Глава 3

Я сидел в кабинете мистера Клэйпа, пока он разговаривал с моим отцом по телефону. Они обговаривали ситуацию и так и этак, с частыми паузами и тяжелыми вздохами мистера Клэйпа.

— Любого другого подопечного я отправил бы домой, — сказал он, — без обсуждений. — Еще один вздох и пауза. — Я знаю. Еще нет. Вот, держи. — Мистер Клэйп передал мне телефон. — Поговори со своим отцом, Калеб.

Я тяжело сглотнул и поднес трубку к уху.

— Привет, пап.

— Привет, приятель. Что произошло?

Мои глаза тотчас защипало.

— Я навел стрелу на кое-кого.

— Зачем ты это сделал? Калеб, это очень опасно. Ты играл?

— Да, — солгал я.

У меня присутствовал здоровый страх перед своим отцом, он был строгим поборником дисциплины дома. Мама с трудом могла заставить себя ущипнуть меня за руку или накричать на мою сестру. Отец же задавал трепку. Однажды, когда я решил попробовать произнести слово на букву «Б», он отвел меня на кухню и почистил мне зубы жидкостью для мытья посуды.

Я поерзал на стуле, вспоминая, как жгла эта жидкость.

— Что это была за игра? Другой мальчик тоже играл?

— Нет, я просто придумал историю и наставил лук на него. Я не собирался отпускать тетиву.

Очередная ложь. Если бы инструктор не вмешался...

— Ты понимаешь, что тебе, возможно, придется покинуть лагерь? И, возможно, тебе также не разрешат больше туда вернуться.

— Никогда?

— Это зависит от того, как решит мистер Клэйп.

Несколько слезинок упали на мои колени от этих слов. Я хотел остаться в лагере до конца лета. Теперь же больше никогда не увижу Джейми.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Это был несчастный случай. Я сделал это не нарочно.

— Я верю тебе, но все же это было невероятно опасно. Если бы ты выстрелил в того мальчика, он мог ослепнуть. Как бы ты себя чувствовал, случись это?

— Очень плохо.

— Я посмотрю, что можно сделать. Позволь мне снова поговорить с мистером Клэйпом, хорошо? И тебе придется извиниться перед тем мальчиком. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю. — Я вытер нос и передал телефон мистеру Клэйпу. Он сильно хмурился на меня, хотя и не без жалости.

Отец с мистером Клэйпом проговорили немного дольше. Проскользнула фраза: «мальчики есть мальчики». Наконец разговор закончился, и мистер Клэйп прочитал лекцию о том, что у меня «одна нога в мирском мире, а вторая в христианской жизни» (Прим. пер.: отсыл к Библии в части Нового Завета от Матфея 6:24 «Никто не может служить двум господам, ибо он будет ненавидеть одного господина и любить другого, или станет верным слугой одному и нерадивым другому. Не можете вы быть слугою и Богу, и деньгам»), что для меня не имело никакого смысла. Он пытал меня на предмет воображаемой мной игры, которая заставила навести стрелу на Таннера (я что-то там наплёл о ковбоях и индейцах), а затем сказал, что придется выбрать другой кружок вместо стрельбы. А также пообещал, что меня точно отправят домой, если снова попаду в какие-либо неприятности.

— Ты меня понял? — спросил он.

Я горячо закивал.

— Теперь ты принесешь свои извинения Таннеру.

— Хорошо.

Мистер Клэйп порылся в ящике стола.

— Есть ли у тебя какие-то идеи, чем ты хочешь заменить занятия по стрельбе?

Я ответил без колебаний:

— Ремесленное дело.

***

Возможно от растерянности, Таннер не рассказал никому о том, что я сделал. Я тоже никому не говорил. Все случилось так быстро, что большинство мальчиков из кружка по стрельбе даже ничего не заметили, поэтому распространился слух без подробностей, что я как-то расстроил инструктора по стрельбе из лука, но никто, кроме Таннера и меня, не знал правды.

Я не рассказал Джейми.

А Таннер перестал его беспокоить.

Когда на следующий день я появился в хижине, где проходили занятия по ремесленному делу, Джейми был сбит с толку.

— Почему ты не на стрельбе? — спросил он. — Я думал, что это твое любимое занятие.

— Не-а, мне разонравилось. — Я осмотрел стену. В витрине были выставлены наборы для рукоделия и художественные принадлежности, которые мы могли бы купить дешево. Джейми рисовал цветы на ручке крошечной лопаты. — Что ты мастеришь?

— Это для моей мамы. — Он показал мне неокрашенную тяпку и грабли.

Я хмыкнул.

— Она что, такая маленькая?

— Нет. Я просто подумал, ну не знаю, что они очень милые.

— Я шучу. — Я улыбнулся. — Они очень классные. Она сможет сделать мини-сад.

Я купил блокнот за двадцать центов и набросал карандашом крылатого коня в доспехах и передал рисунок Джейми. Он сказал, что повесит его над своей койкой. Но затем передумал, опасаясь, что кто-то из мальчиков может украсть рисунок.

— Лучше я повешу его над своей кроватью дома, — сказал он.

— Он не настолько хорош.

— Рисунок очень классный. Ты прикалываешься, что ли? Ты лучший художник, которого я знаю.

— Ты готов к возвращению домой?

— Пожалуй, да.

Джейми пожал плечами и продолжил рисовать. Он казался равнодушным к приближающемуся концу недели, тогда как я чувствовал страх, по крайней мере, в два раза сильнее, чем тот, что чувствовал до лагеря.

Когда мои родители приехали в субботу, я едва сдерживал слезы. Наконец, осознание того, что мы расстанемся на год, настигло и Джейми. Он плакал в открытую, уткнув лицо в грудь своего отца. Я не плакал. Я хотел быть смелым.

— Ты ведь приедешь следующим летом, правда? — спросил я Джейми, когда он успокоился.

— Конечно. — Он уткнулся взглядом в землю. Я не мог сказать, был ли он разочарован собой или ситуацией.

— Я тоже. Приеду на две недели.

— И я, — сказал он.

Мой отец пожал руку отцу Джейми. И я сразу же заметил, что мой папа выглядел круче. Он был выше, крепче и лучше одет. Отец Джейми выглядел уставшим и немного грузным. Однако казался добрым.

— Похоже, эти парни стали лучшими друзьями, — сказал он, положив руки на плечи Джейми.

— Да, они мгновенно спелись. Я Дэвид Брайт.

— Генри Фауст. Приятно познакомиться.

Они болтали о лагере и церкви. Я узнал, что у Джейми есть два старших брата, которые летом ходили в спортивный лагерь. Мистер Фауст дал свой адрес моему отцу.

— На случай, если они захотят оставаться на связи, — сказал он.

— Это было бы прекрасно. Спасибо. — Папа улыбнулся мне. — Видишь? Вы, ребята, можете писать друг другу письма.

— Да, — пробормотал я. Письма. Мне нравилось писать, но это было не то же самое.

В тот день вся магия лагеря, казалось, исчезла; повсюду были взрослые и машины. Хижины опустели, койки стояли голыми. Джейми и я отправились убедиться, что ничего не оставили на бельевой веревке за хижиной. Мы крепко обнялись.

— Я пришлю тебе тех вкусных конфет по почте, — сказал он.

— Ладно. Да. Мы можем переписываться.

— Да. И мы навсегда останемся лучшими друзьями.

— Навсегда, — согласился я.