Глава 19

Хаксли

Паника, тревога и обилие других эмоций кипели и боролись в моём разуме и теле, пока Аспен тихо спал у меня под боком. Весь день я думал, как сказать ему, что не собираюсь уезжать. Моё решение казалось ясным и окончательным, а затем мой язык ответил противоречиво, что ошеломило меня.

Несмотря на шаткое состояние моих нервов, мне почему-то не хотелось отступать. Не помогало осознание того, что причиной этого был Аспен. Несмотря на беспокойство за его безопасность, от идеи больше никогда его не видеть глубоко в моей груди росла боль.

Пока ночь становилась глубже, и наши тёплые тела некомфортно липли друг к другу в жаре позднего августа, я понял, что нужно найти силы сделать то, что я сказал. Если я останусь осторожным, возможно, всё будет в порядке. У меня была высоко развита способность чувствовать опасность; этого не хватало обычным людям, и я это знал. Пришло время пользоваться этой силой.

Какое-то время спустя, думая, что нужно сделать перед отъездом, я уснул.

Как и всегда, на следующее утро меня разбудил щебет птиц. Аспен сопел, совсем ничего не замечая. В какой-то момент ночи он отодвинулся и растянулся на животе на дальней стороне кровати, отвернув лицо и закрыв голову руками.

Я поморщился, когда увидел ссадины на обоих его запястьях. Они были не такими опухшими, как предыдущей ночью, но жгучая краснота осталась. Оторвав взгляд от его повреждённой кожи, я оглядел каждый дюйм его обнажённого тела, растянутого на кровати. Меня влекла идеальная окружность его задницы, и я потянулся и провёл рукой по изгибам и вверх, к ямочке на его спине.

Он зашевелился от моего прикосновения и уткнулся лицом в подушку, издавая стон и выгибая спину, потягиваясь руками выше и зевая.

— Когда мы уезжаем? — спросил я.

Повернувшись лицом ко мне, он открыл глаза и нашёл мои своими ясными голубыми радужками, которые напоминали мне летнее небо. Во сне его светлые волосы взъерошились и торчали во все стороны, вызывая улыбку на моём лице. В неряшливом виде утреннего Аспена было что-то необычайно привлекательное.

— В воскресенье, — он похлопал по кровати рядом с собой. — Поспи ещё. Сейчас слишком рано.

Приглашение было заманчивым, и мне пришлось бороться с растущим желанием быть к нему ближе. Если мы уезжали на следующий день, мне многое нужно было сделать. В первую очередь, моему сердцу нужно было прекратить попытки вырваться из груди. Как бы я ни хотел выгнать Аспена из своей постели, и каким бы сильным ни было желание повторить всё, что мы делали, мне нужно было какое-то время побыть одному.

Вся моя жизнь вот-вот изменится — снова — и я не был готов к этому.

Я скользнул рукой вниз по его заднице и оставил её там на минуту, впитывая тепло его кожи. Не встречаясь с ним взглядом, я похлопал его по ягодице и поднялся, чтобы найти одежду.

— Мне сегодня нужно сделать пару вещей. Доберись до дома сам.

— Оу, эмм… — с его губ сорвалось замешательство. Затем комната погрузилась в тишину.

Взяв одежду из кучи возле кровати, я оделся и пошёл к двери. Шорох позади подсказал мне, что Аспен поднимается, и он обратился ко мне раньше, чем я вышел в летнее утро.

— Я зайду завтра утром. Хорошо?

Кивнув, всё ещё избегая его взгляда, который впивался мне в затылок, я ушёл.

***

Было что-то тревожное в эмоциях, которые я испытал, выпуская на свободу своих нескольких кроликов. Будто не понимая свою свободу, они скакали по клетке, кучей прижимаясь к проволочному забору, пока я не разогнал их ботинком по каменистому двору. Меня заполнило потаённое волнение, когда я понял, что эти бедные зверьки никогда не видели ничего за пределами клетки и, вероятно, не выживут в дикой природе.

Это было нелепо, учитывая, что их выращивали для еды и ничего больше.

Утро перешло в день, а день в вечер, прежде чем я вернулся в хижину. Я сделал большой крюк вдоль основания горы, очищая разум и раздумывая над будущим. Где я буду жить? Как я относился к необходимости снова работать? Какие трудности ждали меня по возвращению к городской жизни? Действительно ли я хотел этого? И прежде всего, какие опасности ждали впереди?

К вечеру я вернулся в единственный дом, который знал последние пять лет, и оглядел маленькое пространство, где лежало несколько личных вещей. Собирать было особо нечего. Я приехал ни с чем и уеду едва ли с большим.

Утром приедет Аспен и…

Меня снова охватила дрожь от этой мысли. Приняв решение и надеясь, что это поможет успокоить мои мысли, я пошёл по хижине и разобрал свои вещи по маленьким кучкам. Одежда. Туалетные принадлежности. Медикаменты. Ножи, верёвки и различные инструменты для выживания, которые я накопил за годы.

В последнюю очередь, я открыл ящик прикроватной тумбочки. Я достал свой дневник и единственную фотографию Натаниэля, которая у меня осталась. В моей груди росла боль, пока я смотрел на улыбающееся лицо мужчины, которого больше никогда не увижу. Правильно ли я поступал? Это был один из тех моментов, когда мне захотелось услышать в голове его заверения. Пустота в моём разуме и сердце была мрачной и болезненной.

Я открыл обложку дневника, чтобы засунуть под неё фотографию для безопасности, и нашёл засушенные незабудки, которые давным-давно подарил мне Аспен. Они были сохранены. Плоское изображение красоты, которой они когда-то являлись. В моём разуме прозвучал сантимент и слова Аспена.

«Для Натаниэля».

Я спрятал фотографию вместе с цветами и замер, изучая роли, которые оба мужчины сыграли в моей жизни. Давным-давно, я принял смерть Натаниэля и усердно старался двигаться вперёд. Было бы легче, если бы меня не преследовали люди Россена. Аспен не стеснялся упоминать или напрямую говорить о Натаниэле. На самом деле, он не раз заставлял меня вспоминать успокаивающие слова, которые говорил мой муж.

Я отправлялся в путешествие домой, где у нас была общая жизнь. Каким-то образом мне нужно будет найти силу официально попрощаться. Насколько тяжёлой будет жизнь, когда меня окружат воспоминания Крикстоун-Вэлли?

Я закрыл дневник и положил его среди других вещей. Солнце начинало садиться, и учитывая то малое количества сна, которое я получил предыдущей ночью, я рухнул и погрузился в лишённую сновидений дрёму до того, как на улице полностью стемнело.

Когда на следующее утро приехал Аспен, я ждал его на куче дров, которые годами собирал так же аккуратно, как расходовал каждое полено. Годами бездумно рубил дерево, соединяясь с окружающим меня уединением.

Выражение его лица было сдержанным, пока он вылезал из джипа, глядя на меня через тёмные очки, которые я никогда на нём не видел. Он был в серо-зелёной футболке и джинсах, несмотря на тёплую температуру.

Когда он поднял очки, надевая их себе на макушку, его сдержанность и затуманенное выражение лица меня укололи.

— Всё ещё едешь? — в его словах не было обычного тепла.

— Да, — я встал и подошёл к нему, останавливаясь в нескольких шагах. — Я выгнал тебя не потому, что не хотел тебя там видеть. Это… — я не знал, почему чувствовал необходимость объясниться, но было ощущение, что это важно. — Это… Я не уверен, что ты понимаешь, насколько это тяжело. Раньше… В пятницу… — чёрт, я не знал, что пытался сказать. — Я решил не ехать с тобой, но…

— Что изменилось? — в его глазах по-прежнему было мало эмоций. Он защищался, это было очевидно. Когда я не ответил, он взглянул на горы и вздохнул. — Слушай, мы ведь ничего друг другу не обещали. Я вполне ожидал, что всё закончится, так что не извиняйся…

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Единственный аспект моего возвращения домой, с которым я не хотел сталкиваться вчера, это то, в каком положении окажемся мы с Аспеном. Я знал, что в первую очередь рискую из-за него. Чтобы с его лица пропало холодное выражение, нужно было столкнуться с правдой и высказать это вслух.

Мы стояли, глядя друг на друга больше, чем было комфортно, и я заёрзал, пряча руки в карманы и ожидая какого-либо ответа. На его лице отражались различные эмоции, пока не осталось только беспокойство.

— Я не знаю, — наконец произнёс он, копируя мою позу и зарываясь руками глубоко в собственные карманы. — Я представляю, что это возвращение домой будет для тебя сложным. Я не уверен, что сейчас тебе нужно ещё больше препятствий.

— Ты не препятствие.

Его взгляд переместился обратно на горы. Я сократил расстояние между нами и перевёл его внимание на себя, положив руку ему на щеку.

— Что ты у меня просишь, Хаксли?

Я положил вторую руку на противоположную щеку и осмотрел каждый дюйм его лица, в конце концов теряясь в его глазах.

— Давай посмотрим, к чему нас это приведёт. Я знаю, что мне ко многому нужно будет привыкать в Крикстоуне, но зачем нам бросать что-то, что… кажется правильным. И ты знаешь, о чём я говорю.

Он тяжело сглотнул и потянулся убрать мои руки.

— Знаю, — прошептал он. — Просто… — он уставился в никуда, после чего покачал головой и закончил свою мысль, — я не думаю, что ты готов.

— Я готов. К чему тут готовиться?

Он колебался и прикусил губу, прежде чем продолжить.

— Твой разум, он… Я просто не знаю… — он вздохнул и не закончил.

Я нахмурился от его разбитого объяснения. Что было не так с моим разумом? Что он имел в виду? Он начал верить во всё это дерьмо о каком-то дурацком ярлыке, который на меня пытались повесить много лет назад?

— Хаксли, — его голос вернул меня в реальность, и он потянулся и сжал мою руку. — Давай посмотрим, что будет дальше?

Я отступил на шаг назад и посмотрел на него, прежде чем перевести взгляд на пейзаж. Растущее желание быть с ним подобралось ближе и полностью завладело мной. После прошлой ночи я не мог не чувствовать сильную магнетическую связь, которая нас сближает. Мне хотелось знать, почему он колеблется.

— Хорошо.

— Ты готов? — спросил он.

— Да. У меня почти ничего нет, только пару вещей внутри.