Глава 27

Свартальвы возвели земляные валы вокруг собственно павильона, зрительного и концертного залов. Большая лужайка была расчищена до голой земли и упакована в пенополистирол. Бежать по разбитой земле было довольно легко, если не считать пуль, и поскольку тротуары были сделаны так, чтобы в итоге быть на одном уровне с газоном, нам приходилось запрыгивать на высоту трёх или около трёх с половиною футов на тротуары, чтобы вернуться на «первый уровень» парка.

С пулями нам повезло, или, по крайней мере, не наоборот. Мерцающее поле моей завесы делало нас похожими на размытые пятна воздуха, возможно, несколько более очевидные, чем у Хищника. Между завесой и пеленой из дыма и пыли пытаться на самом деле прицелиться в какую-то конкретную точку на наших телах было бы безнадежным занятием, и смутно видимый враг был в основном сосредоточен на сбрасывании минометных снарядов на земляные укрепления. Они просто не могли направить на нас достаточно пушек, чтобы заполнить воздух свинцом, не за ту пару секунд, пока мы бежали по открытому месту, хотя плотность вражеского огня росла на каждом шагу.

Я с силой упёрся посохом в землю, запрыгнув на первый уровень парка и проскользив по бетону несколько ярдов, прежде чем снова вскочить и продолжить бежать. Баттерс просто подпрыгнул, ударившись о край тротуара примерно на уровне пояса, и вскарабкался с ловкостью человека с более высоким соотношением мускульной силы на массу, чем предполагало его телосложение.

Мы рванули вперед, сквозь деревья к бетонной площадке вокруг Фасолины.

— Свои! — Закричал я в туман, когда смутные очертания Зимней когорты превратились в ряды бронированных сидхе.

Весь строй разом сместился в боевую стойку, с поднятыми щитами, сгибая колени и поднимая оружие, когда мы появились, и они не изменили позиции при нашем приближении. Я сбросил завесу, замедлив свой бег до быстрой ходьбы. Когда я достиг их рядов и двинулся сквозь них, острия их мечей едва сдвигались с моего пути.

— Держись ближе ко мне и помалкивай, — пробормотал я Баттерсу через плечо. — Особенно с Мэб. Не дай подловить тебя на чём-либо смахивающем на обещание. Не принимай ничего, что может быть истолковано как подарок.

— Советы включительно? — уточнил Баттерс.

Я хмуро взглянул на него. Он ухмыльнулся в ответ, а затем его челюсть внезапно отвисла, когда мы прошли через войска и он оказался лицом к лицу с Королевой Воздуха и Тьмы верхом на её Зимнем единороге.

— Отлично сделано, мой Рыцарь, — без преамбулы произнесла Мэб. — Ты пустил им достаточно крови, чтобы посеять семена сомнения.

Минометные снаряды продолжали падать на павильон. Время от времени сверху сыпались мелкие кусочки грязи и мусора, отскакивая от брони сидхе и прыгая по бетону. Мне казалось, что по моей коже кто-то хлестнул большой сеткой из колючей проволоки, а потом протащил её несколько дюймов. Число защитников земляной крепости сократилась до шестисот двадцати двух человек, более двухсот из них были ранены, и я чувствовал каждую царапину. Я похоронил это ощущение за стеной чистой умственной дисциплины, тяжким трудом заработанной мной за всю мою жизнь.

Но моё настроение это не улучшало. Это уж точно.

— Ох, здорово, семена сомнения, — сказал я. — Если мы будем их поливать, наберёмся терпения и будем есть овощи, может быть, они дорастут до саженцев сомнения.

— Не говори ерунды, — ответила Мэб. Её губы медленно растянулись, обнажив её зубы. — Они вырастут в страх.

— Что лишь обозлит их, — сказал я. — Страх всегда обращается гневом.

— Именно, — сказала Мэб. — Разгневанный враг предсказуем. Им легко манипулировать.

— Что ж, ваши манипуляции Корбом и Этниу, закончились тем, что они явились по вашу душу, — напомнил я.

Хор оживлённых щелчков раздался с дальней стороны парка и стал уверенно нарастать.

Мэб окинула поле тем взглядом, который большинство женщин приберегли бы для своих любовников.

— Да. Корб доведет свои войска до исступления. Они ринутся на нас, возжаждав нашей крови, ослепленные желанием принести нам смерть.

Я воззрился на неё.

— О. Замечательно.

Мэб взглянула на меня и «обнадежила»:

— Не страшись Корба, мой Рыцарь. Он и его народ были обречены быть принесенными в жертву с того момента, как Этниу замыслила этот план.

— Я знаю, что сидхе опасны, — возразил я. — Но их здесь недостаточно. Только не для того, что на нас надвигается.

Щелкающие звуки стали громче.

Королева Воздуха и Тьмы запрокинула голову, ее глаза вспыхнули диким огнем, а ее улыбка растянулась до нечеловеческих пропорций.

— Сколь бы их ни было, даже одну Мэб им не превзойти. Этого преимущества будет достаточно.

Тотчас я осознал, что существа Зимы под моим командованием спешат присоединиться к нам. Температура вокруг нас резко упала. Белая зимняя изморозь с похрустыванием пробежала по Фасолине, а Мэб вздрогнула и выгнула спину, ее глаза сомкнулись, в то время, как само дыхание Зимы собиралось вокруг нас. Белесый туман начал сгущаться в серой дымке города. Воздух внезапно стал тесным и плотным, когда облако холодного пара окутало когорту.

Металл фейри, из которого было сделано оружие сидхе, затрещал и застонал, объятый смертельным морозом.

И я вдруг понял, что вижу не дальше пятнадцати футов, в лучшем случае.

— Мы не сможем увидеть их приближение, — обеспокоился я, понизив голос.

— Несущественно, — отрубила Мэб.

Среди теней Фасолины позади нас собирались вместе малки и Черные псы, фобофаг с ограми, гномы, а также две дюжины жестоких и зловредных представителей Маленького народца Зимы.

Находящиеся перед нами сидхе резко запели и начали творить ворожбу, жестикулируя руками, как умеют только они. Проблески света куполом замерцали над когортой. Фигуры и символы, руны и формулы — все это кратко потрескивало в воздухе, когда две сотни заклинателей собирали свою силу из перенасыщенного энергией воздуха.

Какого дьявола? Я поднял свой посох, открывая каналы к энергетическим накопителям внутри, и втянул в них эту энергию. В обычных условиях, такая задача потребовала бы часа напряженной концентрации и изнуряющих усилий, когда я должен был сам закачивать энергию в посох. Но со всем этим безумным количеством силы прямо в воздухе, посох зарядился за секунды, что не представлялось возможным без перегрузки энергии, перетекающей в избыточное тепло, и сжигающей предмет до хрустящей корочки.

Вместо этого он просто издал низкий гул, вырезанные руны засветились зелено-золотым цветом, и легкий, потрясающий запах паленого дерева окутал ночь.

Мэб рассматривала свои войска, очевидно ожидая, пока различные щиты, обереги, чары и заговоры будут собраны воедино из мистической энергии. Ее взгляд скользнул вбок и она поинтересовалась:

— Это новый Рыцарь Меча?

— Сэр Уолдо, — представил я, предупреждающе поднимая руку перед Баттерсом на уровне пояса. — Он был моим союзником множество раз.

— Возмужал, — заметила Мэб голосом человека, который смотрит на корову и видит только стейки. — Приветствую, сэр Рыцарь.

Уолдо прочистил горло, слегка поклонился в пояс и произнес:

— Приятно познакомиться, мэм.

— Твой новый Меч, — сказала она, — исчерпал свои смертные пределы. Отныне он ранит лишь нечестивых.

У меня снова заныла рука.

Щелканье становилось все громче.

Оружие сидхе застонало от холода и жажды крови.

— Меч защищает беззащитных, мэм, — ответил Баттерс. — Как и было всегда.

Колдовство сидхе достигло быстрой, лихорадочной кульминации. Мерцающие искры заплясали на их оружии и доспехах, ослепительные, как куча фотокамер папарацци, во всех мыслимых оттенках, и я затруднялся припомнить, видел ли я вообще когда-либо раньше некоторые из них. Это была противоположность завесы — чары, приковывающие к себе внимание, назойливое бельмо на глазу, которое просто не перестает досаждать.

Мэб подняла голову в такт возбужденному чародейству сидхе и испустила крик, который каким-то образом идеально слился с их песней.

Этот крик пульсирующим звуком прошел сквозь меня, подобно самой мощной музыке, которую я когда-либо слышал, как самый сильный прилив адреналина, который я когда-либо испытывал.

Я ничего не мог с собой поделать. Я сделал глубокий вдох и ответил на этот крик своим собственным. Как и сидхе. Даже Баттерс повысил свой голос в яростном визге.

А затем, без всякой команды, мы двинулись, отряды сидхе рванулись вперёд с неестественной яростью и ловкостью. Сила, которая несла их вперед, обвилась вокруг меня, увлекая мои ноги с большей уверенностью, проворством и мощью, чем я мог бы выдать самостоятельно и Баттерс не отставал, несмотря на свой небольшой рост.

Мы двинулись вперёд вместе, легко, как труппа танцоров и по мере того, как мы это делали, строй менялся так плавно, как будто мы ставили танцевальную постановку. Мэб на своём тёмном скакуне рванулась вперёд, сквозь ряды закованных в броню сидхе, пока не оказалась во главе отряда, я позади нее и левее, Баттерс симметрично по другую сторону, а сидхе и Зимние твари сбились в стрелообразный строй позади нас. Рука Мэб опустилась на седло и вытащила длинное зазубренное лезвие, напоминающее голубоватый лёд старого ледника. Она воздела меч и ледяной пар заклубился вокруг нас, всё облако вспыхивало и мерцало огнями фейри, как в эпицентре грозы.

Как я и говорил. Когда Мэб решает, что пришла пора заняться делом, она не будет просто сидеть и ждать у моря погоды.

И вот так, примерно двести пятьдесят фейри атаковали пять тысяч фоморов в Битве при Фасолине.

Мы двигались вместе, почти ослепленные туманом и испарениями, следуя за волей Мэб, и внезапно враг возник перед нами, сотнями извращенных омерзительных тварей, вооруженных дубинами, камнями, когтями и зубами.