Пытаясь разгадать эту жестокую загадку бытия, Энтони понял, что будь он хоть трижды моряком, ему так просто не распутать клубок узлов, концы которого – в воде.

Тем временем у двери дома остановилась небольшая открытая тележка, наполненная пышными букетами. Белые лилии, белый жасмин… Девушка в белом переднике весело спрыгнула с козел.

Едва не поскользнувшись на мокрой мостовой, Энтони стремительно метнулся к ней.

– Здравствуйте, мисс! – Он смущенно улыбнулся, стараясь побороть волнение.

– Здравствуйте, сэр! – полушутливо откликнулась цветочница. – Такое впечатление, что вы меня здесь поджидали! Вы кто?

– Я… – Энтони замялся. – Я просто собирался предложить свои услуги хозяину особняка… Помочь на свадьбе: например, носить букеты, – закончил он и с подозрением покосился на цветы. – Ведь это свадьба, я не ошибаюсь?..

– Конечно, свадьба! Посмотрите: какая прелесть – непорочная белизна и опьяняющий аромат! Мои цветы заказывают самые знатные персоны! И я этим очень горжусь!

С этими словами девушка протянула руку к тяжелому кольцу на двери, собираясь постучать. Но Энтони поспешно удержал ее:

– Один вопрос: а кто невеста?

– Почем я знаю? – Цветочница задорно рассмеялась. – Хотя… Наверняка она красива и молода: смотрите сколько нежности и белизны! Уж я то знаю толк в таких вещах. – И девушка решительно ударила кольцом по золоченной пластинке на двери.

Словно боясь, что ей откроет сам судья, Энтони быстро отбежал на противоположный тротуар. Дверь отворилась, вышла горничная… Но юноша уже смотрел поверх тележки и двух девушек, носивших в дом злосчастные букеты. Туда, где стрельчатые арки венчали рогатые химеры, застывшие с уродливыми хищными ухмылками на серых каменных губах. В окне под ними появился ангел…

Джоанна! Джоанна в белом платье, с фатой на золотистых волосах!.. До последнего Энтони верил, что все эти торжественные приготовления – какая-то немыслимая, нелепая ошибка. Но тонкие нити робкой надежды были резко оборваны в один миг.

Она заметила его. И, слегка отступив от окна, с опаской оглянулась вглубь комнаты. Ошеломленный, Энтони порывисто шагнул вперед, словно пытаясь удержать ее, но девушка, прильнув к стеклу, как будто предостерегая, прижала палец к сомкнутым губам. Юноша тут же осекся. Джоанна приложила руку к груди и грустно покачала головой. Казалось, будто она стыдится чего-то, и горькое чувство вины не дает ей покоя.

Но Энтони понял по-своему.

– Я знаю: это против вашей воли! – кричит ей его негодующий взгляд.

Из подъезда на улицу выезжает украшенный праздничными лентами экипаж, запряженный четверкой лошадей. Что же делать?! Ему вдруг становится трудно дышать. Готовый броситься за помощью, он напрягается всем телом и снова широко раскрытыми глазами смотрит вверх.

– Постой! Не надо! – доносится безмолвная мольба сквозь тонкую преграду стекол.

Но юноша уже не мог спокойно ждать: точно спасаясь от невидимой погони, он со всех ног помчался на Флит-стрит.

Едва лишь рассвело, Нелли не выдержала и поднялась в цирюльню. За всю ночь она так и не сомкнула глаз. Не потому, что через деревянный потолок над ее спальней все время доносился приглушенный стук шагов. И даже не из-за оттого, что под окном всю ночь орали песни пьяные гуляки: Флит-стрит отнюдь не пользовалась репутацией элитной улицы, и это еще мягко сказано. Ей больше незачем выдумывать предлоги, чтобы обманывать саму себя: душа Суини стала частью ее собственной. Да что там частью – он и был ее душой!

Через огромное окно на фоне красноватой полосы зари виднелись черные изломы крыш. Суини прислонился лбом к холодному стеклу и терпеливо ждал, пока проснется город. Когда он так стоял, безмолвный, неподвижный, словно статуя, казалось, его дух витает где-то между двумя мирами и не принадлежит ни одному из них. Недосягаемо-далекий, потерянный во времени… Ангел, у которого отняли крылья, заставив брести в одиночестве по острым камням. Нелли даже представить себе не могла, что ему довелось пережить – ей никогда бы не хватило мужества расспрашивать об этом. Но сейчас она чувствует то же, что и он. Так нелегко преодолеть незримую преграду и вдруг, не говоря ни слова, просто обнять его за плечи. Но она это сделала! Тодд слегка шевельнулся, однако не отстранился. Как необычно и до боли сладко удерживать его в своих руках, в то время, как он мысленно кружит над землей! Лишь тепло его тела сквозь одежду да легкий след дыханья на стекле выдают в нем живое существо. Их сближает не общая радость и не тихое безмятежное счастье – Нелли просто помогает ему ждать.

Суини поднял на нее глаза:

– Я забыл вас поблагодарить…

– За что?

– За напильник. Вы сильно рисковали ради меня…

– Не важно: главное – вы здесь.

И оба снова замолчали.

Шло время, минуты, часы… Для Тодда каждая минута была длиннее часа, а часы не имели границ. Миссис Ловетт пыталась накормить его завтраком, но он едва притронулся к еде. Предложила починить его порванный плащ – мистер Ти машинально кивнул головой и опять нетерпеливо зашагал из угла в угол.

Устроившись на старом скрипучем сундуке, Нелли, взяв себя в руки, принялась за шитье. Сосредоточиться почти не удавалось: несколько раз она теряла нитку и ненароком уколола палец.

Неожиданно Тодд настороженно замер; миссис Ловетт привстала, следя за ним взглядом.

– Это Энтони! – вымолвил он через пару секунд.

На лестнице снаружи раздался частый стук шагов и вскоре молодой моряк, запыхавшись, остановился на пороге. Он даже не пытался скрыть смятенье и растерянность.

– Она... Она… была одета в свадебное платье! – проговорил он наконец и виновато посмотрел на Тодда.

– Что? – миссис Ловетт не поверила своим ушам.

Лицо Суини исказилось так, что Нелл невольно содрогнулась. Из груди его вырвался сдавленный стон.

– Нет! Это невозможно! – Он резко повернулся, опрокинув канделябр, и бросился к выходу.

Энтони и миссис Ловетт едва успели удержать его у открытой двери.

– Слишком поздно! Вы все равно не успеете! Я видел у порога экипаж… Сейчас ее уже увозят в церковь!.. – Юноша крепко вцепился в руку Тодда, пытаясь поймать его взгляд.

– В какую?! – в исступлении крикнул он.

– Я не знаю!

Суини был обезоружен, однако все еще неудержимо рвался вперед – уже не тело, но его душа.

– Даже если б мы знали, где венчанье… даже если бы вы оказались там сейчас – что вы можете сделать? Только выдать себя!.. – продолжал убеждать его Энтони. Он старался заполнить словами угнетающую, напряженную тишину, сознавая, что в эту минуту молчание доведет его друга до безумия. – Вы слышите меня, мистер Тодд?..

Суини отошел вглубь комнаты и прислонился спиной к стене.

– Я должен был предвидеть это! – прошептал он, горящим взглядом устремившись в пустоту. – Сразу догадаться обо всем, как только вышел из тюрьмы! Ведь меня отпустили, потому, что ОНА СОГЛАСИЛАСЬ! Ее свобода – цена моей!..

Замявшись, Энтони попробовал найти слова, которые смогли бы его утешить, но рассудив, что это бесполезно, по-мужски протянул ему руку и серьезно спросил:

– Как вы намерены поступить?

Нелл с удивлением посмотрела на юношу: и откуда взялась эта зрелая рассудительность? Безусловно, у него был достойный пример!

Порою сдержанная дружеская стойкость убедительнее всяких утешений. И это возымело свое действие.

– Спасибо, Энтони. – Когда Суини Тодд ответил на рукопожатие товарища, его рука была вполне тверда.

Они вдвоем присели на крышку сундука.

– Я должен помешать ему… Сегодня же вечером. – Суини говорил спокойно, без тени гнева, но голос его был глухим.

– Позвольте мне быть рядом с вами! – воскликнул молодой человек.

– Нет, Энтони. Это слишком опасно. И не настаивай. Я должен пойти туда один.

– Но что вы сделаете? – Настойчивый вопрос был далеко не риторическим.

Суини подобрал упавший канделябр.

– Мне надо подумать, – ответил он только.

Понимая, что сейчас ему необходимо побыть наедине с собой, Нелли потихоньку вышла из цирюльни, и Энтони благоразумно последовал за ней. В теченье нескольких минут, которые тянулись дольше часа, им оставалось лишь гадать о том, на что способен решиться мистер Ти.

– Я подожду у вас, пока все не закончится, – заверил Энтони. – А лучше, – на всякий случай он понизил голос, – тайком пойду за ним и буду наготове!

Вскоре Тодд появился в пирожковой и спросил, где хранятся инструменты. Затем зажег фонарь и с полчаса возился в кладовой. Прислушиваясь к лязгающим звукам за тонкой дощатой дверью, миссис Ловетт пришла к заключению, что он подбирает железный рычаг, который заменит ему ключ. Ключ – под любой замок. Чтобы добраться до Джоанны, ему придется проникнуть в дом судьи, и если…

Раздался стук захлопнувшейся крышки, и Нелл поспешно отступила от двери.

Суини вышел из каморки, держа в руке небольшой сверток. Он был на удивление спокоен, как будто только что искал обычный гвоздь. Уж не приснился ли ей весь этот кошмар?.. Суини Тодд всегда умел держать себя в руках, но сейчас его сдержанность настораживала. Он словно заперся внутри себя – до нужного момента.

– Я закончил, – сказал он ей всего лишь два слова. И снова поднялся к себе.

Но миссис Ловетт было трудно обмануть, и все внутри нее болезненно сжималось при одной только мысли о том, для чего он берег свои силы. В нем зарождалось нечто неведомое ей – пугающее, скрытое в глубинах его духа, как сокрушительная сила шторма таится в недрах океана.

Сознавая, что сейчас он уйдет, избегая прощания, без объяснений, Нелли решительно направилась в цирюльню.

Она застала Тодда наедине с его серебряными бритвами. На тумбочке у зеркала лежала открытая шкатулка, а в углу – распакованный чемодан. Он отыскал их! Зрелище, открывшееся ее глазам, притягивало и завораживало одновременно. Впервые через столько лет Суини говорил со своим другом…