ГЛАВА 2
КАТАЛИТИЧЕСКИЙ НЕЙТРАЛИЗАТОР/СОН НАЯВУ
— Автосервис Гордо.
— Привет, Гордо.
— Да? Кто это? — буркнул он будто не узнал.
— Окс.
— Окснард Матисон. Как раз думал о тебе.
— Правда?
— Нет. Какого хера тебе надо?
Я улыбнулся, потому что знал, это показное. Странно было ощущать, как на лице непроизвольно растянулась улыбка.
— Я тоже рад тебя слышать.
— Да, да. Давненько не видел тебя, малец, — я давно не заходил, и Гордо злился.
— Знаю. Мне пришлось… — я не знал, что сказать.
— И как давно спермодонор съебался?
— Пару месяцев назад.
Пятьдесят семь дней. Десять часов. Сорок две минуты.
— Ну и нахер его. Ты ведь понимаешь это, верно?
Я понимал, хотя он все равно оставался моим отцом. Так что, может и нет.
— Конечно, — ответил я.
— Твоя мама в порядке?
— Да, — нет. Вряд ли она была в порядке.
— Окс.
— Нет. Я не знаю.
Гордо глубоко затянулся и вздохнул.
— Перекур? — спросил я. И почувствовал боль, это было так знакомо. Я почти ощутил, как запах дыма обжег легкие. Представил Гордо сидящим как обычно за автомастерской. Он как всегда курит и хмурится. Вытянул длинные ноги, скрестив в лодыжках. Масло под ногтями. Яркие цветные татуировки на руках. Вороны, цветы и образы, смысл которых я никак не мог понять.
— Да, смертельные штучки.
— Ты можешь бросить.
— Я ничего не бросаю, Окс.
— Даже старые псы учатся новым трюкам.
— Мне двадцать четыре, — фыркнул он.
— Старик.
— Окс.
— У нас проблемы, — наконец выпалил я.
— Банк? — спросил он.
— Она думает, я их не вижу. Письма.
— Как давно они приходят?
— Не знаю, — мне стало стыдно, я не должен был звонить. — Мне пора.
— Окс, — настаивал Гордо. — Как давно?
— Семь месяцев.
— Гребаный ублюдок, — разозлился он.
— Он не…
— Не надо, Окс. Просто… не надо.
— Я тут подумал.
— О боже.
— Могу я…? — язык словно отяжелел.
— Говори уже.
— Могу я устроиться к тебе? — протараторил я. — Просто нам нужны деньги, и я не могу позволить ей потерять дом. Это все, что у нас осталось. Я пригожусь тебе, Гордо. Я буду стараться, буду работать на тебя вечно. Рано или поздно это все равно должно было случиться. Нельзя ли устроить все прямо сейчас? Прости. Мне нужна работа, потому что я должен быть мужчиной, — у меня запершило в горле. Хотелось глотнуть воды, но ноги не слушались.
Молчание в трубке затянулось.
— Думаю, больше слов я от тебя еще не слышал.
— Обычно я не особо разговорчив, — очевидно.
— Да уж, — казалось, это его забавляет. — Вот как мы поступим.
* * *
Он дал маме деньги, чтобы оплатить ипотеку. Сказал, это будет вычитаться из зарплаты, которую он будет платить мне «из-под полы», пока я не смогу работать на него легально.
Мама заплакала. Сначала хотела отказаться, но потом поняла, что не может сказать «нет». Вновь расплакавшись, она согласилась, а Гордо взял с нее обещание рассказать ему, если снова возникнут трудности. Мама смотрела на него так, будто он достал звезду с неба, улыбнулась чуть шире. Слегка рассмеялась. И, может, даже немного повиляла бедрами.
Она не знала, что однажды, когда мне было лет шесть, я видел Гордо с парнем. Он придерживал его за локоть, пока они шли в кино. Гордо громко смеялся, а глаза сияли как звезды. Поэтому вряд ли он заинтересуется моей мамой. Я больше никогда не видел Гордо с этим парнем. Хотя и ни с кем другим не видел его тоже. Хотелось расспросить об этом, но вокруг его глаз появилась напряженность, которой раньше не было, поэтому я не стал. Люди не любят, когда им напоминают о грустном.
Письма и телефонные звонки с угрозами из банка прекратились.
Потребовалось всего шесть месяцев чтобы расплатиться с Гордо. Ну, по крайней мере, он так сказал. Я не понял, как вышло так быстро, казалось, это должно занять больше времени. Но Гордо заявил, что мы в расчете, и на этом все.
После этого я почти не видел денег. Гордо объяснил, что открыл для меня счет в банке, на который будут начисляться проценты. Я не знал, что значит начисление процентов, но я доверял Гордо.
— На черный день, — объяснил он.
Мне не нравилось, когда наступали черные дни.
* * *
Когда-то у меня был друг, звали его Джереми. Он носил очки и нервно улыбался по каждому поводу. Нам было девять. Джереми нравились комиксы и рисование, и однажды он подарил мне рисунок, где изобразил меня супергероем. На мне был плащ и все такое. Я тогда подумал, что лучше этого в жизни ничего не видел. Потом Джереми переехал во Флориду, и когда мы с мамой стали искать Флориду на карте, она оказалась на совершенно другом конце страны, далеко от нашего городка в Орегоне.
— Люди не остаются жить в Грин-Крик, — сказала мама, пока я пальцами прослеживал дороги на карте. — Здесь ничего нет.
— Мы остались, — заметил я.
Она отвела взгляд.
* * *
Мама ошибалась. Люди оставались. Не многие, но все же. Она осталась. Я остался. Гордо остался. Ребята, с которыми я ходил в школу, хотя они могли покинуть город после выпуска. Грин-Крик был на последнем издыхании, но все же продолжал бороться за жизнь. У нас имелся продуктовый магазин. Закусочная, в которой работала мама. Макдональдс. Кинотеатр с одним экраном, где шли фильмы семидесятых. Винная лавка с решетками на окнах. Магазин париков, витрины которого украшали головы манекенов с красными, черными и желтыми волосами. Автомастерская Гордо. Заправка. Два светофора. Одна на всех школа. И все это посреди леса и Каскадных Гор.
Я не понимал, почему люди хотели уехать. Для меня это место было домом.
* * *
Мы жили в чаще леса, в самом конце грунтовой дороги. Голубой дом, белая отделка. Краска облупилась, но это не имело значения. Летом здесь пахло травой, сиренью, тимьяном и сосновыми шишками. Осенью под ногами шуршали листья. Зимой из трубы поднимался дым, смешиваясь со снегом. Весной дни напролет на деревьях пели птицы, а по ночам до рассвета меж темных ветвей ухала сова.
Через дорогу от нас, в конце переулка, стоял дом. Я часто разглядывал его сквозь деревья. Мама говорила, там никто не живет, но иногда перед домом появлялись то машина, то грузовик, а по ночам горел свет. Дом был огромен, с большим количеством окон. Я пытался заглянуть в них, но мешали плотные шторы. Иногда проходили месяцы, прежде чем очередная машина появлялась у его порога.
— Кто там жил? — спросил я папу, когда мне было десять.
Он лишь хмыкнул и открыл очередную банку пива.
— Кто там жил? — спросил я маму, когда она вернулась с работы.
— Не знаю, — ответила она, касаясь моего уха. — Никого не было, когда мы приехали.
Больше я об этом не спрашивал. Повторяя себе, что загадка куда лучше реальности.
* * *
Мы переехали в Грин-Крик, когда мне исполнилось три и я никогда не интересовался почему так случилось. Никогда не спрашивал, есть ли у меня бабушки, дедушки или кузены. Мы всегда были втроем, пока не остались вдвоем.
* * *
— Как думаешь, он вернется? — спросил я Гордо, когда мне было четырнадцать.
— Долбанные компьютеры, — пробормотал Гордо себе под нос, долбя по кнопке автосканера, прикрепленного к машине. — Все приходится делать с помощью компьютеров. — Он в очередной раз ударил по кнопке и аппарат сердито запищал. — Почему нельзя просто посмотреть и разобраться в этом самому. Нет. Приходится использовать диагностические коды, потому что все автоматизировано. Да мой дед мог просто послушать двигатель на холостом ходу и сказать, что не так.
Я взял сканер в руки и нажал на правую сторону экрана, дождавшись появления кода, а затем вернул аппарат Гордо.
— Каталитический нейтрализатор.
— Так и думал, — сказал он нахмурившись.
— Выйдет дорого.
— Я знаю.
— Мистер Фордхэм не сможет себе этого позволить.
— Знаю.
— Ты не собираешься брать с него полную стоимость, так ведь?
Потому что именно таким человеком был Гордо. Он заботился о других, даже если не хотел, чтобы кто-то об этом знал.
— Нет, Окс. Он не вернется. Давай это на подъемник, ладно?
* * *
Мама сидела за кухонным столом, заваленным кипой бумаг. Она выглядела грустной.
Я занервничал.
— Снова из банка? — спросил я.
Она покачала головой.
— Нет.
— Тогда?
— Окс. Это… — взяв ручку она начала расписываться, но тут же остановилась, не покончив даже с первым письмом. Положила ручку обратно и подняла на меня взгляд. — Я сделаю все правильно.
— Знаю, — потому что я знал.
Мама взяла ручку и начала подписывать документы. Один за другим. Снова. Снова. И снова.
Она также несколько раз написала свои инициалы.
— Вот и все, — закончив, произнесла она.
Рассмеявшись, встала и взяла меня за руку. Мы затанцевали по кухне под неслышимую никому из нас песню. Через какое-то время мама ушла.
За окном уже стемнело, когда я взглянул на бумаги.
Это были документы на развод.
* * *
Она вернула девичью фамилию. Каллауэй.
И спросила, не хочу ли я тоже сменить свою.
Я ответил, что не хочу. Потому что сделаю фамилию Мэтисон достойной.
Она думала, я не заметил слезы на ее щеках после этих слов. Но я видел их.
* * *
Я сидел в кафетерии. Было шумно. Я не мог сконцентрироваться. Голова разболелась.
Мимо моего столика прошел парень по имени Клинт с друзьями.
Я сидел один.
— Гребаный дебил, — усмехнулся он.
Его друзья засмеялись.
Я встал и увидел страх в его глазах. Я был гораздо крупнее.
Развернувшись, я ушел, потому что мама велела мне больше не ввязываться в драки.
Клинт снова что-то выкрикнул мне в спину, а его друзья опять засмеялись.
Я сказал себе, что когда у меня появятся друзья, мы не будем такими злыми, как они.
Никто не беспокоил меня, пока я сидел снаружи. Было почти приятно. Сэндвич оказался вкусным.
* * *
Иногда я гулял в лесу. Там все было проще.
Деревья покачивались на ветру. Птицы рассказывали мне истории.
Они не осуждали меня.
Однажды я взял палку, представив будто это меч.
Перепрыгнул через ручей, но тот оказался слишком широк и мои ноги промокли.
Лежа на спине, я смотрел на небо, просвечивающее сквозь ветви деревьев, ожидая пока высохнут носки.
Зарылся пальцами ног в грязь.
На камень рядом с моей головой села стрекоза. Сине-зеленая, с синими прожилками на крылышках. Глаза у нее были черными и блестящими. Когда стрекоза улетела, я задумался о том, как долго она проживет.