Короче: глупость принца, похоже, наследственная, и бедолага не виноват, что вместо того, чтобы думать, он умеет только махать мечом. Надеюсь, что наш августейший спутник проявляет большую осторожность, чем его отец в своё время, и принимает противозачаточные зелья, купить которые совсем несложно тем, кто не хочет… размножаться там, где не надо. В борделе мы принимали такие постоянно, чтобы не оказаться в неприятном положении.

Вывод: бастард Бридона, по факту, старше, обаятельнее и так далее по списку, и теперь он претендует на место престолонаследника, потому что родился на пару лет раньше и совершил несколько благих дел для народа. Вряд ли много, потому что, по правде говоря, я никогда не слышала имени этого человека. Конечно, нельзя сказать, что я много общаюсь с уважаемыми людьми. Но точно могу сказать одно: он не из тех дворян, что постоянно зависают в борделях, иначе бы я про него знала.

И вот когда принцу сообщили о новообретённом брате, ему пришла в голову гениальная идея: поскольку его отец не верит в него, он должен отправиться совершать подвиги, чтобы все о нём заговорили, мол, как много хорошего он делает для своих подданных, что он достоин трона не меньше Жака, а то и больше.

Я ещё не определилась со своими чувствами: считаю ли это полным идиотизмом или, напротив, симпатизирую. Не тому, что он хочет превзойти брата и забрать все лавры себе, а тому, что, когда он говорит об этом, его мотивы выходят за рамки простого желания получить корону. Мне кажется, у него есть… ещё и личные причины. Он выглядел уязвлённым, когда рассказывал об отце, и у меня сложилось впечатление, что это волнует его больше, чем корона: он хочет доказать не всему миру, а именно отцу, что заслуживает доверия и способен на великие дела.

Так что оставшуюся часть пути я к нему не лезу. Он тоже ничего у меня не спрашивает, и мы заключаем негласный мирный договор, слушая Хасана, увлечённо рассказывающего нам то о преданиях волшебников, то о своей старшей сестре и их жизни.

И вот пока он болтает, а мы молчим, нам удаётся забыть о пережитых кошмарах в лесу.

На закате мы, наконец, добираемся до небольшой деревушки, где местные жители обрабатывают поля для какого-то дворянина. Мы не тратим много времени на выяснения. Мы все уже устали и умираем с голоду, поэтому находим небольшой трактир (и, похоже, что единственный здесь), где принц, как и обещал, оплачивает ужин и постой. Моей радости нет предела, когда передо мной на стол ставят тарелку супа.

— Всем приятного аппетита! — восклицает Хасан с сияющими глазами.

Он сразу же тянется к еде, и я не могу сдержать улыбки, умиляясь его непосредственности. Он просто очарователен.

— Здесь всё такое вкусное… Отрываю взгляд от тарелки, чтобы посмотреть на принца, но тот ничего не ест. Вместо этого он глазеет на рыжую веснушчатую подавальщицу, которая, судя по всему, ничуть не возражает против подобного внимания от нашего королевского спутника. Закатываю глаза и возвращаюсь к своему супу.

— А у кого-то голод совсем иного характера… И хотя я этого не хотела, его взгляд устремляется ко мне, и теперь он пожирает глазами меня. Я поднимаю брови, когда он слишком долго пялится на мою грудь. Серьёзно, он думает, что я не замечаю, как он минимум десять раз за день заглядывает в моё декольте? Скоро дыру прожжёт.

— Есть пища для тела, а есть для души… А мои аппетиты велики и разнообразны.

Фыркаю, потому что это уж слишком очевидное приглашение узнать, что там у него за аппетиты и всё ли так велико, как эти самые аппетиты.

— На меня даже не смотри, — я машу подавальщице, отпивая эль из кубка. — Можешь удовлетворить аппетиты с ней, она вроде бы не против.

Он облизывает губы и снова смотрит на неё. Из чистого любопытства я тоже разглядываю её: как она покачивает бёдрами, явно намекая, что готова подвигать ими и при более интимных обстоятельствах. С меньшим количеством одежды. От такой перспективы принц пошло усмехается, устраиваясь поудобнее на стуле.

Хасан наблюдает за всем этим с любопытством, и это не ускользает от внимания принца.

— Ну что, пацан, хочешь совет?

О нет. Ещё не хватало, чтобы он тут начал строить из себя великого знатока. Особенно передо мной: всё кончится тем, что советы здесь буду раздавать я. Может, мне и не нравилась моя работа, но это не значит, что я плохо с ней справлялась — приходилось стараться, чтобы не быть битой. Стараюсь не думать об этом, внезапно чувствуя себя не в своей тарелке за этим столом.

— Совет? — переспрашивает Хасан, слишком невинный, чтобы понять, о чём речь.

— Он же ещё ребёнок, принц… — Вижу… Слишком маленький для взрослых развлечений, да? Ни алкоголя, ни женщин… Но у тебя ещё всё впереди — годы удивительных открытий и экспериментов. Лучшее время. Сколько тебе лет? Двенадцать?

Юный волшебник стремительно краснеет.

— Мне уже четырнадцать!

Четырнадцать лет… Я сосредотачиваюсь на еде, отгоняя воспоминания о себе в этом возрасте.

Принц же скептически оглядывает его с головы до ног.

— Ну… Может, некоторые вырастают чуть позже.

Хасан надувает щёки, и я даю ему лёгкий подзатыльник.

— Для этого, принц, важен не рост, а размер кое-чего другого.

Он хмурится, потирая затылок, но снова окидывает меня взглядом. Я уже начинаю подозревать его в мазохизме. Может, в постели он предпочитает, когда женщины командуют, а он подчиняется… Я таких уже встречала. Всё может быть.

— Можешь прийти измерить, когда захочешь, принцесса.

Усмехаюсь, но не могу не признать, что меня забавляет его наглость.

— Даже за всё золото Маравильи, нет.

— Это мы ещё посмотрим, — заявляет он с улыбочкой, которая, наверное, предполагалась как соблазнительная, но у меня вызывает лишь смех. — А пока прошу меня извинить, но рыцарь не может себе позволить томить даму ожиданием.

Мы с Хасаном сидим и смотрим, как наш собеседник, не говоря ничего больше, встаёт и направляется к подавальщице, присевшей у барной стойки в свободную минутку, пока её услуги никому не требуются. Принц весь в грязи, в порванной после леса одежде, но всё же, по какой-то неведомой мне причине (наверное, потому что в мире есть девушки с необычными вкусами), она хлопает ему ресницами и кокетливо улыбается, когда он целует ей руку и заводит ничего не значащий разговор.

Ничего не могу с собой поделать, но мне любопытно наблюдать за ними. Их руки соприкасаются, лица всё ближе друг к другу. Интересно, каково это? Встречаться с тем, кто тебе нравится, и с удовольствием делить постель? Я говорю даже не о любви, а о желании. Быть свободным настолько, чтобы найти человека, отвечающего взаимной страстью, и просто приятно провести время вместе. Одна… случайная встреча без каких-либо обязательств. Без денег… Это может принести удовольствие? Людям, кажется, нравится, хотя я никогда так не делала.

Качаю головой, снова гоня прочь ненужные мысли. Мне нужно разорвать все связи с прошлой жизнью, чтобы начать новую. Преодолеть неуверенность и сомнения в себе, которые внушили мне другие, даже если они уже въелись в кожу и глубоко под неё.

Замечаю, как за мной наблюдает Хасан, и выдавливаю улыбку.

— Хочешь настоящий совет, а не то, о чём болтает этот невесть что возомнивший о себе сердцеед? Будь умнее остальных: думай головой, а не другими частями тела. Это возвысит тебя над большинством мужчин, уж поверь мне.

Мальчик невинно наклоняет голову вбок.

— Звучит… не очень романтично.

Моргаю.

— Романтично? А кто говорит о романтике? Я в это всё не верю: мужчинам от женщин нужно только одно, — киваю в сторону принца, продолжающего окучивать ни о чём не подозревающую подавальщицу. — Ты правда веришь, что у него сейчас на уме романтика? Вот уж нет.

Юный маг внимательно смотрит на нашего спутника, слегка краснеет, откашливается и снова переводит взгляд на меня.

— Я верю, что однажды он найдёт… нечто большее. А ты нет? Обычно девушки мечтают… о любви, разве нет?

Закатываю глаза на это обобщение, но ничего ему не говорю. В конце концов, я сама обобщаю мужчин.

— Понимаю, откуда у тебя такие представления. Но нет, это не мой случай. Я хочу спокойно работать и честно зарабатывать себе на жизнь. Не хочу никаких романтических отношений: любовь — это всего лишь очередной способ мужчин подмять женщин под себя.

А я уже побывала под многими.

— Н-но это же не так, — растерянно запинается Хасан, покраснев ещё больше. Похоже, он ещё совсем маленький. — Не то чтобы я много знаю из собственного опыта, но ведь предполагается, что… любовь — это… равенство? Баланс? Любить кого-то так же сильно, как он любит тебя… Не больше, не меньше… Я не могу сдержать улыбки, растроганная его наивным представлением о мире. Хасан ещё такой ребёнок. Такой чистый, невинный. Я не спорю с ним, потому что мне нравится, как он воспринимает всё вокруг. Может быть, я защищаю его, потому что он напоминает мне саму себя в его возрасте. Суровая реальность открылась мне намного раньше, чем мне бы того хотелось.

— Мир был бы намного лучше, будь все мужчины такие, как ты, Хасан, — тянусь к нему рукой и взъерошиваю волосы. — Никогда не меняйся.

Мальчик снова краснеет, втягивая шею, но смущённо улыбается. Однако уголки его губ неуверенно дёргаются, когда он с интересом смотрит куда-то через моё плечо. Я прослеживаю его взгляд, пытаясь узнать, что же так зацепило его внимание.

За моей спиной стоит мужчина. Не очень высокий, хорошо одетый, с брюшком и рыжей бородой, которую он задумчиво поглаживает… улыбаясь мне. Его глаза вспыхивают узнаванием и похотью, когда я разворачиваюсь к нему.

Твою мать.

— Это на самом деле ты! Я уж решил, мои глаза меня обманывают.

Стискиваю зубы, но решаю сделать вид, что это меня не касается, и возвращаюсь к своей тарелке. Может быть, если я никак не отреагирую, он решит, что ошибся. В конце концов, мы виделись всего пару раз. Он был завсегдатаем и даже не самым худшим, но лично со мной встречался мало.