— Ладно, — ответил я. Я перевел взгляд на Мэб. — Но я не собираюсь идти к лодке пешком.

— Это единорог, — сухо ответила Мэб, — а не... сервис поиска попутчиков.

Я уселся и нахмурил брови.

— Что ж. Это было пугающе, — сообщила Жюстина спустя некоторое время. — На самом деле это было даже не похоже на лошадь. Скорее на... поездку на живом поезде. Который может тебя съесть.

Мы находились на Водяном Жучке. Зимний единорог высадил нас, кипя от ярости и нескрываемого голода, и я завел лодку, как раз когда первые проблески зари начали касаться неба. Когда рассвело, я увидел на озере еще несколько судов. Видимо бегство от апокалипсиса с маленькой «а» на одном из них было неплохой идеей, и на них было достаточно двигателей, в должной степени старых и хорошо обслуживаемых, чтобы избежать выведения из строя Оком. Это было хорошо. Мне бы очень не хотелось быть единственной движущейся мишенью и привлекать внимание остальных вертолетов.

Я задал Жучку курс и зафиксировал. Легкий дождь продолжал идти, вымывая ужас и остатки черной магии из воздуха. Наступающий день обещал быть жарким, но при дожде текущая температура была почти идеальной. Поэтому я сбросил свой плащ и на какое-то время просто подставил лицо небу.

Когда я вновь перевел взгляд вниз, я увидел Жюстину, смотрящую на меня с палубы, с аптечкой первой помощи в руках.

— Гарри, — сказала она, — идем в каюту. Надо, по крайней мере, перевязать эти ожоги, пока в них не занесло инфекцию.

Она была права. Я едва мог понимать по-английски из-за усталости, но прозвучало вполне верно. Так что я потопал в каюту. Она некоторое время очищала и накладывала повязку на ожог на моем левом предплечье. Где-то по пути я потерял свой браслет-щит. Проклятье. Надо будет смастерить другой. В этот раз настоящий.

Мне нужна лаборатория.

Я на автомате отвечал на ее вопросы, пока она обрабатывала мои раны.

— Значит он жив. Он в безопасности, — сказала она.

— Пока что, — ответил я. — Он в холодильной камере, пока мы не придумаем, как ему помочь.

— Но... Я смогу поговорить с ним?

Я покачал головой.

— В теории. Но он через многое прошел. Ему потребуется некоторое время на восстановление.

— Но... Я смогу быть рядом с ним? Видеть его?

Нет причин, по которым она не могла бы увидеть кристалл, в который Альфред поместил Томаса, если пожелает спуститься по лестнице.

— Да.

Жюстина обвила своими руками мою шею и ласково обняла. То, что Зимняя мантия не вызвала во мне ни малейшего вожделения, свидетельствовало о том, как я устал. Объятия Жюстины очень отвлекающие.

— Спасибо тебе, Гарри. За то, что спас его. Что забрал его туда. Это был кошмарный риск. Лара могла бы убить тебя. Свартальвы будут очень рассержены на тебя, если узнают.

— Он семья, — устало пробормотал я.

— Ты... — она сделала глубокий вдох. — Ты знаешь почему? Почему он пытался убить Этри?

Я покачал головой.

— Это из-за меня? — спросила она надломленным голосом. — Кто-то использовал меня против него?

Ее рука легла на живот.

— Использовал нас против него?

— Он был не в том состоянии, чтобы объяснять, — ответил я. — Может быть, он сможет поделиться с нами соображениями, когда мы прибудем.

Жюстина закусила губу и опустила голову.

Я неловко похлопал ее по плечу.

— Слушай. Я собираюсь прикрыть глаза ненадолго. Не позволяй мне спать дольше двадцати минут. Хорошо?

— Конечно, — проговорила Жюстина. — Конечно. Отдыхай.

Она сказала что-то еще, но я уже сомкнул веки. Я даже не потрудился сперва лечь. Я сидел на скамейке, которую можно было бы разложить в койку, но это казалось слишком трудной работой. Поэтому я просто прислонился головой к стене, которая на борту является переборкой, и закрыл глаза.

В таких ситуациях, как эта, вы даже не проваливаетесь в сон на самом деле. Вы закрываете глаза, перестаете двигаться, а затем много сложных вещей происходят в вашем мозге.

Мой принялся воспроизводить кадры вечера. Не по-порядку. Даже не самые яркие эпизоды. Просто... случайные образы пары предыдущих дней.

Задыхающаяся Мерфи. Не в плохом смысле.

Умиротворенная Мерфи. В наихудшем смысле.

Мэгги с беспокойством в глазах.

Я думал о Баттерсе, напряженном, страдающем от боли — и победившем.

Я думал о Чендлере, бесследно исчезнувшем. О Йошимо и Диком Билле, которые возможно были хуже, чем мертвы.

Я думал о слегка удивленном взгляде мертвого лица иллюзорного Майкла.

И мой брат.

Томас, рассказывающий мне о своем ребенке.

Томас, избитый до полусмерти.

Томас, пытающийся выдавить хоть слово.

Я думал о лице моего брата, разбитом и распухшем, бесформенно раздувшимся.

Ж... Эт'жнгх

Он не мог выговорить «Жюстина».

Или, возможно, он и не пытался это сказать.

Я думал об острове, встревоженным великими силами, явившимися этой ночью.

Меньше всего мне было нужно, чтобы кто-то выскользнул из тюрьмы во время всей этой суматохи.

«Эт'жнгх», сказал он мне.

Почему мой брат пришел за Этри?

«Эт'жнгх», сказал он мне.

«Это Жюстина».

Адские колокола.

Это была Жюстина.

Он сказал мне.

Мои глаза внезапно открылись, распахнувшись слишком широко.

Каюта была пустой.

Я поднялся, медленно и осторожно. И так же медленно и осторожно и вышел на палубу Жучка. Я не был уверен, сколько времени прошло. У меня было такое ощущение, будто под каждым веком терлось по паре унций песка.

Жюстина стояла на носу корабля, всматриваясь во тьму впереди нас. Прямо на остров.

Она посмотрела на меня через плечо в предрассветной темноте. Она была лишь очерченным контуром.

— Ты уверен, что с ребенком все будет в порядке? — спросила она у меня. — Я кое-что слышала об этом месте.

— Если бы ты просто высадилась на него, он бы не стал с тобой деликатничать, — ответил я. — Но ты со мной. Придя туда, как приглашенный гость, ты будешь в полной безопасности. Именно так и будет. Я сам отведу тебя туда.

Она одарила меня улыбкой, в которой было одновременно волнение и облегчение, и перевела взгляд назад на воду.

На мгновение, я подумывал о том, чтобы подхватить что-нибудь, чем я мог бы ее вырубить, но затем отбросил идею. После той ночи я была слишком измотана, чтобы делать настолько практичные вещи. И что бы вы ни видели в кино, бить людей по голове было опасно. Я мог убить Жюстину. Так что вместо этого я собрал обрывки того, что осталось от моей воли, и приготовился использовать их.

— Но ведь в этом и был план, все это время, — сказал я ей. — Верно?

Фигура на носу лодки стала совершенно неподвижной.

— Видишь ли, было просто слишком много ниточек, за которые тянули, — объяснил я. — Особенно атака на Внешние Врата. И сама Титан... Боже, какое тупое орудие. Какой большой и громкий отвлекающий маневр. Такой, чтобы тебе удалось пробраться внутрь.

Голова Жюстины развернулась прямо ко мне. Светлеющее небо было позади нее. На ее лице не было ничего, кроме черноты.

Я, прихрамывая, сделал пару шагов вперед. Ничего уже не было особо хуже, чем час назад, но даже иммунитет Зимней мантии имел свои пределы. Мои суставы чувствовали себя так, словно их окунули в гипс и они медленно засыхали.

— И каждый живой член моей семьи, лично моей, был поставлен под угрозу. Все они. Чтобы у меня совершенно точно было максимальное количество личных забот, чтобы отвлечь меня.

У Жюстины были невероятные скулы. Они сдвинулись, слегка изменив ее темный профиль, когда она улыбнулась.

— Что-то в Жюстине было... немного неправильным, ранее, еще в квартире, — продолжал я. И я позволил своему голосу звучать тверже. — Как давно ты завладел девушкой?

Мгновение Жюстина молчала. Затем она покачала головой и сказала:

— Я думаю, проблема в том, что ты говоришь не так уж умно, волшебник. Возможно, это искажает мои ожидания.

Она развернулась ко мне, хрупкая и грациозная, твердо стоя на палубе.

Я повернулся к ней лицом и постарался не свалиться через перила, когда Водяной Жучок запрыгал по волнам. Это была долгая ночь. И у меня почти ничего не осталось, ни физически, ни как-то иначе.

— Скажи мне свое имя, — потребовал я, вложив в свой голос немного воли.

— Ты знаешь кто я, — мурлыкнула в ответ Жюстина.

Затем она протянула руку и оторвала четырехфутовую секцию стального поручня корабля от металлических стоек.

Я устало моргнул, и мне показалось, что я слышу, как из моих глаз сыплются на палубу песчинки. Теперь я знал, что Этниу чувствовала в конце.

— Повесели меня, — проговорил я, собрав все больше своей воли. — Скажи мне свое имя.

Жюстина, или то существо, которое двигало телом Жюстины, повернулась ко мне и начала медленно, крадучись идти вперед. Он издал несколько прерывистых, задыхающихся звуков в своем горле, а затем заговорила, слова вырвались из нее неохотно:

— Это не принесет тебе никакой пользы, как только я проломлю тебе череп. Немезидой зовусь я.

Вот оно. Бинго.

Годами закулисные силы управляли событиями в Чикаго и в большом мире. Годами я находил ниточки и обнаруживал, что они связаны друг с другом. Годами я ходил вокруг да около, пытаясь получить представление о силах, которые были направлены против меня.

И этой ночью, один из игроков раскрылся.

Прямо здесь. За глазами Жюстины.

И я собирался получить ответы.

Во мне не осталось ничего, кроме чистого, несгибаемого, ослиного упрямства.

Но даже после той ночи, что у меня была, этого добра у меня было навалом.

— Меня не волнует, как они называют тебя, — фыркнул я. Усилие, направленное на то, чтобы удержать мою волю, лишило меня возможности пошевелить ногами, когда стройная девушка двинулась вперед со своим стальным прутом. — Трижды сказано и сделано. Скажи мне свое имя.

Стройная фигура замерла передо мной, содрогаясь.

Затем она выдохнула медленным, совершенно чувственным голосом:

— Я сомнение, что отгоняет сон. Я изъян, который развращает, зараженная рана, ложная развилка на тропе. Я паразит, червь в книге, личинка, которая прячется в мысленном взоре.