— Господи Иисусе, — простонала я, когда под грудью сильно запульсировало, как только мы остановились прямо у капота моей машины.

Здоровяк бросил обе наши сумки на землю, и я не могла не заметить, как на его шее запульсировала вена. Его пальцы были сжаты.

— Дай посмотреть.

— Со мной все в порядке, — настаивала я, раздумывая, стоит ли наклоняться и брать сумку.

— Ты самая худшая лгунья, которую я когда-либо встречал, — сказал он. — Задери футболку, или я сделаю это сам.

— Ох…

Он не шутил.

Когда я не сразу подняла футболку, он сделал это за меня. Одной рукой сжал потертый хлопковый материал на краю, и следующее, что я помню, поднял его вверх и выше. Футболка задралась высоко на груди, обнажая черный спортивный бюстгальтер.

Я попыталась оттолкнуть его руку.

— Какого черта ты делаешь?

Это было бесполезно. Он мертвой хваткой вцепился в материал, его взгляд был сфокусирован на средней части моего тела.

Может быть, мне следовало бы смутиться, но я этого не сделала. По крайней мере, не совсем. Я хорошо питалась, много занималась спортом, и, честно говоря, мне было наплевать, если он находил, что мне чего-то не хватало, или думал, что чего-то слишком много. Потому что мне было больно. Кожа была воспаленной и красной, прямо посередине крошечные капли крови усеивали мой бедный живот. К счастью, ребра не распухли и не посинели.

Но завтра… Я съежилась.

Когда я вздрогнула при мысли о том, как сильно мне будет больно завтра, Култи дернул на пять сантиметров вниз эластичный край моих синих беговых шорт. Это было достаточно низко, чтобы появилась резинка моих пастельно-голубых хлопковых трусиков.

— Ладно, — пробормотала я и вытащила их из его хватки.

Култи поднял взгляд, подбородок все еще был опущен, моя футболка все еще была зажата в другой руке.

— Я не думал, что ты можешь быть застенчивой.

— Я и не застенчива. — Если только это не было перед камерой, тогда это было больше похоже на полный и тотальный крах.

— Ты ведешь себя именно так.

Маленькая часть меня прекрасно понимала, что он просто подстрекает меня, бросает мне вызов, чтобы я сделала то, что он хотел. Я не была застенчивой. Я привыкла к тому, что люди… ну ладно, физиотерапевты, мануальные терапевты и массажисты трогали меня, когда я была полуодета. Тренировка в спортивном бюстгальтере, когда становилось слишком жарко, или когда я хотела поработать над своим загаром, тоже не была чем-то необычным. У меня не было никаких реальных проблем с моим телом, за исключением нескольких растяжек в ключевых местах вдоль ягодиц и на бедрах. В какой-то момент я свыклась с мыслью, что красивые лица и традиционные женские тела, будь то стройные или пышные, были единственным эталоном красоты в мире. Тот факт, что я не была стройной или чувственной и никогда не была близка к какому-либо виду секс-бомбы, теперь меня устраивал. Мое тело и сложение были устоявшимся фактом.

Мои руки, живот и ноги отражали то дело, над которым я работала всю свою жизнь. Это было мое телосложение — короткий торс, широкие плечи и мускулистые бедра. Они были моими, и я не стеснялась этого. Я была довольна собой. Конечно, мне говорили, что мои мышцы на бедрах слишком велики, или что мне нужно перестать поднимать тяжести, прежде чем я буду выглядеть слишком мужественно, что бы это ни значило. Мои руки не могли быть тощими, мне нужны были ноги, чтобы добежать до конца вселенной и обратно, и они делали это. С другой стороны, у меня также были товарищи по команде и тренеры, которые говорили мне, что я должна нарастить больше мышц. Я могла бы быть и больше, или меньше, но я была только собой. В какой-то момент вы просто должны решиться стать лучшей версией себя, той, с которой вы сможете жить и смотреть на нее в зеркало день за днем.

В конце концов, я нашла в себе этого человека. Не модель и не конкурент на соревнованиях по бодибилдингу. Просто я.

Кроме того, я видела бывшую жену Култи и его бывших подружек. Ему нравились высокие, длинноволосые, с маленькой грудью, как раз между линией стройности и подтянутости.

И у них не было моего небольшого третьего размера, который не уменьшался, сколько бы я ни делала жим лежа, или моих подколенных сухожилий и ягодиц, которые помещались в самые эластичные джинсы только после десяти минут шевеления, прыжков и подтягивания. Я даже не думала о своем лице, потому что это было совсем другое дело. На нем были шрамы и веснушки, с которыми я ничего не могла и не хотела делать.

— Прекрасно. — Я опустила руки и затем подняла их вверх, чтобы стянуть футболку через голову. К черту все. Что такого в сиськах и веснушках, когда он видел меня без макияжа почти каждый день в течение последних двух месяцев?

Его веки низко опустились, но он не сказал ни слова.

Вместо этого он смотрел на меня тяжелым взглядом, держа руки на моих боках чуть ниже под ребрами. Его руки были холодными и твердыми. Я не могла не заметить, что у него большие руки. Мне едва удалось не издать ни звука от его прикосновения. Я имею в виду, что Марк все время прикасался ко мне. В этом не было ничего особенного.

Его руки скользнули вверх, ладони были такими широкими, а пальцы такими длинными, что он почти мог сомкнуть их вокруг меня.

Затем он нажал на синяк, и я издала действительно неженственное ворчание.

Немец ни разу не прервал зрительного контакта со мной, даже когда вдавил большие пальцы в ложбинку между моими ребрами, а подушечками уперся в поцарапанную кожу над плоской мышцей моего пресса. Мои ноздри раздулись, когда он сжал ребра во второй раз, а сердце забилось, забилось, забилось под ними. Волосы на моих руках встали дыбом в ответ на его касания.

Нужно ли ему было смотреть на меня, когда он делал это?

— Я в порядке. Во всяком случае, они просто немного ушиблены, — сказала я сдержанным тоном, который даже не намекал на тот факт, что большой орган прямо в центре моей груди думал, что участвует в гонках Наскар. Большим пальцем Култи рассеянно провел линию вверх к резинке моего лифчика, которая, как я не могла не вспомнить, была буквально в сантиметре от моей груди.

— С тобой все будет в порядке, — уверенно заявил он, будто обладал рентгеновскими способностями, которые говорили ему, что с ребрами все хорошо.

Он убрал руки с моего живота.

Я сглотнула, пытаясь взять себя в руки.

— Мои... ключи в боковом кармане сумки, он на молнии. Не мог бы ты достать их для меня или передать мне сумку, чтобы я могла их достать?

Култи бросил на меня взгляд, потянулся за моей сумкой, расстегнул молнию кармана и вытащил ключи, зажав их в ладони.

— Я бы отвез тебя домой, но... — Он скривил и плотно сжал губы.

Но.

— Не волнуйся об этом. — Я не спрашивала его, может ли он подвезти меня. Он не мог. Все было так просто. Я не знала, почему именно, но подсказки были.

Он даже не моргнул и не выглядел слегка смущенным.

Лишь один раз кивнул, его губы по-прежнему были плотно сжаты.

— Я поеду за тобой.

Поедет за мной домой?

— Все в порядке. Обещаю. Я могу добраться до дома целой и невредимой.

— Я поеду за тобой.

Дорогой Бог.

— Уверена, у тебя есть дела поважнее. Поверь мне, все в порядке.

— И не подумаю. Я провожу тебя домой, — настаивал он. Я открыла рот, чтобы возразить, но он опередил меня. — Садись.

Именно так я обнаружила, что икона мирового футбола сопровождал меня по дороге в мою квартиру над гаражом.