Я киваю, и Барбара улыбается.
— Если не можешь танцевать здесь, тогда как сделаешь это перед ним?
Железный аргумент, тут не поспоришь. Пробую выполнить пару движений, и Барбара подбадривает меня кивками и выкриками в стиле «молодец, сладенькая», «так держать» и «ты выглядишь так горячо!» Мне должно быть неловко, но всякий раз, когда наши взгляды пересекаются, Барбара как-нибудь забавно изгибается, и меня пробирает на смех. Она старается ради меня — чтобы я не чувствовала себя скованно. И я благодарна ей за это.
В конце концов мне становится плевать, что подумают окружающие. Может, дело в жаре тел вокруг, в музыке, от которой из головы вылетают почти все мысли, или в уроках Барбары, но волнение постепенно сходит на нет, пока я без заминок танцую уже самостоятельно. Двигаюсь в ритме бита в толпе людей с удивительной легкостью. Барбара успевает вернуться за барную стойку, она машет мне и показывает большие пальцы. Миранда танцует с Сетом, и тому явно очень нравится, как она поглаживает его бедра. Трент зажигает с Наоми. Мне вдруг улыбается симпатичный парень с проколотой бровью, радом с которым я танцую. Я впервые его вижу. От нервов мой желудок будто прожигает кислотой, но после тренировки с незнакомцем танцевать с Тео будет проще пареной репы. Теоретически. Так что я собираюсь с духом и улыбаюсь парню в ответ, прикидывая, как отреагировала бы Грейс, как бы она двигалась. Мой танец становится более плавным, и, кружась, я практически не испытываю неловкость. Судя по всему, мой партнер остается доволен. Когда покачиваю бедрами, его глаза застилает какая-то странная дымка. Я стираю его лицо и представляю вместо этого Тео. Да так четко, что даже не останавливаю незнакомца, когда он обнимает меня за талию и прижимает к себе. И тут я замечаю в толпе знакомые золотисто-зеленые глаза. Лицо, которому они принадлежат, застыло от шока.
Воодушевившись возможностью продемонстрировать своему учителю новые успехи, я кручу бедрами и делаю волну. Смотри! Смотри на меня, Раник! Смотри, что я теперь умею! Я танцую с незнакомцем! Разве ты не гордишься мной? Но лицо Раника не озаряется восторгом, а лишь мрачнеет. Он проталкивается к нам сквозь толпу и, схватив меня за руку, грубо оттаскивает от парня.
— Эй, что ты… — возмущается тот.
Но Раник резко осаждает его, после чего уводит меня с танцпола и вытягивает на улицу — на прохладный ночной воздух. Там, едва отпустив мою руку, разворачивается и набрасывается с упреком.
— Какого хрена ты творишь?
— Ровно то, что ты сказал, — сдерживая гнев, отвечаю я. — Барбара научила меня танцевать, вот я и практиковалась.
— С каким-то мудаком!
— Какая разница? Он незнакомец. Мне плевать, кто он и что. Скорее всего, я больше никогда его не увижу!
Лицо Раника багровеет.
— Ты… ты…
— Ты меня видел? — начинаю выпытывать я, не скрывая восторга в голосе. — Я хотела показать тебе. Видел, как плавно я двигаюсь? Мне казалось, это невозможно, но все получилось! Может, танцую я не прям супер, но по крайней мере сносно! Барбара прекрасная учительница.
Глаза Раника темнеют, внезапно наполняясь неким трепетом.
— Ты хотела показать мне?
— Да. Думала, ты за меня порадуешься.
Он не произносить ни слова, лишь задумчиво молчит, а затем прислоняется к стоящей рядом машине и на секунду прикрывает глаза.
— Покажи мне.
— Что?
— Как танцуешь.
— Но я уже показала.
— Тогда я смотрел невнимательно! — Его голос вдруг становится грубым и резким. — Покажи мне еще раз.
По какой-то причине от его просьбы у меня краснеют щеки. Музыка здесь звучит приглушенно и нет разгоряченной толпы, в которой можно затеряться. Лишь Раник с его пылающими золотисто-зелеными глазами, ночь и я. Мы одни на парковке, и внезапно это вгоняет меня в смущение, когда я начинаю танцевать. Резко останавливаюсь.
— Я не могу так. Мне неловко.
— Тебе не было неловко, когда ты терлась задницей о промежность того парня.
— Да как ты смеешь! — возмущенно вскрикиваю я. — Ты сам велел мне научиться танцевать, а когда я иду практиковаться, вдруг начинаешь злиться на это?
— Я велел тебе обучиться азам у Барбары, а не тереться о член какого-то мудака!
— Почему ты такой… такой двоякий?
Раник весь напрягается, сжимая кулаки.
— Ничего подобного, я лишь присматриваю за своей долбаной ученицей. Постигать танцевальные азы — нужное дело, но пляски с каким-то ничтожеством не помогут тебе добиться Тео. Это уже лишнее!
— Я практиковалась!
— Хочешь практиковаться? Тогда делай это с тем, кто не думает, как бы тебя трахнуть!
— С кем-то вроде тебя? — язвлю я.
— Ага, — огрызается он, — с кем-то вроде меня.
— Ладно.
Подхожу к нему и останавливаюсь в полушаге. Вслушиваюсь в отдаленные звуки музыки, улавливаю ритм и подстраиваюсь под него. Раника не касаюсь, держусь на небольшом расстоянии, крутясь и изгибаясь теперь уже вполне грациозно. Если выкину все из головы, смогу полностью раствориться в танце, будто я снова в толпе с почти-Тео. Погрузившись в фантазию, я едва слышу стон Раника, но отчетливо ощущаю мягкое давление на ягодицы, спину и плечи, когда он прижимается ко мне всем телом и утыкается носом в шею. От него пахнет хвоей, сигаретами и немного виски.
— Черт, — шепчет он, — Элис…
Положив руки мне на талию, Раник мучительно медленно скользит ладонями по платью и останавливается на бедрах. Я так увлекаюсь, представляя на его месте Тео, что от удовольствия с моих губ срывается всхлип. И только горячая внушительная твердость, упирающаяся в поясницу, вырывает меня из грез. Иллюзия тут же рассеивается. Я резко отскакиваю, и Раник начинает оправдываться:
— Проклятье, извини меня, я…
В полнейшем смятении молча закрываю руками лицо.
— Прости, принцесса, я не хотел…
— Мне нужно домой, — бормочу я сквозь пальцы.
— Эй…
— Пожалуйста, отвези меня домой.
Я прошу по инерции — не терпится уйти отсюда, — но потом осознаю всю ситуацию. Я не могу на него положиться, не могу ему доверять. Кофе, подбрасывание до кампуса, звонок. Теперь еще и эрекция, выдающая его истинные чувства. Так и знала, что ему нельзя доверять. Он — Раник Мейсон. В его природе заложено тащить в постель все, что содержит две X-хромосомы, и неважно, сколько обещаний он даст.
Он лжец.
Я разворачиваюсь, уже на трезвую голову освобождаясь от образа воодушевленной девушки, которая беззаботно танцевала, и возвращаясь к последовательной и независимой женщине.
— Забудь, я вызову такси. Наслаждайся вечеринкой.
— Принцесса, подожди! Принцесса!
Я не жду. Не могу больше никого ждать. Меня лишь разочаруют.
Я лишь разочарую.
Спеша убраться подольше от голоса Раника, я не замечаю в темноте бордюра и неудачно спрыгиваю с него. Десятисантиметровый каблук ломается, и я с криком лечу вниз. Асфальт, как наждачка, царапает мои ноги и руки, от боли ладони страшно горят. Раник замолкает и бросается ко мне.
— Элис! Черт! Ты в порядке?
Сквозь боль, содранную кожу и выступающую кровь я ошеломленно смотрю на него.
— Ты впервые назвал меня по имени.
Он застывает, но быстро берет себя в руки. Достает телефон и в полной тишине строчит кому-то сообщение, после чего снова смотрит на меня.
— Здесь повсюду кровь. Ты сильно поранилась. — Поднимает мою сломанную туфлю. — А эта штука испорчена.
— Переживу, — фыркаю я. — Человеческое тело невероятно быстро исцеляется от незначительных увечий. — Стараюсь подняться, и Раник шумно втягивает носом воздух.
— Эй-эй-эй, даже не пытайся.
— Мне нужно домой, — категорично заявляю я и снова пробую встать. — А еще обработать раны, пока в них не попала инфекция.
— Я написал Тренту и Сету. Они подгонят пикап, окей?
С трудом все-таки поднимаюсь, но первый же шаг подтверждает мои худшие опасения — идти очень больно. Но домой нужно вернуться самой. Всхлипываю от боли, ноги подкашиваются. Раника тут же подхватывает меня, обняв за плечи, и мне в нос ударяет запах хвои и сигарет.
— Не нужна мне помощь твоих друзей, — цежу я сквозь зубы. — И твоя тоже. Возвращайся на свою вечеринку и просто оставь меня в покое.
— Ага, отличная идея. Оставить истекающую кровью девушку одну на обочине посреди ночи.
— Я вызову такси, так что можешь идти.
— Никак нет, принцесса, — качает головой Раник. — Я останусь здесь, пока не приедет машина.
Не успевает он договорить, как темноту прорезает свет фар, и возле нас останавливается огромный красный пикап. Из него выходят Трент и Сет и с беспокойством смотрят на нас. Меня это раздражает. Почему они тревожатся обо мне? Парни едва меня знают. Или они тревожатся о Ранике?
— Все в порядке? — первым делом спрашивает Трент.
Сет встает рядом со мной на колени и темными глазами осматривает раны под бронзовым светом уличного фонаря.
— Ты ничего не сможешь сделать, — недовольно ворчу я.
Сет одаривает меня кривой усмешкой.
— О, думаю, смогу. Я медик.
Медик. Может, я и не доверяю незнакомцам, но знаниям — да. И я позволяю Сету осторожно ощупать мою лодыжку.
— Перелома нет, — заключает он, — но растяжение — точно. Надо срочно поднять тебя и обработать эти царапины.
— Буду признательна, если вы просто подбросите меня до общежития. А дальше я сама.
Сет серьезно смотри на меня.
— Наша квартира гораздо ближе, а раны следует продезинфицировать как можно скорее. На них ведь камешки.
Я морщусь, когда снова пытаюсь встать, и Раник срывается:
— Хватит сопротивляться, принцесса! Просто позволь нам помочь!
— Не могу, — бормочу в ответ. — Я не могу тебе доверять.
— Нет, можешь! — кричит Раник, и его голос срывается, а в глазах мелькает боль. — Это ведь я, ради всего святого! Да, я не твой лучший друг, но и не незнакомец! Верно?
За его плечом Трент пялится на нас с очень странной гримасой на лице. Взгляд парня мечется между Раником и мной. Я ничего не отвечаю, и тогда Раник сжимает кулаки. В нем вспыхивает гнев, но он делает глубокий вдох и быстро успокаивается. Его голос становится низким и ровным.