— Нет, у меня нет никакого дерева гофер. Ни у кого нет дерева гофер. Я даже не уверен, что оно существует.

Он потряс головой, посмотрел на землю и принялся бормотать, черпая силу.

Волна становилась все больше. Этниу снова закричала, но я прижал плечо к правому уху, так что все было в порядке.

В воздухе распространился омерзительный запах. Я оглянулся и увидел, что разбитый бетон начинает плавиться в кашицу, а Марконе напевает на каком-то грубо звучащем языке.

Волна накрывала нас миллионами быстро приближающихся тонн воды.

А потом объем волны сжался. Уплотнился. За последние сто ярдов до берега она поднималась все выше и выше, сосредотачиваясь, складываясь в завиток шириной в целый городской квартал и возвышаясь, как небоскреб.

На мгновение золотисто-зеленая башня застыла в наивысшей точке, грациозная, прекрасная.

А затем на вершине волны открылись глаза. Зеленые, яростные, враждебные и беспощадные глаза.

Волна обрушилась вниз.

И Предел Демона явился вместе с ней, раскинув огромные каменные руки размером с пикап.

Необъятная стена светящейся зеленой воды обрушилась на Титана, которая снова завопила.

И тогда эта огромная фигура, магический слуга моей воли, прорвалась сквозь узы моего круга, удерживаемые Титана внутри, и накрыла ее своей огромной, неумолимой формой. Титан отбивалась, но силы ее были на исходе. Это было все равно что наблюдать, как тюленя тянет вниз что-то большое, темное и незримое — отчаянная борьба с предрешенным исходом. Не потому, что Титан была недостаточно сильна, чтобы сражаться с кем-то вроде Альфреда, а потому, что это то, Альфред делает. В этом была цель его существования. Муравьиные львы не намного больше и сильнее муравьев.

Но муравьиные львы убивают муравьев. Это то, что они делают.

Это то, что Альфред делал.

Я видел, как Предел Демона утаскивает кричащего и мечущегося Титана под безжалостные воды озера Мичиган. Я чувствовал это, когда моя воля взяла верх.

ТУДУМ. ТУДУМ. ТУДУМ. ТУДУМ.

Копье дрожало в такт биению моего сердца. Ровный и грохочущий, тактильный эквивалент двигателя большой буровой установки.

Оставшаяся часть волны, которая забросила Титана обратно в воду, захлестнула нас, ледяная, несмотря на сияющий свет, который наполнял ее. Вонючая серость поднялась вокруг нас, и меня швырнуло во что-то твердое, небо и город закружились над головой, а потом вокруг была лишь тьма и холодная вода.

Я попытался начать искать путь на поверхность. Я был под водой. Здесь были холодные, твердые стены. И потолок. Я находился в замкнутом пространстве. Я был измотан. Мое избитое тело было настолько покрыто синяками и так онемело, что я едва мог сказать, когда на самом деле касался чего-то. Я попыталась собрать часть своей воли, по крайней мере, достаточной, чтобы вдохнуть немного света в мой посох или амулет, и... просто не смог. Там просто ничего не было. Мой бак был совершенно пустым, с большой буквы П.

Я пытался найти выход, на ощупь, в темноте, под водой, делающей меня холоднее и медленнее, мои легкие медленно начинали гореть.

Затем появились три точки фиолетового света, которые сложились в глаза и руну Намшиила Колючего.

Я почувствовал, как Марконе хлопнул меня по плечу. Потом он нащупал мою руку. Я ухватился, и барон Чикаго повел меня сквозь темноту к отверстию в твердом барьере, окружавшем нас. Я содрал немного кожи, но продрался сквозь нее, слабо пнул воду и в конце концов снова поднял над ней голову.

Марконе вынырнул на поверхность в тот же момент. Он потащил меня к берегу.

Я всмотрелся в нечто, похожее на огромную бетонную... чайную чашку, я полагаю, поскольку она была примерно такой же формы, перевернутая, и примерно двенадцать футов в поперечнике.

— Что? — удивился я.

Вода была бурной, волны вздымались туда-сюда, но пляж, каким бы он ни был, остался пустым, если не считать нас.

И массивная фигура из зелено-золотого света сгинула, медленно и неуклонно, обратно в глубины озера Мичиган.

Марконе выскочил на берег и убедился, что я в состоянии выбраться из воды.

— Что? — еще раз спросил я, задыхаясь, — Это. За хрень?

Марконе плюхнулся на камень и ответил:

— Не было никаких причин, по которым бетонная емкость не могла бы справиться с этой волной. Должно быть, я сделал ее слишком тяжелой, и он покатился на нас.

— Да, замечательно. — пропыхтел я, хватал ртом сладкий-сладкий воздух. — Потому что ты отстой. И ты любитель. Отстойный.

— Я не заметил, чтобы вы что-то с этим сделали.

— Ага, потому что я сдерживал долбанного Титана! — выпалил в ответ я. — Я занимался взрослыми делами.

— Вы почти похоронили нас обоих, из-за неучтенного побочного эффекта заточения, — огрызнулся Марконе. — И вы называете меня любителем.

— Я спас твою жизнь от Титана, — изнеможенно пытался продышаться я. Думаю, я получил пару сломанных ребер, несмотря на то, что в последнюю секунду бетонный щит поднялся, чтобы остановить большую часть силы волны. — А ты чуть нас не утопил. Фальшивый чародей.

— Я всего лишь разбил молекулярную структуру бетона, а затем химически преобразовал его в форму чистой воли, спасая наши жизни от этой волны в процессе.

— Фальшивый, — дразнил я. — И унылый.

Марконе издал низкий, усталый смешок.

Мой живот сильно дергался, пока дыхание входило и выходило из моего измученного тела.

Мы не смеялись вместе.

И он не стал меньшим засранцем.

Но мы победили.