Осталось вытащить еще десяток кирпичей, и перед ними приоткроются врата в небытие. Из черного провала повеяло колючим холодом, и Нелли, ощутив его, непроизвольно отступила. Если в подвале чувствовался дух огня и острое зловоние канализации, то эта беспросветная дыра дышала завораживающей, потусторонней пустотой, лишенной даже запаха. Отбросив инструменты, Суини повернулся к Нелл, переводя дыхание.
– Насколько мне известно, могилы в склепе очень давние и отравленье трупным ядом невозможно. Но все же я сперва проверю сам. – Он взял фонарь и, наклонившись, осторожно шагнул в тоннель. – Вы сможете немного подождать меня?
– Да, смогу, – ровным голосом ответила Нелли. Ей даже удалось поверить в собственную храбрость, хотя бы ненадолго.
Шаги Суини стихли где-то вдалеке, а свет совсем исчез из виду. И вот она осталась в полной темноте – наедине с собой! Что видят мертвые, когда закрыты их глаза? Как выглядит дорога в ад?.. Безмолвие становится пронзительнее крика, отрывистые звуки падающих капель врезаются в глухую тишину. В ушах стоит какой-то странный шум, похожий на шуршанье крыльев…
Под сводами подвала проносится сухой щемящий скрежет, как будто сдвинули тяжелую каменную плиту. Пора!
Суини возвратился через минуту, которая ей показалась вечностью.
Дальше все происходит как в тумане: тело, точно машина, повинуется разуму, короткие шаги – почти вслепую, и тяжело, безумно тяжело!..
Впервые в жизни Нелли испугала пыль, посыпавшаяся со стены; на глаза упала липкая полоска паутины. Даже при помощи Суини, ей стоило огромного труда протиснуть грузную бесформенную ношу в довольно узкое отверстие стены.
Ноги скользят по выщербленным плитам, порывистый сквозняк врывается в тоннель. Они в заброшенном церковном склепе, почти у края приоткрытой каменной могилы. И Нелл изо всех сил сжимает веки, боясь увидеть, чтó проглядывает между гробовыми досками, прогнившими от времени.
Бесчувственное тело, которое покинула бесчувственная, жалкая душа, соскальзывает в черную дыру. Без эпитафии, без отходной молитвы. Тодд рывком возвращает на место плиту… Все завершилось? Или новые невзгоды и страдания подстерегают их впереди? Перед рассветом ночь непроницаемо темна. Судьба непредсказуема, как эта ночь. Порою сила свыше останавливает нашу руку в тот самый миг, когда мы в ярости готовы отомстить. Но бывает и так, что Бог избирает орудием своей воли человека, чтобы свершить земное правосудие. Это самое трудное испытание, и его нужно выдержать! Несмотря ни на что.
Не выпуская руку Нелли, не оглядываясь, Тодд вывел ее из подвала и запер железную дверь.
– Я больше не оставлю вас, миссис Ловетт. Вы уедете вместе со мной, – сказал он ей.
Сквозь окна уже брезжила заря: прошло немало времени, пока они опять сложили кирпичи на место, закрыв зияющий провал в стене. Топор был убран, пятна крови смыты в водосточный желоб. И нет следов, как будто все произошло в бреду. Но они никогда не забудут об этом.
Нельзя по-настоящему понять чужих переживаний, не испытав их самому хотя бы раз. Нельзя судить о человеческих поступках, не ведая их истинной причины. Угроза, боль, отчаянье и безысходность, сплетенные в одну тугую цепь, лишают воли, увлекая нас на дно. Такая участь выпала на долю Люси Баркер, и Нелл на краткий час как будто стала ею в эту ночь. На грани между ужасом и полной отрешенностью она почти утратила себя. Но рядом с нею оказался друг. Он отыскал ее, помог подняться – и увел. А Люси некому подать руки! Как можно было даже в мыслях допустить, что ради Бенджамина Люси следует исчезнуть с лица земли лишь потому, что она больше, чем когда либо, нуждается в защите? И Нелл не вправе обрекать ее на одиночество! Бенджамин стал ей братом, даже ближе, не оставляя между ними места для другой любви…
Зыбкие призрачные тени отступили, как только они вышли за порог. Утро дышало влажной прохладой и едва уловимой горечью дыма – запахом будней в мире живых.
Тодд помог ей подняться в экипаж. Дверца со стуком захлопнулась, послышался сухой щелчок хлыста, и лошадь тронулась.
Нелли устало закрывает воспаленные глаза. Тело словно уносит по течению реки, странное чувство зарождается в душе. Он рядом, а тоска разлуки позади. Но труднее всего отпустить, не прощаясь, не выпуская его руки – навсегда отказаться от мечты. Нет, ей не обмануть себя: любовь не подчиняется законам, ее нельзя сослать в изгнание и не казнить, пока живет и бьется сердце. Но любовь измеряется жертвой ради счастья того, кого любишь. Это самая чистая боль, без которой скудна и бессмысленна жизнь. Для нее и для Бенджамина. И для Люси.
– Прости, любимый! Твое счастье будет горьким, как печаль. Но я найду ее и приведу к тебе. Чего бы мне не стоило, – чуть слышно прошептала Нелли, пытливо вглядываясь в темные провалы закоулков, как будто вопрошая свою судьбу. – Если еще не поздно…
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА:
* В бытовых условиях сжечь труп взрослого человека почти невозможно. Рассказы о сжигании трупа в печи за 3-4 часа следует считать вымыслом. Для сжигания трупа весом 60 кг Бруарделю понадобилось 40 часов, а А.С. Игнатовскому – 50 часов.
(Очерки судебной медицины (курс лекций) / Десятов В.П. — Томск, 1975. — С. 176-177)
Глава 15. МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ЗНАЮ ВАС…
Крутая лестница, ведущая во мрак и бесконечно длинный коридор... Ступая по неровным, стоптанным ступеням гораздо легче сорваться в никуда, чем выбраться наверх. Со всех сторон – глухие стены темноты, а тишина отрывисто роняет капли влаги в пустоту. Нелл настороженно застыла, не смея шелохнуться. Путь к отступлению отрезан: она окружена. Незримые путы натянуты до предела. Одно движение – и каменные своды подземелья обрушатся, не станет ничего, и даже этот странный, завораживающий кошмар исчезнет вместе с нею навсегда… Бежать!
«Ты убиваешь своего врага, а новый – зарождается внутри тебя…» И о нем невозможно забыть, как не стереть из памяти невыносимый запах смерти, вдохнув его хотя бы раз! У человека лишь одна душа, одна судьба и их не заменить другими. Убежать от себя не удастся!
Нелли бессильно опускается на скользкий выщербленный пол. Ей суждено остаться в этом замкнутом аду, где даже нет ни искры пламени. Могильный холод пробирается под кожу; еще немного, и ее измученное тело навеки станет частью каменной тюрьмы…
Но чей-то голос, глубоко внутри нее упорно требует ответа на вопрос: «А если бы все снова повторилось? Смогла бы ты осознанно убить?» – «Нет! Тысячу раз нет!» И в тот же миг бесплотный призрак, проникший в ее раненную душу, как будто рассыпается на части. «Хоть он и умер от моей руки – я не убийца! – беззвучно шепчут губы Нелл. – Мы боролись как жертва и хищник – и лань защитила себя!»
Безмолвие. Кругом темно. Время сочится, словно тонкий ручеек песка, и гулко капает вода…
«…И я спасла того, кого люблю!» – Неудержимый возглас торжества внезапно вырывается на волю, а вдалеке, сквозь трещину в стене, проглядывает ровный белый свет!
Он рядом.
Страхи исчезают, и не нужны слова. Надежная опора крепких рук и легкое дыханье у щеки… Он рядом! Так просто и непостижимо смотреть на бледное прекрасное лицо – закрыв глаза! Нелли искренне верит, что это не сон. Внутри нее рождается неведомая сила, ей не хватает воздуха и хочется кричать! Кто не терял себя, тот, не поймет. Надежда, смысл жизни, каждое мгновение и даже каждый вздох – все это для нее имеет имя – Бенджамин.
Он так близко, что ближе нельзя! Его прикосновения вызывают дрожь, а губы все настойчивее ищут ее тепла. Тревоги растворяются во тьме – она уже не кажется колючей, беспросветной и немой. А ночь – не больше, чем полоска черной ткани на глазах… Но почему сейчас ее уже не хочется сорвать?
– Я ждал так долго … – В жарком шепоте слышатся нотки невысказанной, затаенной боли.
– И я… Несмотря ни на что.
Невидимые ласковые волны уносят Нелли к свету, окутывая разум легкой дымкой забытья, а Бенджамин все крепче прижимает ее к своей груди… отталкивая, убивая одним единственным, безжалостным как правда, словом:
– Люси… Люси!..
Нелли проснулась в холодном поту. В ее оцепеневшем теле сердце билось, точно птица в клетке, а пальцы лихорадочно сжимали простыню. С трудом переводя дыханье, она в изнеможении опустила руки. Ее любовь – наивное дитя иллюзии и мать печали.
Утро. В комнате пусто и тихо. Низкий деревянный потолок, светлое пятно окна. Нелл осторожно поднялась с кровати, ища одежду. Постель Джоанны чуть поодаль была уже накрыта покрывалом, на стуле в изголовье осталась только шелковая шаль. Куда она могла пойти так рано?
– Спасибо, папа! – Звонкий девичий голос доносится сквозь неплотно закрытую дверь. – Мы вернемся сразу после службы! Ну что с нами может случиться?
В ответ – недолгое молчание, в котором Нелл угадывает еле слышный вздох.
– Прошу тебя, Джоанна, береги себя…
Их шаги удаляются.
– Обещаю!
– До вечера.
Как много времени прошло с той страшной ночи в подземелье? Порою кажется –целая вечность, а иногда – что все это произошло вчера. Дни протекали незаметно, не оставляя за собой следа. Суини снял две маленькие комнатки в сравнительно недорогой гостинице. Одна из них служила убежищем для Нелли и Джоанны, вторую занимал он сам. Суини покидал их рано утром и возвращался только к ужину. Последовав совету друга, он овладел еще одной профессией, и вскоре мистер Хоуп с одобрением признал, что у него вполне достойный ученик. Каждый из нас – кузнец своей судьбы. Для Тодда эта поговорка за годы испытаний приобрела гораздо более глубокий смысл. Не достаточно просто решить – нужно выполнить. И не чей-то, а собственный жизненный опыт поможет нам не оказаться между молотом и наковальней.
Он мог бы продать ювелиру один из бриллиантов колье, что все еще хранилось в том самом чемодане Нелл, и ему не пришлось бы трудиться от зари до зари. Но только крайняя нужда или опасность могли заставить Тодда коснуться денег, в которых заключалось для него проклятье прошлого. Он привык зарабатывать их сам.