, что она знала последние десять лет. Он хотел пригласить ее на гребаный ужин. Он хотел убить каждого куска дерьма, который причинил ей боль… И еще… Он хотел сказать ей, что если бы он прожил тысячу жизней, то взял бы на себя вину за то, что случилось с Адамом. Но он ничего из этого не сказал.

— Да, — ответил он. — Все.

— Спасибо, детектив Новак, — сказала она, кивнув в сторону выхода.

Он приподнял свою воображаемую кепку.

— Мисс Дарби.

Затем она закрыла дверь у него перед носом.

***

Орион почувствовала кислый запах, когда вошла в дверь квартиры Жаклин. Ее вырвало в кухонную раковину сразу после того, как она захлопнула дверь перед лицом Мэддокса.

Было ли это из-за новостей, которые он принес, или из-за него самого?

Наверное, из-за первого. Это точно было из-за первого. Что-то сломалось внутри нее от осознания того, что тот ублюдок смог покончить с собой. Смерть для него — чужая милость. Ничто не должно было принадлежать им, даже их смерть.

Орион не знала, как Жаклин воспримет новости. Она наблюдала за ее жизнью. Наблюдала, как та меняется, как ее глаза тускнеют, плечи опускаются. Орион предположила, что Жаклин не очень хорошо адаптировалась, да и как она могла? Она провела в Клетке на пять лет больше, чем Орион. Еще пять лет изнасилований, дикости, жестокости. Орион вспомнила свои собственные проблемы: приступы рыданий в душе, внутренний гнев, она чувствовала, как он течет по ее венам, и жажда мести, расцветающая в ней. Она могла только представить, что переживает Жаклин, и как она отреагирует.

Их квартиры имели одинаковую планировку. Они обе жили на одном этаже, но в разных концах здания. У Жаклин все было совсем не так, как у Орион: захламленное и грязное, от одного вида которого Орион передернуло.

— Что ты делаешь? — спросила Орион, оглядывая маленькую комнату, заваленную непонятными книгами, едой в упаковке, которая была знакомой. Всё было сейчас странным, но знакомым. Мир не изменился полностью, ну, упаковки от закусок уж точно. И телефоны. И телевизионные каналы. И люди, поглощенные технологиями.

— Наверстываю упущенное, — ответила Жаклин с набитым ртом.

В одной руке она держала пакет чипсов, в другой — бутылку водки.

— Что именно? Алкоголизм? Ожирение? — сухо спросила Орион.

Жаклин усмехнулась.

— Последние пятнадцать лет, — сказала она, не отрываясь от телевизора. — Мы так много упустили, Орион.

Она не смогла скрыть дрожь в своем голосе. И легкий намек на печаль.

— Так чертовски много всего прошло мимо нас, — она указала на маленькую черную коробочку на кофейном столике, провода, ведущие от ее задней части к большому экрану перед ними. Рядом лежал джойстик. — Я имею в виду эти гребаные видеоигры, — она указала на коробку, сделала взрывной жест. — Ты играла?

Орион покачала головой.

— Я говорю тебе, подруга. Это какое-то сумасшедшее дерьмо. Тут есть все игры, которые ты только можешь себе представить. И не нужно покупать или вставлять диск. Надо просто скачать!

Орион взглянула на экран. Светловолосая женщина летела верхом на том, что, как предположила Орион, было драконом. Она не очень-то любила фантастику. Ей нравилось читать, но не нравилось видеть чье-то изображение того, какой может быть эта история. Ей нравилось обладать силой воображения.

— Это Дейенерис, — объяснила Жаклин. — Она мать драконов и во всем самая крутая. Надо было прочитать книги, прежде чем начать смотреть, но они очень большие, и я больше люблю визуалку.

Орион скачала эти книги на свой Kindle. «Игра престолов». Она собиралась приступить к чтению, но у нее было ограниченное количество времени для «чтения ради удовольствия».

— До этого я играла в «Grand Theft Auto»*, сейчас отдыхаю, — сказала Жаклин, указывая на экран.

— Отдыхаешь от угона машин? — спросила Орион, нахмурив брови.

Жаклин рассмеялась.

— Это же игра, дурёха.

Орион посмотрела на телевизор, чтобы отложить то, что она должна была сказать Жаклин. Она вела себя как трусиха, но она волновалась. Жаклин висела на волоске. Это было очевидно. Они все висели на волоске, так или иначе. Но было легче беспокоиться о будущем Жаклин и ее здравомыслии, чем о своем собственном.

— Первая тварь умер, — выпалила она посреди яркой сексуальной сцены сериала, от которой у нее свело живот.

Обычно она заставляла себя на такое смотреть. Заставляла себя читать об этом в книгах. Но все, чего хотел ее разум, — это перескочить, отвести глаза, чтобы не вернуться в прошлое.

Секс должен был быть чем-то особенным. Приятным. Но для нее теперь все было испорчено. Под ее кожей была грязь. И боль в костях. Грязь была даже в ее крови.

Жаклин не подняла глаз.

— Ох, да?

Орион уставилась на нее.

— И это все? «Ох, да»?

Жаклин наконец встретилась с ней взглядом, и то, что в нем отразилось, обеспокоило Орион. Он казался отстраненным, несфокусированным.

— А что еще? Разве мы не хотели, чтобы он сдох? Это и есть наша цель, верно? Пережить всех, кто планировал в конце концов убить нас? — Жаклин изобразила радостное восклицание.

Орион вздрогнула от ее интонации. Не от самих слов.

Жаклин всегда была сердитой. Грубой. Орион уважала это в ней. Ведь это была причина, по которой та выжила.

Но сейчас было что-то другое.

Что-то меньшее.

Как будто в ней больше не было борьбы. Она казалась пустой, отстраненной. В ней не было той жизни, того сияния, той стервозности, которую она излучала в Клетке.

— Он покончил с собой, — сказала Орион, надеясь, что это сломает что-то в Жаклин, как это случилось с ней. — Повесил свою трусливую задницу на простыне.

Жаклин сунула в рот еще одну горсть чипсов.

— Неудивительно.

Гнев подступил к горлу Орион.

— Он этого не заслужил! — завопила Орион. — Он не заслужил так легко отделаться, после всего лишь гребаного месяца, проведенного в камере. Его нужно было запереть и насиловать до конца жизни. Он должен был почувствовать все, что чувствовали мы, всё, через что мы прошли.

Жаклин поставила сериал на паузу и повернулась, чтобы уделить Орион все свое внимание.

— Орион, мы живем и дышим, это гребаное доказательство того, что люди не получают того, чего заслуживают. Правосудия не будет. Но мы выбрались, у нас есть деньги. У нас столько проблем и травм, что мы можем купить своим терапевтам дома в Хэмптоне и гребаный частный самолет. Это лучшее, что мы можем получить. Теперь это — наша жизнь.

Голос Жаклин звучал устало. Словно она подала в отставку. Орион никогда раньше не слышала ее такой. Сидя на диване, поглощая нездоровую пищу, смотря телевизор, как будто она была какой-то нормальной женщиной двадцати с чем-то лет. Как будто этот мир вывернулся наизнанку, а Орион была единственной, у кого остался разум, жаждущий крови.

Она не знала, что на это ответить. Она могла еще немного покричать, может быть, попытаться достучаться до нее. Но что бы это дало? Помогло ли это ее подруге? Зачем убеждать ее держаться за потребность в мести, как будто эта месть была волшебной таблеткой, которая избавила бы ее от боли и кошмаров. Это лишь приковывание другого вида цепей на лодыжки. Она знала это. Но, как и те психи, которые покупали ее, использовали, продавали, действовали по своему собственному врожденному стремлению, не в силах отрицать его порочное призвание, она чувствовала это стремление… Жажду крови ее обидчиков, крови всех обидчиков.

— Ты когда-нибудь задумывалась об историях, которые мы рассказываем сами себе? — спросила Орион после долгого молчания. Достаточно долгого, чтобы Жаклин снова включила сериал и сделала большой глоток из своей бутылки. — О том, как мы отдавали себя мужчинам все эти годы в Клетке? Даже не полиции, не семье, которая еще осталась, а друг другу и самим себе? Тебе интересно, не лгали ли мы себе о том, какую роль мы играли?

Жаклин снова остановила сериал. На этот раз она села и сосредоточилась на Орион. Она посмотрела на нее тем жестким взглядом, который никогда не смягчится.

— Нет, мне плевать, является ли моя история ложью. Или нет. Все, что имеет значение — это то, что мы живы, и что мы можем рассказать. Все, что имеет значение — это то, что мы можем смотреть, что хотим, есть, что хотим, и говорить, что хотим.

Она еще больше прищурила глаза, глядя на Орион так же, как Орион смотрела на нее, изучая ее лицо, но глядя куда-то вдаль.

— Черт возьми, ты же не зациклилась на всей этой мести и убийстве, да? Ты же не серьезно.

Кровь Орион закипела.

— Как ты можешь не хотеть мести? — потребовала она. — После того, что они с нами сделали?

— Я хочу отомстить, — тихо сказала Жаклин, более тихо, чем Орион когда-либо слышала от нее. — Думаешь, если бы у меня был дракон, я бы не сожгла весь этот гребаный город дотла, только чтобы найти их? — она не стала дожидаться ответа Орион. — Конечно, я бы сделала это. Но у меня нет дракона. И королевства. У меня нет гребаной армии, чтобы уничтожить их. Это всего лишь — я. И я знаю, что могу многое пережить, но я не переживу наказания за месть или справедливость, или что ты там, бл*дь, себе не придумала, ведь это может закончиться только тем, что моя задница снова окажется за решеткой вместе с тобой. Мы никогда этого не получим. Что бы мы ни делали, этого никогда не будет достаточно, чтобы уравнять чаши весов. То, что они сделали, нельзя исправить или отомстить за это, Орион. И когда однажды ты будешь сидеть в камере за то, что поверила в эту возможность, ты вспомнишь мои слова.