Я не смогла бы достигнуть такого успеха за одну ночь или за последующие несколько лет, но я была готова к долгой игре. Это был марафон, а не спринт, и я планировала завершить этот забег такой же сильной и цельной, какой я его начала.

Мои пальцы обхватили край стола, стальная кромка врезалась в мои нежные ладони, но я не могла не улыбнуться. Было что-то необычное в сегодняшнем вечере и в том, что я была одна на этой знаменитой кухне. Я чувствовала, как успех пронизывает меня всю. Я чувствовала, как победа танцует на моём языке. Я практически видела будущее, и оно включало в себя всё то, на что я надеялась... мои собственные желания сбывались.

Я не знала, была ли это "Сарита" или нет. Возвращение Эзры в Дарем означало, что всё это дерьмо стало наконец-то реальным. Больше никаких тренировок. Никакого притворства. Мне предстояло столкнуться с ним и с его решением. Была ли я готова к этому? И хотя я только успела потренироваться, выполняя задания в зале "Сариты", у меня была успешная карьера, которая складывалась из всех моих усилий в "Лилу". Я знала, как управлять кухней. Но могла ли я справиться с "Саритой"?

Заметив движение краем глаза, я чуть не закричала и повернулась, чтобы увидеть того, кто проник на кухню. Мои руки начали бессмысленно шарить по столу в поисках ножа, сотейника или чего-то, чем бы я могла защититься.

— Это я, — успокоил меня Уайетт, его голос звучал низко и мягко.

— Господи, ты меня напугал, — обвинила его я. Моё сердцебиение медленно начало успокаиваться, а дыхание снова сделалось нормальным. — Я думала, что ты уже пошёл домой.

— Я кое-что забыл, — сказал он.

Я проигнорировала то, как задумчиво он посмотрел на меня, и то, как потемнели и загорелись его глаза, смотрящие на меня точно лазеры.

Как давно он стоял там? Я заметила его всего лишь несколько секунд назад, его взгляд выглядел таким зафиксированным.

Моё тело знало ответ, но мой мозг всё равно заставил меня спросить:

— Что же ты забыл?

Широким шагами он пересёк кухню, и через семь шагов он уже был возле меня. Одной рукой он обхватил меня за талию, моё тело тут же вспыхнуло от близости к его телу. Другой рукой он взял меня за подбородок, наклонил мою голову назад и поцеловал меня в губы.

Его губы были такими голодными, и так отчаянно целовали меня, что мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я была беспомощна против этого цунами, вызванного его желанием. Он сбил меня с ног и полностью разрушил. Именно так Уайетт хотел чего-либо.

И этим чем-то была я.

Я ответила на его поцелуй — это был единственный верный ответ, единственная реакция, на которую было способно моё тело.

Таким был этот мужчина. Как бы я не отговаривала себя не реагировать на него физически, я должна была признаться, что я его хотела. А кто бы ни хотел?

Да, он был нечеловечески красив. А его татуировки были идеальны для соблазнения. Но здесь было что-то большее.

То, как он смотрел на меня через всю кухню, наполненную людьми, то, как загорались его глаза и становились горячее, чем тот огонь, с которым мы работали. И та трагичная история, которой он поделился со мной во вторник утром, и то, как он дёргал за струны моего сердца, потому что он был всё тем же маленьким мальчиком, которого я иногда всё ещё видела в нём.

Он пленил меня своими редкими улыбками и редким смехом, а также тем, как решительно он руководил кухней. Он захватил меня тем, как безупречно он готовил, а также своим неослабевающим желанием добиться совершенства. А ещё тем, как он уважал меня и доверял мне, и не знал, как он справится с кухней без меня. Всё это кипело между нами в течение долгих лет. И только сейчас я была готова признать, что это существовало, и оно угрожало полностью поглотить меня и утопить в своей абсолютной силе.

Я обхватила руками его шею, чтобы удержать равновесие, в то время как ураган между нами становился всё более наэлектризованным. Наши губы сражались, языки боролись. Но мы чувствовали себя комфортно, мы были знакомы со всеми изгибами и уголками друг друга. Ему нравилась моя верхняя губа, а мне нравилась покусывать его нижнюю. Мы не могли насытиться друг другом и работали синхронно, передавая друг другу инициативу и тем самым заставляя желание между нами закипать.

Его губы сдвинулись, чтобы уделить внимание линии моего подбородка, моему уху, шее. Его рука поднялась наверх и расстегнула оставшиеся пуговицы моего кителя. Я начала стягивать свой китель, а он помог мне, вырвав его у меня из рук.

Его поварской китель был снят несколько часов назад, и он прижался ко мне, будучи только в одной тонкой футболке и штанах. Но даже этого было слишком много. Я не могла вынести того, что нас что-то разделяло. Теперь, когда я вся отдалась этому, я хотела, чтобы он разделся. Я хотела его всего.

Каждую часть его.

Мои пальцы схватились за края его футболки, и я потянула вверх.

— Мы одни? — спросила я его, впервые почувствовав на вкус мочку его уха.

Боже, какой же это был роскошный и яркий вкус. Точно самая лучшая еда, которую я когда-либо пробовала. И я хотела ещё. И ещё. И ещё.

— Абсолютно, — подтвердил он. — Все двери заперты.

Вместе мы сорвали его футболку через голову, и выкинули её... куда-то. Он набросился на меня, его кожа была невероятно горячей. Он прижался ко мне своей грудью, и у меня вырвался горловой звук.

— Это сумасшествие, — пробормотала я, оставляя дорожку поцелуев вдоль линии роста его волос, в то время как он наклонил голову и поцеловал верхнюю часть моей груди.

Казалось, что этого ему было недостаточно, он обхватил мою грудь своей огромной рукой и сжал, его большой палец прошёлся по моему соску, дразня, мучая, сметая остатки стен, что я выстроила, чтобы защититься от него.

Он наклонил голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза. Его глаза были такими тёмными, удивительно глубокими и тёплыми.

— Не сумасшествие, — твёрдо сказал он. — Это было неизбежно.

Я улыбнулась, потому что, а что ещё мне оставалось? Я хотела задать ему сотни вопросов, чтобы добраться до сути этого таинственного ответа, который приводил меня в ярость, но я не могла выговорить ни слова.

Он сделал ещё один шаг ко мне, и дал мне возможность почувствовать его тело самой интимной моей частью. Я думала, что мы не могли стоять ещё ближе.

Я ошибалась.

Его большой палец снова прошёлся по моему соску.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я остановился, — приказал он. — И я остановлюсь.

— Не останавливайся, — попросила я его, тон моего голоса прозвучал более отчаянно, чем я хотела. — Пожалуйста, не останавливайся.

Уголок его рта приподнялся в той самой улыбке, от которой у меня официально была зависимость.

— Скажи мне, если ты этого захочешь. В любое время. Только скажи, ладно?

Я кивнула.

— Когда ты последний раз обследовалась?

Его вопрос выдернул меня из сладострастной комы, в которую я успела погрузиться. Обследовалась. Обследовалась на что? О, Господи, он об этом.

— Последний раз, когда я была с кем-то, — честно сказала я ему, — это было очень давно. — Очень, очень давно.

Его вопрос словно вылил холодной воды на мои гормоны, я умудрилась приподнять одну бровь, требуя ответа на тот же самый вопрос:

— А ты?

— То же самое, — пробормотал он. Он схватил меня за бёдра своими руками и приподнял так, что мои ноги обвили его за талию. Я взвизгнула и вцепилась ему в плечи, а он усадил меня на столешницу. — Я чист.

— Я тоже, — прошептала я, в то время как его тело подалось вперёд, заставив мои глаза закрыться.

Рукой он обхватил меня за шею и запустил кончики пальцев в мои волосы. Он приподнял мою голову, чтобы я опять посмотрела на него.

— Я давно этого хотел, Кайа. Очень давно. Но если ты хочешь, чтобы я остановился. Если ты не готова... скажи мне. Я могу подождать.

Внутри меня сидела какая-то дерзкая ведьма, которой хотелось знать больше. Я тоже хотела всего этого. И, может быть, если бы я была честна сама с собой, я признала бы, что я хотела этого гораздо дольше. Но я не могла позволить ему так легко отделаться... позволить ему получить то, что он хочет. Я привыкла бороться с ним, хотя бы даже немного, прежде чем давать ему то, что он хочет.

— Как давно ты этого ждал?

Казалось, мой вопрос не удивил его. Он наклонился вперёд, заставив меня упереться локтями о столешницу. Его грудь коснулась моей. Его татуировки подмигивали мне, приглашая меня потрогать их, почувствовать их на вкус... оставить на них свои следы.

— Гораздо дольше, чем ты пытаешься меня заставить.

Я раскрыла рот.

— Что это значит?

Он ухмыльнулся. Это была не полуулыбка, а коварная усмешка. Теперь, когда оба уголка его губ были приподняты, его улыбка была полной и она была ослепляющей.

— Это значит, что мы можем играть в эту игру до скончания века, но две вещи останутся неизменными. Первая, ты хочешь меня. Ты давно уже хочешь меня. Ты хочешь, чтобы это произошло. И я очень рад тебе в этом помочь. И второе? Я хочу тебя. Я хочу тебя уже очень давно. Я так давно тебя хочу, что уже забыл, что когда-либо хотел чего-то ещё. Я хочу тебя и я готов ждать столько, сколько потребуется, чтобы тебя получить. Ты понимаешь меня? Мы можем играть в кошки-мышки, сколько тебе нужно, но я знаю, что мы оба готовы сыграть в другую игру.

Он наклонил голову и начал целовать мою ключицу. Я закрыла глаза и постаралась ухватиться за те мысли, крутящиеся у меня в голове, чтобы понять смысл всего этого.

— Кайа, — резко сказал он низким и хриплым голосом. — Да или нет?

— Да, — прошептала я, не думая.

Никаких больше ссор. Он был прав. Мы оба хотели этого.

Мы оба не смогли бы стерпеть, если бы это не случилось в следующую секунду.

Его губы опять прижались к моим, а наши тела отчаянно прижались друг к другу. Нам обоим было нужно чувствовать вкус друг друга, и это было сильнее, чем потребность в воздухе. В этот раз он не был нежным, и я тоже.

Мы поглощали друг друга, цеплялись друг за друга, царапаясь, требуя ещё и ещё и ещё. Он сорвал с меня топ, обнажив меня, чего со мной не случалось уже так давно. На секунду я засомневалась и испугалась, почувствовав себя незащищено, в то время как он оторвался от меня, чтобы осмотреть мой практически голый торс.