А в это время Люси неприметно жила по-прежнему вдали от них. А может, совсем рядом? Как отыскать ее в огромном городе, среди толпы чужих людей?

– Ах, Нелли, вы уже проснулись! – Лицо Джоанны светилось радостью. – Вы не забыли: сегодня мы вместе идем в церковь. Папа все-таки разрешил! Мне кажется, я не была там сотню лет!

Нелли слегка опешила. Сколько же лет не посещала церковь она сама? Наверное… с тех пор, как поставила свечку за упокой души бедняги Альберта. А церковь на Флит-стрит была как раз напротив ее дома! Почему же она отдалилась от Бога, перестала молить Его о спасении? Не оттого, что потеряла веру, нет. Возможно, потому, что Он был недосягаемо далек…

– Мне хочется успеть уже на утреннюю службу! – живым певучим голосом воскликнула Джоанна. – Сегодня будет солнечный прекрасный день!

– Ну-ка, посмотрим. – Нелли улыбнулась и подошла к окну. Пора проснуться, вырваться на волю, вдохнуть живительный весенний ветер. – Какое восхитительное утро! – задумчиво сказала она вслух, украдкой провожая взглядом стройную фигуру в темном кожаном плаще.

– Сейчас я заверну рубашки – мы отнесем их в лавку по пути. – Джоанна выпорхнула в комнату отца, тихонько напевая на ходу.

Неподалеку от гостиницы располагался магазин, где продавали ткани и готовое белье. Безделье не было привычкой миссис Ловетт, и ей пришла идея предложить хозяйке лавки свои услуги в качестве швеи. Попытка, откровенно говоря, довольно смелая, учитывая, как давно она не прикасалась к иголке с ниткой. Но Нелли удалось добиться своего: всю прошлую неделю они вдвоем с Джоанной усердно выполняли первый полученный заказ.

На ремесленной улице не было места тавернам и прочим притонам, по ночам здесь царили тишина и покой, а в рабочие будни – оживленье пчелиного улья. Флит-стрит жила совсем иначе и, к счастью, далеко отсюда. В этом квартале миссис Ловетт никто не знал, а Тодда и подавно. Никто не задавал им подозрительных вопросов, ничто не предвещало новых бед. Но непредвиденное происходит гораздо чаще ожидаемого. Суини ни на миг не забывал об этом. Джоанне стоило немалого труда уговорить отца позволить ей хотя бы ненадолго выйти в город. Она легко могла бы отказаться от прогулки, но церковь с детства стала частью ее жизни. И, наконец, Суини уступил.

Воздух был свеж и прозрачен. Утро дышало приятной прохладой и запахом теплого хлеба. Весна заполнила собою все вокруг безоблачной лазурной синевой и нежным воркованьем голубей, и Лондон словно родился заново. Неважно, на неделю или только на день – счастье живет настоящим, и поистине ценно лишь то, что не вечно.

– Люди чем-то похожи на деревья и травы – также тянутся к солнцу, – с улыбкою заметила Джоанна, любуясь яркой зеленью листвы. – Не понимаю, – вдруг спросила она Нелли, – почему мой отец до сих пор так боится за вас? Возможно, мистер Бэмфорд вам не поверил, но разве что-то угрожает вашей жизни… или свободе?

– Конечно, ничего, – поспешно согласилась миссис Ловетт. – Но ты ведь знаешь: человек, подобный Бэмфорду, способен легко отправить за решетку невиновных. Прошлое пока не отпускает нас, и мы должны быть осмотрительны.

– Вы правы. – Девушка вздохнула и с тревогой оглянулась по сторонам. – Иногда мне кажется, что у него повсюду сотни глаз: они за каждым поворотом, за каждой занавеской проезжающей кареты! Но так не может продолжаться бесконечно…

– Я тоже часто задаю себе вопросы, ответить на которые способно только время, – задумчиво проговорила Нелли. – Нам остается терпеливо ждать.

Она забыла, сколько раз произносила это слово наедине с собой. Короткое, вместившее в себе полжизни, а может быть и всю. Томительнее разве что молчание – суровый спутник и… надежная защита.. Суини разделил с ней тайну той ужасной ночи, по-братски поровну, и не осталось даже крохотной частицы: Джоанна так и не узнала, что Бэмфорд больше не способен им вредить.

– Придраться не к чему: работа очень аккуратная, – довольно улыбнулась хозяйка магазина, внимательно рассматривая швы на шелковой сорочке. – Такой товар здесь долго не задержится. Даже как-то жаль… Пожалуй, я не стану дожидаться, пока его раскупят, а заплачу вам сразу. Держите деньги, вы их честно заслужили!

– Вам, правда, нравится? – переспросила Нелли, не скрывая удивления.

– Конечно. Приходите через пару дней – получите новый заказ.

От радости Джоанна захлопала в ладоши: она впервые заработала на хлеб своим трудом.

– Действительно сегодня прекрасный день: уже с утра нам улыбается удача, – воскликнула она, выйдя из лавки. Ее небесно-голубые глаза сияли, а щеки окрасились легким румянцем. – Пойдемте же скорее, вот-вот начнется служба!

Свежий воздух и яркое майское солнце чудесным образом преобразили девушку. В ней пробудилось прежнее восторженное беззаботное дитя, испуганно притихшее на время. Ее волнение похоже было на бодрящий теплый ветерок, и с непривычки от него слегка кружилась голова.

– Я совсем разучилась ходить, – шутливо поругала себя Нелли. – Остановись, я еле поспеваю за тобой!..

– Давайте я вас научу! – И Джоанна, смеясь, протянула ей руку.

Почти безлюдная извилистая улочка довольно скоро привела их к церкви.

На паперти уже собралась кучка нищих. Одетые в потертые лохмотья, они стояли в молчаливом ожидании, в надежде, что мелкие монетки сердобольных прихожан согреют их протянутые руки.

Заранее достав из кошелька немного мелочи, Джоанна протянула деньги женщине, стоявшей чуть поодаль, у стены. Та робко приоткрыла исхудавшую ладонь, и медная монетка, блеснув на солнце, осталась в ее дрожащих пальцах. Спасительная тонкая соломинка – несчастной удалось поймать один ее конец. Всего секунда-две, и оборвется невидимая нить – на том, другом конце соломинки останется лишь еле уловимое тепло, которое развеется как пепел на ветру. И так бесчисленные сотни раз: люди протягивают руку, затем уходят. Никто не в праве их за это упрекнуть.

Не поднимая головы, покрытой серым капором, поношенным до дыр, женщина тихо пробормотала что-то. От голода она с трудом держалась на ногах, и трудно было разобрать ее невнятные слова. Но внезапно пронзивший сознание внутренний голос заставил Нелли вздрогнуть. Непомерно свободное платье с чужого плеча, шерстяная потертая шаль… и тусклая, почти седая, прядь волос, случайно выбившаяся из-под капора…

Нелл осторожно наклонилась к нищенке, пристально вглядываясь в ее бледное лицо.

– Возьмите… – Поднявшись на крыльцо, Джоанна раздавала монеты остальным. – Жаль, что я не могу дать вам больше.

– Джоанна… Джоанна, постой, мне кажется, Бог нас услышал! – Голос Нелли дрожал от волнения. – Да, это вы. – Она не спрашивала, хоть и не была еще полностью уверенна. – Вы – Люси Баркер…

Женщина вдруг встрепенулась: два имени, подобно ярким вспышкам, как будто вырвали ее из забытья. Первое нежно манило к себе, словно потерянный рай, второе… уже почти ничье – коварная игра до странности знакомых звуков, обманчивый мираж. Болезненные потускневшие глаза поймали изумленный взгляд небесно-голубых – всего на краткий миг. Монетка звякнула о камни мостовой и закатилась в трещину.

– Нет, нет… – Не в силах отвести глаза, женщина быстро заслонилась тонкими руками и отступила вдоль стены.

– Подождите! – Джоанна была уже рядом. – Никто не причинит вам зла! Послушайте: мои родители – Люси и Бенджамин Баркер. Скажите только… – Она присела, чтобы снова встретить этот взгляд, в котором промелькнула слабая, почти невидимая искорка, похожая на радость и испуг одновременно. – Вы… Мама, это ты? – Девушка спросила вдруг прямо и легко, не подбирая слов, как задают вопросы только дети. Не замечая бренной оболочки, которой так стыдилась Люси, она настойчиво искала душу – раненную душу, потерянную много лет назад.

– Я… – Женщина склонила голову, закрыв лицо руками, и так и не смогла договорить.

– Чего вы от нее хотите? – прервал их чей-то хрипловатый голос. – Раздавайте уже, что осталось, и топайте дальше!

Джоанна опасливо оглянулась. Из-под широкого помятого плаща к ней угрожающе тянулась довольно грязная костлявая рука. И тут же позади нее послышался негромкий вскрик и частый торопливый стук шагов по мостовой. В отчаянии Люси убегала, не оборачиваясь, будто все ее терзания и страхи гнались за нею по пятам. Она сама казалась призраком, нечаянно явившимся живым при свете дня.

– Нет! – Нелли подхватила за руку Джоанну и устремилась вслед за ускользающим виденьем.

Люси бросилась в сторону перекрестка. Прерывистое хриплое дыхание мешало ей бежать – она искала близкого убежища, укромного заброшенного закутка, куда не проникают яркие слепящие лучи и человеческие взгляды. Сейчас она свернет за угол…

При мысли, что они найдут за поворотом пустую улицу, похожую на тысячи других, ведущую в десятки переулков, у Нелли закружилась голова. Прижав к груди подол, она едва успела уклониться от фонарного столба, внезапно выросшего на ее пути. Ступенька тротуара, колючие ветки кустов, торчащие из-за ограды… С разбегу Нелли налетела на плотное, широкое препятствие, увенчанное шлемом. Полицейский! Пытаясь высвободить руку, Люси из последних сил сопротивлялась крепко державшему ее мужчине.

– Она украла у вас что-то? – произнес суровый голос.

Нелли понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. В глазах рябило от волнения, точно от света на воде, сквозь пляшущие блики постепенно проступало хмурое, недовольное лицо.

– Конечно, нет! – испуганно воскликнула Джоанна. – Мы лишь хотели ей помочь! Прошу вас, отпустите!..

– Вы уверенны, мисс? – Полицейский недоверчиво посмотрел на девушку.

– Да, сэр! – ответила она уже настойчиво, и тот, помедлив для порядка, уступил.

– Что ж, честь имею, – пробасил он напоследок и удалился ровной размеренной походкой.