— А теперь парень начинает… кое-что делать для моей подруги, — выпаливаю я.

— Например? — Шарлотта заинтересованно подается вперед.

— Приносит ей кофе, покупает еду. Предлагает подвезти, переживает о ее самочувствии. Зачем он это делает?

— Затем что она начинает ему нравиться, — смеется Шарлотта. — Это же ясно как день.

К горлу подкатывает холодный комок.

— А что, если девушка — моя подруга — не испытывает ответных чувств?

— Тогда ей нужно быть твердой! — Шарлотта стучит кулаком по столу. — Если вы работаете над проектом, то должны сосредоточиться на нем. Оценки важнее глупой влюбленности парня. Ты должна пресечь это на корню! Вырвать росток, пока тот не стал слишком большим для штанишек! Буквально.

Она шутливо пихает меня, и я закатываю глаза. И все же она права. Нельзя допустить, чтобы наши уроки испортило какое-то увлечение. Обдумав все, я кладу на стол десять долларов.

— Мне пора. Оплатишь счет, ладно?

— Куда это ты так подорвалась?

— Забыла перепроверить цитаты Эдма Дюмона в работе по истории искусств, — на ходу придумываю ложь. — Увидимся вечером!

— Оки-доки! — машет она на прощание.

По дороге в библиотеку я звоню Ранику. И спустя два гудка он поднимает трубку.

— Да?

— Я запрещаю тебе со мной заигрывать, — тут же говорю я.

На том конце тишина. Но Раник точно знает, что это я — у него высветился мой номер.

— Я могу заигрывать с кем захочу, — наконец отвечает он.

— У нас деловые отношения, — огрызаюсь я. — Как у учителя и ученика. Я не должна тебе нравиться.

— Нравиться мне? — фыркает он. — С чего ты взяла…

— Я же ясно сказала не симпатизировать мне!

— Ты сказала не пытаться тебя трахнуть, — поправляет Раник.

— Сексом я могу заняться только по взаимной любви. Так что ты не должен мне симпатизировать. Это станет толчком к попытке затащить меня в постель.

Я обхожу конопатого парня, который буквально остолбенел от моих слов, и перевожу дыхание.

— Ты все не так поняла, принцесса, — вздыхает Раник. — Ты мне нравишься как личность, а не как девушка, ясно? Раник Мейсон не влюбляется, блин.

Я ему нравлюсь как личность? Встряхиваю головой, чтобы выкинуть ненужные мысли.

— Тогда перестань за мной ухаживать, — требую я. — Кофе, маффин, поездка. Хватит. Я сама о себе позабочусь. С этого момента я буду отказываться от всего, что не относится к нашим урокам. Тебе понятно?

— Мы даже не можем быть друзьями, да?

Я останавливаюсь посреди дороги.

— Ты хочешь… дружить? Со мной?

— Да, черт возьми! Ты очень крутая, знаешь?

— Я твоя ученица.

— А разве ученики и учителя не могут быть друзьями?

— Я ведь похожа на робота. А еще скучная. И очень наивная.

— Это не так. У того, кто сказал тебе это, опилки вместо мозгов. Ты разве что наивная. Тут не поспоришь. Но это не так уж плохо. Просто тебе надо больше практиковаться.

— Ты хочешь подружиться, чтобы потом затащить меня в постель? — допытываюсь я.

— Нет! Боже, принцесса, как доказать, что у меня нет скрытых намерений? Обещаю, я никогда не попытаюсь тебя трахнуть! Клянусь солнцем и лысой головой Мэтерса. Клянусь… могилой моей мамы, окей?

У меня сердце замирает. Такие слова и серьезный тон несвойственны Ранику. И в его честности не остается сомнений.

— Никогда? — шепчу я.

— Никогда, — подтверждает он. — Со мной тебе нечего опасаться, принцесса. Блин, могу пообещать. Пока дышу, я не предприму попыток с тобой переспать. И даже когда перестану дышать. Словом, обещаю также, что не попытаюсь тебя трахнуть, если стану зомби.

— Какая мерзость, — поморщившись, хихикаю я.

Раник тоже смеется, но робко.

— Это точно. Что ж, раз мы все прояснили, могу я вернуться к подготовке нашего урока?

— Раник! — слышу я в трубке отдаленный мужской голос. — Иди получать свой подарок!

— Секунду, Барбара! — усмехается Раник. — Ладно, я заберу тебя в семь.

— Хорошо.

Он сбрасывает вызов, и мне остается лишь гадать, чему меня может научить мужчина по имени Барбара.

***

Раник

Высадив Элис, я спешу в двести первую аудиторию на психологию. На свое место проскальзываю уже со звонком, и Миранда ехидно улыбается.

— И кто эта милашка?

— Отвали, — ухмыляюсь я.

Встряхнув розовыми волосами, она хихикает.

— Ты никогда не опаздываешь на психологию. Ты ее обожаешь.

— Мне нравится изучать все прелести мозгозавихрений, как и любому другому разумному человеку.

— Ага, как же. Ты опоздал. Давай колись, что за милашка тебя отвлекла? Только не говори, что это та девушка, с которой ты переписываешься. Ой, извини, в смысле тот волосатый мужик.

Застонав, я роняю голову на парту.

— Он такой горя-я-ячий!

Миранда заливается смехом — и замолкает, только когда профессор Грин включает презентацию и бросает на нее укоризненный взгляд. Внимательно слушая лекцию, я кропотливо делаю заметки. Миранда, как обычно, бездельничает, и ведь у нее всегда отличные оценки — где справедливость? После занятия мы устраиваем перекур под деревом на газоне.

— Блин, как же жарко! Хотя ноябрь уже на носу, — жалуется Миранда. — Скучаю по Канаде.

— Скучаешь по лосям на дорогах и отмерзшей заднице? Ну ты и странная.

— Разве ты не скучаешь по болотам Миссисипи и ружьям? — парирует она.

Я наигранно хватаюсь за грудь.

— Черт, ты меня раскусила! Это правда — я деревенщина.

Рассмеявшись, Миранда тушит сигарету.

— Ты ведь придешь сегодня на вечеринку-сюрприз в твою честь?

— Ого, а я и не знал, что вы планируете вечеринку. Даже четыре упаковки шариков, которые уже месяц лежат в шкафу, не натолкнули меня на такую мысль.

— Мы решили, ты подумаешь, что это презервативы.

— Может, я не шибко умный, но и не настолько тупой.

— А по твоим оценкам не скажешь. — Она ерошит мне волосы. — Ладно, мне пора на занятие по кулинарии. Увидимся на вечеринке-не-сюрпризе, устроенной не в твою честь.

— Жду не дождусь, — отвечаю я, но ее уже и след простыл.

Миранда относится ко мне как к младшему брату, и это ужасно бесит. Но за последние месяцы она, Трент и Сет стали мне ближе родной семьи. И я ими дорожу.

До них мне не устраивали вечеринки в честь дня рождения.

Докуривая сигарету, я неспешно иду по газону, как вдруг замечаю ее.

В небольшом паршивом кафе для хиппи под названием «Риф». Безглютеновые ореховые батончики и томатные смузи — вот их предел. В основном туда ходят помешанные на здоровье веганы, но сегодня среди посетителей Элис. Она сидит рядом с кудрявой девушкой, которую я раньше не видел. И эта девушка заставляет Элис улыбаться.

Пару раз моргаю. Элис улыбается! Не ухмыляется, не насмехается, а по-настоящему искренне улыбается. И от этого ее лицо светится, как бриллиант, все острые черты обычно строгого лица становятся мягкими и нежными. Лучи солнца омывают волосы золотом и блеском, создавая впечатление нимба. Она красива, как картинка.

Мое сердце словно превращается в дикое животное, загнанное в крохотную клетку.

Не успев оценить свои действия, я фотографирую Элис на телефон. Он отлично запечатляет ее улыбку, даже несмотря на фиговую камеру.

Смотрю на фото, затем на Элис — и так несколько раз.

Какого хрена я творю? С каждым днем я веду себя все более странно. Мой палец застывает над значком «удалить», но я не могу заставить себя отправить фото в корзину. Оно слишком хорошее, слишком редкое. Это как удалить гребаного белого тигра. Возможно, я больше никогда этого не увижу. Черт, да Элис меня чуть ли не ненавидит, я последний, кому она так улыбнется. Так что я все сворачиваю и прячу в телефоне, чтобы Миранда не нашла. Сохраню это фото на время. До тех пор пока не устану от собственной чудаковатости и не сотру его.

Это для исследования, пытаюсь убедить я себя по дороге в клуб Барбары. Исследования, чтобы помочь Элис соблазнить Тео. Эта улыбка — идеальный пример того, как заставить сердце парня биться быстрее. Я посвящу целый урок тому, как заставить сердце парня выпрыгивать из груди. Хотя обучение много времени не займет. Одна эта улыбка…

И мое сердце пускается вскачь.

Прикуриваю еще сигарету и сердито топаю.

— Хватит уже, — ругаю себя. — Завязывай, приятель. Это сделка. Всего лишь деловая сделка. Ей на фиг не сдалась твоя симпатия.

***

Элис

Я нервно расхаживаю по комнате в ожидании сообщения от Раника. Шарлотта откидывается на спинку кровати и с улыбкой любуется своей работой.

— Я выгляжу нелепо, — жалуюсь я, заламывая пальцы. На мне черное шелковое платье до середины бедра, с короткими приспущенными рукавами и V-образным вырезом.

— Ты просила одолжить платье — я это сделала! — лукаво улыбается Шарлотта.

— А у тебя нет ничего… другого…

— Слушай, это платье у меня самое сдержанное и строгое. Не, конечно, могу дать то обтягивающее цвета лайма.

Поморщившись, я в очередной раз смотрюсь в зеркало. Шарлотта встает и кладет руку мне на плечо.

— Ты выглядишь потрясающе, ясно? Поверь. Мои навыки визажиста и стилиста никогда не подводят.

Что есть, то есть. Я на самом деле выгляжу лучше, чем обычно. Шарлотта нанесла мне толстый слой туши, коричневые тени и бесцветный блеск для губ с запахом миндаля. Как правило, мой макияж куда скромнее — тонкая подводка для глаз и гигиеническая помада. Одежда практически неощутима, если не смотреть в зеркало, о ней можно вообще забыть. Вместо привычного тугого пучка волосы распущены и ниспадают на плечи.

— Повтори-ка, где будет вечеринка? — интересуется Шарлотта. Она тоже приоделась и нанесла легкий макияж. После моего ухода к ней заглянет Нейт.

— Это ужин, — вру я. — В честь Академической ассоциации Мурленда. Я должна там присутствовать из-за одной из моих стипендий.

— Точно-точно. Боже, я и забыла, что у тебя их так много.

— Двадцать две — не так уж много.

Шарлотта со смехом обнимает меня.

— О, Эл, иногда ты такая наивная. Очаровательная, но все же наивная.

У меня вибрирует телефон, и я быстро достаю его из черного клатча, который тоже одолжила Шарлотта. Это Раник. Подруга вытягивает шею, желая подглядеть, кто мне пишет, но я живенько беру куртку и спешу на выход.