Глава 14

Камии

Любое упоминание, зацепка или какие-то факты, касающиеся убийства Бекки, оказывались на моем кофейном столике. Уверена, есть что-то, что я упустила. Я пока не смогла заставить себя взглянуть на фотографии с места убийства. Но понимала, что в очень скором времени мне придется посмотреть на ее тело. Но для этого понадобится время... и много вина.

В докладе говорится, что убийство было совершено между полуночью и двумя часами ночи. Получается, когда она вернулась домой. Мог ли ее уже ждать кто-то в квартире? Или ее преследовали? Так много вопросов, и я все думаю — что было бы, если бы я не осталась с Престоном, а вместе с Беккой пошла ко мне домой, как делали это обычно — она была бы жива. Чувство вины гложет. Я продумываю этот момент в сотый раз за сегодня и в то же время пытаюсь загнать боль глубже. Когда я стала читать доклад в третий раз, раздался стук в дверь и от неожиданности я даже подпрыгнула. На цыпочках я подошла к двери, не издав ни звука. Хочу посмотреть, кто там, и если это будет нежданный посетитель, я не открою дверь.

У меня перехватывает дыхание, когда вижу за дверью Престона. Он стоит, немного раскачиваясь вперед-назад, руки в карманах. Наблюдаю, как он оглядывается, поднимает руку, подносит ее к двери, но не стучит. Он опускает руку, разворачивается и уходит.

Не подумав, я дергаю дверь и кричу:

— Престон!

Мы стоим и молча смотрим друг на друга. Не знаю, что можно сделать в этой ситуации. Я даже не уверена, хочу ли его видеть. Но когда я увидела, что он уходит, мое тело захотело остановить его, прежде чем я подумала над этим здраво. Он прерывает наш молчаливый диалог и опускает голову. Шепчет:

— Не нужно было мне приходить... Я... просто... Блядь, неважно.

Престон снова сунул руки в карманы и развернулся, чтобы уйти. И опять мое тело действует без команды мозга. Не успел он отвернуться, как я схватила его за руку и остановила.

— Подожди. Как ты узнал мой адрес?

Он оборачивается, но прячет от меня свой взгляд.

— Я все о тебе знаю. У меня твое заявление в «Бридж», а там есть адрес. Но я также провел и свое расследование. Думаю, это из-за того, что я не знаю, кому теперь доверять.

— Тогда зачем ты пришел?

— Я не могу сидеть дома, зная, что моя судьба висит на волоске от тюрьмы. Кому-то это нужно, а я не имею ни малейшего понятия кому.

Его замешательство разбивает мне сердце. Бедный мужчина. Подхожу к нему и беру его руку в свою.

— Пойдем. Я как раз просматривала детали, которые мне принесла полиция.

Мы заходим в квартиру, и Престон останавливается в дверях. Я понимаю, что знаю его совсем немного, но даже сейчас чувствую, что ему не по себе. Он очень сильно нервничает. Что же произошло с моим сильным, доминирующим Эросом? Ах да, убийство.

Думаю, обвинение в убийстве подкосит даже самого сильного человека. Тем более, если обвиняют в убийстве очень близкого тебе человека.

— Садись, — указываю на стул рядом с моим. — Хочешь вина?

— Вина. Да. Пожалуйста. — Он потер свои ладони о джинсы и только потом подошел к стулу. Было заметно, как сильно он нервничает.

Пока я наливала нам вино, то наблюдала за Престоном. Он смотрел в никуда, и на лице была написана полная беспомощность.

Кто мог совершить это убийство? Кому понадобилось подставить Престона?

Я вхожу в комнату и вывожу его из транса.

— Если мы хотим решить эту задачу, тогда настала моя очередь все о тебе узнать.

Когда я протянула ему бокал, наши руки слегка соприкоснулись, и от одного маленького прикосновения у меня побежали мурашки по всему телу. Мы взглянули друг другу в глаза, и на его лице проскочил намек на улыбку, а потом я струсила и отвела взгляд.

— Мне ничего о тебе не известно. Во-первых, для чего тебе нужно было создавать всю эту секретность в клубе. Все... э... секс-клубы такие секретные? — На слове «секс» мое тело вспыхивает, а щеки горят ярким пламенем. Почему так происходит без маски? Такое ощущение, будто мой щит пал, и скромная, нервная женщина вновь возродилась.

Я не отрываясь смотрю на его рот, пока Престон медленно вдыхает, а потом отвечает:

— Я не хотел смешивать свои потребности со своей жизнью.

— В смысле? И как долго ты вел этот образ жизни?

— Примерно год.

— Но клуб недавно открылся, верно? Где же ты удовлетворял свои потребности?

— Я посещал несколько других клубов, присматривался и искал подходящий.

— И что же тебе подошло, Престон?

Он посмотрел мне прямо в глаза и без колебания ответил:

— Ты.

Мое сердце затрепетало, и теперь уже потребности начали обуревать меня. Чтобы заглушить пульсацию между ног, я положила одну ногу на другую. И теперь заметила, как взгляд мужчины менялся прямо на моих глазах. Он становился темнее, острее, и Престон шире открывал глаза. Я замерла, прилипла к своему стулу, а бокал так и застыл около моего рта; я уже сделала глоток, но не проглотила.

Нет, мне нужно остановить это все. Я — его адвокат.

Смотрю вниз, чтобы чары рассеялись, допиваю вино и шепчу:

— Теперь все поменялось, Престон. Мы не в клубе. Я твой защитник. Если мы хотим найти того, кто тебя подставил, нам нужно сосредоточиться на этом. — Заканчиваю свой монолог и замечаю, что привычка теребить нижнюю губу вернулась. Смотрю на него и вижу, как он от нервозности ситуации стал ерошить свои волосы и тереть глаза.

— Дерьмо. Извини. Я знаю и не могу с тобой не согласиться. Не знаю, что нашло на меня.

— Все в порядке. Но мне нужно больше деталей. Мне нужно знать абсолютно все. Даже такие подробности, которым ты не уделил бы внимания. Давай, не стесняйся, — смотрю на него с игривой улыбкой, пытаясь разрядить обстановку.

— Все началось примерно год назад. Мы с женой сначала пошли в клуб вместе.

— Подожди, что? Ты женат? — Мне стало дурно, подступила тошнота.

А Престон опять смотрит в пол.

— Нет, больше не женат.

Слава богу, он не женат. Проглатываю слюну и успокаиваю свои нервы глубоким дыханием.

— Ладно. Разведен. И где теперь она?

— Я не разведен. Она умерла.

— Оу, Престон. Извини. Что случилось?

Не могу поверить, что я так сказала. Я ненавидела, когда люди спрашивали меня об этом.

Он мотает головой, не смотрит мне в глаза и еле слышно произносит:

— Покончила жизнь самоубийством. — Я молчу. Не знаю, что можно сказать. — Я пытался остановить ее, но не смог.

Можно с уверенностью сказать, что это больная тема для него. Не буду давить.

— Поэтому ты хотел оставить личную жизнь отдельно от клуба?

Престон кивает головой и делает большой глоток вина. Жду, пока он допьет до дна и надеюсь, что он уточнит кое-какие детали. Я молчу, и когда немного киваю в сторону, он понимает мой намек и продолжает объяснения.

— Как я и говорил, у меня есть потребности. Это были такие потребности, которые, я надеялся, мы сможем удовлетворять с моей женой. Однажды она доказала мне, что я ошибаюсь. Я не хотел ничего знать о тех людях, которые удовлетворяли мои... потребности.

Ух ты. Когда я это услышала, мне показалось, что острое жало вонзилось мне в грудь. Получается, я для него кто-то, кто удовлетворяет его потребности?

Я беру в руки свой бокал и задаю себе вопрос: почему мне так больно слышать о его нуждах?

Оказывается, я такая лицемерка.

Я ведь по этой же причине не хотела снимать маски на прошлой неделе, когда он просил. У меня тоже имеются потребности. И, так же, как и он, я не хотела открывать свое лицо и каких-то личных связей. Я была там, и больше туда ни ногой.

И как мы здесь закончим?

Престон начинает объяснять, как он жил несколько месяцев после смерти жены. Он побывал в нескольких клубах, но у него появлялось ощущение, будто он предает ее. Именно поэтому он не хотел каких-то данных о своих партнерах.

А затем я задаю ему вопрос помимо своей воли:

— Почему ты так против привязанностей?

Он смотрит на меня в упор, и я понимаю, что своим вопросом попала точно в цель его боли.

— Конечно, мне не добавит доблести то, что я хотел трахаться с другими, но я любил свою жену. Я скорблю по ней каждый день, тем более что умерла она по моей вине. Секс есть секс. Это человеческая потребность, но с другой стороны любовь — это единственное, что ты имеешь, — Престон делает паузу и смотрит на меня, и я знаю, что он не закончил свою мысль.

Прошу его продолжить:

— И то, что ты имеешь, это?..

Когда он открывает рот, чтобы продолжить, то выглядит очень потерянным:

— Я думал, полюбить можно только один раз.

Мы встречаемся взглядами и пожираем друг друга глазами. Ни одна деталь от нас не ускользает. Мы не улыбаемся, не смеемся, даже не дышим. Чтобы не сделать лишних движений, я покачалась на пятках и в итоге отвела взгляд. И следующей мыслью было: что же написать в своих отчетах? В голове пусто, поэтому я продолжаю свой опрос:

— Поэтому ты и решил открыть свой клуб?

— Да. Таким образом я могу контролировать все правила и в то же время чувства оставлять нетронутыми. С Беккой мы познакомились в другом клубе, когда моя жена уже умерла, и начали общаться как друзья. И она была мне по-настоящему близким другом.

В моих глазах слезы, когда я думаю, что Бекка и мне близкий друг.

И ее больше нет.

Все, кто был дорог мне, умерли. Я проклята? Так Бог хочет достучаться до меня за то, что я стала защитником в уголовных делах?

Эту мысль я отгоняю прочь.

— Кроме клуба, чем еще ты занят?

Он не отвечает, а достает что-то из заднего кармана и протягивает мне.

— Подожди, ты владелец «Бэбкок Констракшн»?

— Да, это я. — Престон смотрит вниз.

— Ладно, подожди-ка... — Я делаю паузу и вспоминаю свое странное свидание с Кевином. — Поэтому он постоянно говорил твое имя... он знал, что ты являешься владельцем «Бриджа», и хотел узнать, знаю ли об этом я.

Престон прищурился и сказал:

— Я не улавливаю сути.

— Несколько недель назад я познакомилась с одним парнем. Затем у нас была с ним встреча в баре, и все это время он вел себя странно, говорил твое имя, порекомендовал тебя, когда узнал, что я хочу перестроить свой дом.