Да, сексуальные предпочтения в целом могут быть гибкими, но без всяких серых зон.

Тебе либо нравится член, либо нет. Либо нравятся парни, либо, черт возьми, нет.

То, как Киран отвечает на мои ласки, говорит обо всем, что мне нужно знать.

Ему нравится.

Я чувствую, как его эрекция прижимается к моей ноге, пока мы продолжаем пожирать друг друга. Рейн скользит рукой вниз, чтобы обхватить меня через штаны, что напоминает мне о деле, которое нам нужно закончить. А именно, нарядить елку.

В конце концов, секс может подождать.

Отстраняясь, мы оба задыхаемся, как будто пробежали марафон. Если бы такое было возможно, я бы сказал, что слышу, как его сердце бьется в том же ритме, что и мое.

— Нам нужно закончить, — указываю я на елку, пытаясь вырваться из хватки Кирана, прежде чем тот успеет притянуть меня обратно.

Однако я недостаточно быстр, потому что парень касается моих губ в последнем целомудренном поцелуе, прежде чем позволить мне отойти:

— Ладно, но только, если ты выключишь эти песнопения до тех пор, пока я тебя не трахну.

***

Рад сообщить, что после украшения елки, а затем огненной сессии в позе шестьдесят девять, после которой я официально узнал, что означает «кусать подушку», мне удалось разгринчевать Рейна.

Ладно, не совсем, но я благодарен хотя бы за то, что он больше не жалуется на рождественскую музыку, украшения и все остальное, что относится к моему любимому празднику.

Оторвав взгляд от блюда с мясным пирогом, который Рейн хотел попробовать, я замечаю, как он идет по коридору с большим конвертом в руке — чуть больше фотографии, размером четыре на шесть.

Поставив стеклянную форму на прихватку, я киваю на конверт:

— Что это?

Прикусив губу, Рейн переминается с ноги на ногу, прежде чем положить его на столешницу островка. Он смотрит на конверт с добрую минуту, словно на бомбу, готовую в любой момент взорваться, и полностью игнорирует мой вопрос.

— Я ... — начинает Рейн, прочищая горло. Дважды. Его взгляд цвета виски встречается с моим, и Киран вздыхает: — Слушай, Рив. Я… Черт…

Проклятие вырывается резким звуком, прежде чем он садится на один из барных стульев и проходится руками по волосам. Затем Киран закрывает лицо ладонями и качает головой.

Какого черта?..

Я уже собираюсь к нему подойти, но едва делаю шаг, как Рейн поднимает руку:

— Пожалуйста, не трогай меня сейчас. Я в порядке. Просто дай мне минутку.

Он выглядит как угодно, но только не в порядке. Его кожа бледнее, чем у тех, кто никогда не видел солнечного света, и, кажется, будто Кирана сейчас стошнит.

Но я не двигаюсь и почти не дышу. Потому что если и узнал что-то о Киране Грейди, так это то, что, если станешь на него давить, тебя ждет эпическая битва. И его гнев не такой, с которым бы хотелось столкнуться.

Но, это не значит, что я не умираю от желания спросить Рейна, в чем дело. Мне нужно отвести руки от его лица и посмотреть в янтарные глаза, которые ловят каждую мою мысль, чтобы понять, что же не так, и как я могу помочь.

Вместо этого я жду, прикусывая внутреннюю сторону щеки так сильно, что проступает кровь. Я наблюдаю, как Рейн тянется к конверту, начиная теребить уголок пальцами, а затем вращать медленными кругами.

Тогда до меня доходит, что это не письмо. На нем нет адреса, и, похоже, оно не вскрыто.

Тогда... что же это?

— Это для тебя, — тихо бормочет Киран, словно читая мои мысли.

Черт, я бы и не удивился. Недаром, даже когда мы вцеплялись друг другу в глотки, нам все равно удавалось ощущать нашу связь.

Я открываю рот, чтобы спросить...

О чем? Не уверен. Но это не имеет значения, потому что Рейн обрывает меня прежде, чем я успеваю издать хоть звук:

— Просто дай мне кое-что сказать, прежде чем отдам его, ладно? Потому что… черт, я должен высказаться до того, как чувство вины сожрет меня заживо. — Рейн делает паузу, чтобы провести рукой по лицу, позволяя ладони задержаться на глазах, прежде чем опустить ее на столешницу. Затем взгляд его янтарных глаз впивается в мое лицо, и от безмерного сожаления в них у меня перехватывает дыхание. — То, как я с тобой поступил.… нельзя исправить. Неважно, насколько сильно мне хотелось бы вернуться в тот день, прошлого не изменить. И меня это убивает. — Киран делает глубокий вдох, и его черты искажает волнение. Пару секунд он стучит пальцами по столешнице, прежде чем снова пробежаться по волосам. — Подобный опыт формирует человека как личность. Мы слышим столько ужасных историй об изнасилованиях, о сексе без согласия, и, в большинстве случаев, у жертв на всю жизнь остается психологическая травма. Это просто кошмар, и, клянусь жизнью, я не хочу, чтобы с тобой такое случилось.

Подождите-ка.

Изнасилование?

Так вот, что, по его мнению, произошло в душе?

И снова, когда я открываю рот, чтобы заговорить, меня прерывают. На этот раз взглядом.

— Ривер, дай мне... черт, пожалуйста, просто дай мне договорить. — Хриплый голос Рейна звучит так, будто полон стекла. — Я перешел черту. Ты провоцировал меня многие месяцы. В основном, я старался сдерживаться. Но в тот раз меня перемкнуло, и единственным способом отвадить тебя стал этот отвратительный поступок. Я думал, что у тебя не будет выбора, кроме как игнорировать меня все оставшееся время. И ты не станешь рисковать из-за страха, что все повторится.

На лице Кирана написан стыд, и мне это ужасно не нравится. Абсолютно все. То, что мы без всякой на то причины стали врагами, хотя с самого начала могли бы подружиться. То, что он чувствует стыд и вину за то, что произошло в душе, хотя… я ни разу не сказал «нет».

Но, больше всего мне не нравится то, что Рейн ощущал необходимость пойти на крайние меры, лишь бы я от него отстал. Насколько же сильно я сводил его с ума, раз он решился на такое…

— Ты хотел, чтобы я тебя боялся, — шепчу я откровенно, удерживая его взгляд.

Киран кивает, пытаясь сглотнуть:

— Именно. Я понимаю, что насколько мой поступок ужасен. Я ведь мог сделать по-другому. Например, дойти до города пешком и снять гостиницу на ночь. Вызвать Uber, который отвез бы меня обратно в Боулдер или что-то еще.

По выражению лица Кирана можно с уверенностью сказать, что он верит в свои слова, словно те сказаны самим Иисусом.

И скажу вам, что это чушь собачья, потому что дело вот в чем: Рейн был ужасно расстроен, когда подумал, что я бросил его в шале. Он накричал на меня, потому что я не сказал, что уйду на прогулку, хотя именно этим и занимался, с тех пор, как мы сюда приехали.

Разве похоже на то, что Киран готов был меня бросить и просто сбежать? Нет, определённо, нет.

Увидеть снежного человека верхом на единороге и то более вероятно.

— Все совсем не так, — бормочу я, потому что не хочу, чтобы Рейна съедала вина. — Ты никогда бы так не поступил.

Киран не отвечает, лишь крепче сжимает зубы. Мой взгляд прикован к пульсирующей мышце. Ни один из нас не произносит ни слова, отчего тревога разрастается до невероятных масштабов. Я не собираюсь ничего говорить, учитывая, что сейчас очередь Рейна. Поэтому продолжаю смотреть, как он прикусывает губу, касаясь конверта пальцами.

Что же там такое, раз он так взволнован?

— Прости меня, Ривер. Я не могу даже... — Рейн замолкает и качает головой, прежде чем поднять взгляд к потолку. — Просто знай, что я отдал бы все на свете, чтобы того случая в душе не было.

Мое сердце разрывается от боли, звучащей в его голосе.

Сожаление и раскаяние — это обычные эмоции, испытываемые человеком. Их чувствует каждый из нас, за исключением, может, социопатов.

Но жаждать изменить прошлое? Это означает, что Рейн слишком увяз. До сих пор я не понимал, что то утро повлияло и на него тоже. Похоже, произошедшее прочно укоренилось в наших воспоминаниях и никогда уже не забудется.

Ну, разве не отстой, что, когда мы впервые занялись сексом, мое согласие в лучшем случае было сомнительным?

Еще какой.

Но ни один из нас не может ничего изменить. Что сделано, то сделано.

— Это уже случилось, — тихо отвечаю я. — И нет никакой пользы в том, чтобы жить прошлым, утопая в своих сожалениях.

Закусив губу, я нервно постукиваю по краю столешницы в такт песне, звучащей в моей голове. Которые теперь стали меняться намного чаще, и это кажется странным.

В любом случае, я держусь стойко. То, в чем Рейн явно проигрывает.

— Как я могу не сожалеть о том, что сделал, каждый раз, как смотрю на тебя?

Я стараюсь не морщиться от его слов, но они меня убивают. Однако не по той причине, о которой кто-то может подумать. Я не какое-то там испуганное животное, которое пытается зализать раны, нанесенные большим злым волком.

Я сильный. Неунывающий. Я более чем доказал, что могу выстоять против Кирана и даже победить в нашей битве.

Я поступал так множество раз.

Нет, больше всего меня ранит то, какой тон использует Рейн. Словно не замечает, где ошибся, и смотрит на последние дни отличным от меня взглядом.

Эти несколько дней без ссор с ним оказались довольно... милыми. С Кираном очень приятно находиться рядом, когда он не ведет себя как придурок, который только и ждет, как сделать мою жизнь несчастной.

— Можно тебя кое о чем спросить? — задаю я вопрос, глядя на Рейна через островок, все еще недовольный разделяющим нас пространством. — Ты хоть раз слышал, чтобы я сказал тебе «нет»?

Мои слова привлекают внимание Кирана. Его рука застывает на конверте, а голова медленно поднимается. Я наблюдаю за сражением в его глазах, пока он вспоминает то утро. Скорее всего, в ярких красках, судя по тому, что Рейн снова закрывает глаза.

Я тоже хорошо все помню.

Ощущение ожога, и те злые слова, которые он шептал мне на ухо.

Да, я все помню, но честно? У меня нет сил держать на Рейна обиду. Я простил его еще до официальных извинений.

Очевидно, после того как переспал с ним несколько раз.

— Нет, — отвечает Рейн надтреснутым голосом. — Ты никогда не говорил «нет».