Я провожу ладонью по его груди, позволяя теплу его кожи проникнуть в меня. Он берет мою руку и просовывает свои пальцы сквозь мои. Откинув подбородок назад, я ищу его рот и осторожно касаюсь его губами. Он нежно целует меня, касается щеки и поглаживает большим пальцем мою челюсть.

– Прости, куколка, – выдыхает он мне в рот.

Я качаю головой и сильнее прижимаюсь губами к его губам. Я просто хочу в последний раз почувствовать связь с ним, потому что мы оба знаем, что не сможем пережить это снова. Стены давят на нас. Джуд заряжает пистолет, направляя его в голову, и просто ждет, чтобы увидеть, кто нажмет на курок. Я ерзаю на кровати, пока не сажусь верхом на его тело. Мой язык скользит по его губам, и его руки приземляются на мои бедра, когда он садится, ставя нас лицом к лицу, пока он неподвижно склоняется надо мной.

– Тор... – стонет он мне в губы, его руки касаются моих волос.

– Просто... – я сжимаю его лицо обеими руками, – заставь меня снова почувствовать себя хорошо, Джуд. Только на мгновение.

Это все, что я получаю. Момент. Память. Я хочу, чтобы он – весь он – запечатлелся в моем теле и душе.

31

Джуд

– Заставь меня снова почувствовать себя хорошо, Джуд. Всего на мгновение, – выдыхает она мне в рот, ее теплое дыхание опаляет меня.

Блядь. Я пропускаю пальцы в ее мягкие волосы и целую ее. Я хочу остановить ее, потому что это неправильно. Мне кажется неправильным любить ее так, когда самое дорогое, что было у нас, исчезло. Потерялось.

Ее язык скользит между моими губами. В этом поцелуе есть чувство беспомощности и поражения, тоска, истекающая кровью. И я уступаю ей. Как и всегда, даже в самых неправильных ситуациях я уступаю ей. Я сжимаю ее волосы в кулаке, откидывая ее голову назад.

– Бля, Тор.

– Я просто хотела...

Ее пальцы скользят по моим рукам, ее длинные ногти впиваются в мою плоть, будто ей это нужно, чтобы оставаться на земле. Я углубляю поцелуй, позволяя гневу и насилию, кровопролитию хлынуть сквозь меня, как неистовая волна, пока она не поглотит это. Пока она, блядь, не заберет все это. Мои руки скользят под ее рубашку, ее теплая гладкая кожа так идеально прижимается к моей ладони. Я прижимаю ее грудь к груди и стону ей в рот, когда она медленно прижимается ко мне.

Тор хватает меня за ширинку и расстегивает ее перед тем, как стянуть мои джинсы с бедер и бросить их на пол. Садясь, я хватаюсь за нее, скользя руками по выступу ее позвоночника, медленно продвигаясь к ее шее. Я обнимаю ее затылок, прижимаясь к ее губам в еще одном поцелуе. Глубокий. Жесткий. Чертовски жестокий. Я хватаю ее шорты для сна за талию и тяну их по ногам с помощью стрингов. Как только она их оттолкнула, она снова садится верхом, хватая мой твердый член и засовывая его в свою киску. Я сжимаю челюсти от стона, потому что эта женщина чертовски хорошо себя чувствует. Она – все, что я когда-либо хотел или нуждался. Она делает меня лучше только потому, что она достаточно сумасшедшая, чтобы чертовски любить меня, и в такие моменты мне интересно, какого черта я когда-либо сделал, чтобы заслужить ее.

Я крепче сжимаю ее, прижимая к своей груди, пока она скачет на мне.

– Я чертовски люблю тебя, – выдыхаю ей в шею, целуя ее в горло, прежде чем укусить. Она запрокидывает голову и стонет, двигая руками по моим бокам, по рукам, кладя их мне на плечи. Ее голова все еще запрокинута, и я пользуюсь этим моментом, чтобы наблюдать за ней, чертовски восхищаясь ее движениями и чувствами, а затем я хватаю ее за подбородок и наклоняю ее голову вниз. Каждый толчок тяжелый и медленный, решительный. – Посмотри на меня, Тор, – говорю я, и ее ноздри раздуваются. – Тор... – Она двигается надо мной сильнее, крепче обнимая меня за плечи. Здесь есть что-то такое отчаянное, такое яростное и потерянное. – Посмотри на меня, – повторяю я снова.

Когда она, наконец, открывает глаза, несколько слез катятся по ее щеке, и она падает вперед, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи. Ее движения замедляются, и я хватаю ее за талию, пытаясь отодвинуть от себя, но она обхватывает меня бедрами.

– Нет, – говорит она.

– Тор…

Она продолжает терзать меня, ее темп ускоряется.

– Трахни меня, Джуд, пожалуйста, – шепчет она.

Выдыхая, я хватаю ее и перекидываю на спину, быстро усаживаясь между ее раздвинутыми бедрами и медленно и глубоко погружаясь в нее. Она смотрит на меня, ее рука на моей щеке, ее глаза ищут мои. Я устойчиво двигаюсь внутри нее, мои глаза смотрят ей в глаза.

– Я люблю тебя, – выдыхаю я, и она подавляется рыданием.

– И я люблю тебя. – По ее щеке текут слезы. – Я всегда буду любить, несмотря ни на что. Знай это. – Она притягивает меня к себе, крепко и глубоко целуя.

Ничего не могу поделать, и, честно говоря, в данных обстоятельствах я чувствую себя чертовски виноватым, но мой член реагирует на нее без моего разрешения. Стрела удовольствия пронизывает меня, горячо и быстро, и я кончаю, мой стон врезается ей в губы, когда она цепляется за меня. Ее пальцы нежно скользят по моей челюсти, когда я прижимаюсь лбом к ее лбу и задерживаю дыхание, затем ложусь обратно, прижимая Тор к своей груди. Я расчесываю пальцами ее волосы.

– Спи, куколка. Попробуй заснуть, – шепчу я.

Ее пальцы скользят по моим рукам, исследуя мои татуировки, затем она глубоко вздыхает. Она нестабильна. Я чувствую это и чертовски ненавижу это, но, правда в том, что я тоже. Каждый момент, который проходит без нахождения Кайлы здесь, лишает меня куска моего гребаного сердца. Но я не могу позволить Тор это увидеть. Я должен быть сильным ради нее. Я должен дать ей надежду, даже если боюсь, что ее нет. Все вышло из-под контроля, и Ронан... Я ему не доверяю. Я должен, но трудно кому-либо доверять в этом извращенном мире силовых игр и смертельных ловушек. Только дураки полностью кому-то доверяют. Только гребаные дураки.

32

Тор

Я жду, пока Джуд расслабиться и уснет, а затем сажусь, молча встаю из постели и одеваюсь. Мне плохо из-за этого, конечно, но что еще я могу сделать? То, что я делаю, может показаться опрометчивым и отчаянным, но я в отчаянии. Я стою у края кровати и на секунду смотрю, как спит Джуд. Его ресницы тенью падают на скулы, а жесткие сердитые морщины на его лице кажутся более умиротворенными во сне. Я наклоняюсь и очень нежно касаюсь его губами.

– Тор, – бормочет он во сне, прежде чем снова замолчать.

– Я люблю тебя, – шепчу я. – Больше всего на свете. – Я грустно улыбаюсь. Мой прекрасно сломанный мужчина, такой сильный и свирепый, такой верный. Я отхожу, засовывая телефон в задний карман, прежде чем подойти к двери. Я тихонько открываю ее и выскальзываю из комнаты, подпрыгивая, когда поворачиваюсь и нахожу Бориса, прислонившегося к стене.

– Иисус. – Я прижимаю ладонь к груди. – Ты что слоняешься здесь, словно приведенье?

У него пустое выражение лица перед тем, как повернуться и пойти по коридору. Мой пульс неровно стучит в ушах, когда я следую за ним. В коридорах темно. Я волнуюсь и нервничаю, что в любой момент нас засечет охрана. Когда мы достигаем нижней части лестницы, из тени появляются две фигуры. Я отпрыгиваю от них, но они просто остаются позади нас, молча идя за нами. Я полагаю, они должны быть русскими.

Только когда мы приближаемся к передней части дома, мы встречаем некоторых из людей Габриэля. Двое из них выходят вперед.

– A dónde vas? ¹⁰– говорит один из них, доставая пистолет.

Борис уже вытащил пистолет и стреляет им обоим в голову, легкий хлопок глушителя – единственный звук, прежде чем их тела падают на пол.

Я задыхаюсь, обходя двух мужчин, и кровь теперь быстро растекается по ковру. Сомнения начинают закрадываться. Это люди Габриэля, и разве Габриэль не пытается нам помочь?

– Тебе точно следовало их убивать? – спрашиваю я.

Борис оглядывается через плечо, его леденящие кровь голубые глаза встречаются с моими.

– Они не дали бы сбежать женщине букмекера. А как еще ты собиралась уйти? – Я делаю ровный вдох. Я делаю это, потому что должна, повторяю себе. Это ради Кайлы. И действительно, чьей жизнью я бы не пожертвовала ради нее?

Когда мы выходим через парадную дверь, нас приветствуют еще двое мужчин Габриэля. Один получает пулю, другой получает перелом шеи. Мы спешим по подъездной дорожке, где нас ждет машина. Я оказываюсь внутри, двое странных русских занимают места по обе стороны от меня, а Борис просовывает голову и одаривает меня акульей улыбкой.

– До свидания, Виктория Пирсон, – говорит он и хлопает дверью машины.

Автомобиль кренится вперед. Вот оно. Мой выбор сделан. Теперь пути назад нет. К тому времени, как мы подъезжаем к парадным воротам, охранники уже лежат на земле, мертвые. Ворота широко открыты, и мы без проблем выезжаем через них. Я не уверена, следует ли мне бояться или трепетать перед их организованностью. Они просто сделали побег из картельной территории похожей на прогулку по парку. И теперь они сидят здесь, совершенно стоически, как будто они этого не делали. Я судила Джуда за то, что он связался с картелем, но что я сама только что натворила? Кто эти люди, с которыми я только что заключила сделку? Они могут быть хуже тех, у кого есть моя дочь, но я должна рискнуть.

Час спустя мы уже катимся по пыльным холмам недалеко от города. Грузовик поднимается по крутому склону, усеянному небольшими деревьями, и затем я вижу, как перед фарами появляются ворота. На первый взгляд они выглядит заброшенными, но через несколько секунд появляется несколько вооруженных людей в масках, которые выходят из ворот. Мое сердце колотится в груди, когда меня охватывает настоящий страх. Я не хочу этого делать. Мне страшно, но я не оставлю Кайлу, и моя потребность быть с ней сильнее, чем любой страх, который я могла бы испытывать.

– Мы на месте, – говорит один из мужчин, прежде чем открывает дверь, вылезает из машины и ждет меня рядом с ней.