Разговоры подождут. Пламя, которое взрывалось, когда мы были вместе, невозможно было сдержать, пока оно не поглотит нас обоих.

Мои штаны упали на пол, и я откинул их ногой в сторону, избавляя Хаксли от его брюк. Обнажённый, он, наконец, разорвал наш поцелуй и отступил назад, чтобы рассмотреть меня, и из его горла вырвался рык.

— Аспен? — прошептал он.

Это был вопрос, и я знал, о чём он спрашивает. В начале недели я решил, что не стану останавливать это. Поэтому я купил презервативы и напрямую сказал ему использовать их.

— Я был снизу, но не часто, так что держи это в уме.

Он потянулся к ящику рядом с кроватью, но прежде чем открыть его, оглянулся и спросил:

— Ты мне доверяешь?

Забавно, хоть я без сомнений знал, что это одностороннее чувство, я доверял Хаксли. Я видел всё сквозь защитные барьеры, которыми он оградил своё сердце, и знал, что этот человек не причинит мне вреда.

— Да.

От моего ответа в его глазах загорелся огонь, и губы приподнялись в развратной улыбке. Моё сердце ёкнуло, неуверенное в том, на что я только что неосознанно согласился. Хаксли открыл ящик, бросил на кровать презервативы, которые я ему дал, и полупустую баночку смазки — слава богу — а затем достал свободный отрезок нейлоновой верёвки.

Вот чёрт.

Его недавние слова всплыли на передний план моих мыслей.

«Не двигай руками, иначе в следующий раз я их свяжу».

Должно быть, на моём лице отобразилось удивление. Он встал передо мной и разочарованно покачал головой, с кривой усмешкой.

— Помнишь, что я тебе говорил? — он взял одну мою руку и помассировал большим пальцем моё запястье, рассматривая его. Затем взялся за вторую руку. — Держи их вместе. Вот так.

Я не мог оторвать от него глаз. Мой пульс дико ускорился, пока я держал руки параллельно, прижав запястья друг к другу. От того, с каким навыком он обматывал и завязывал верёвку, по моему телу прошла волна жара, и мой член жаждал прикосновений. В свои тридцать девять лет я мог честно сказать, что никогда не занимался в спальне ничем чересчур диким. Если задуматься, я практически мог назвать свою сексуальную жизнь предсказуемой, или даже скучной.

Пока я наблюдал, какая похоть исходит от Хаксли, пока он заканчивал связывать мои руки, меня переполняли ощущения. Его взгляд переместился на изголовье кровати, и он похлопал меня по бедру.

— Вверх. Руки над головой.

Как покорный щенок, которым я казался в последнее время, я забрался на кровать и лёг на спину посередине. Я поднял связанные руки над головой и положил их рядом с изголовьем.

Хаксли забрался по кровати и оседлал меня, глядя вниз и облизывая губы.

— Знаешь, сколько раз я фантазировал об этом?

Наблюдая за капелькой спермы, которая появилась на его головке, я тяжело сглотнул и облизнул губы, ужасно желая его попробовать.

— Я предположу, что это происходит с того вечера, когда ты сказал мне не двигать руками.

— Ты не послушал, — ещё одно движение. Ещё одна капля спермы, из-за которой первая покатилась вниз по его стволу.

— Тогда я заслуживаю этого.

— Это верно.

Он подполз ближе на коленях и поднёс член к моему рту. Я ещё не был привязан к кровати, но руками не двигал. Подняв голову, чтобы встретить его предложение, я лизнул головку его члена, пробуя жидкость и издавая стон от вкуса, который взорвался в моём рту.

Он запустил пальцы в мои волосы и прижал мою голову обратно к матрасу.

— Не двигайся.

Меня согрел хриплый рык его голоса.

Он снова сосредоточился на верёвке и обмотал оставшийся отрезок вокруг перекладины изголовья, оставляя достаточно, чтобы я мог переворачиваться на живот и на спину. Как только остался доволен, он снова опустился ниже и приблизился губами к моему уху.

— Если в какой-то момент захочешь всё прекратить, говори. Понял?

— Да, — выдохнул я в его кожу.

Он поднял лицо от моего уха и накрыл мои губы своими, скрепляя нас вместе в поцелуе, из-за которого по моим венам потекла жидкая лава. Это была смешанная битва губ, языков и зубов, пока мы пытались взять больше и больше того, чего хотели.

Когда он высвободился и опустился ниже по кровати, я получил минимальное предупреждение, прежде чем его горячий рот обхватил мой ствол. Я вскрикнул и машинально собрался схватиться за его голову, чтобы замедлить темп. Верёвка натянулась, и я затормозил, когда вспомнил, что не могу двигаться.

— Вот чёрт, — я поднял голову и смотрел, как исчезаю в его губах снова и снова, пока он двигал головой и отсасывал мне, доводя меня чуть ли не до комы. Его взгляд поднялся, и решительность в его глазах была грубой и живой, с такой сексуальностью, что мне захотелось потянуться и прикоснуться к нему. Жажда вытянуть все эти эмоции на поверхность заставила меня дёрнуть свои путы.

Мой оргазм подбирался всё ближе, пока он сосал и лизал мой член, сосредотачиваясь языком на моей щели и обводя головку круговыми движениями. У меня дрожали ноги, и я жалобно скулил, снова опуская голову и дёргая бёдрами в такт его движениям.

Затем он исчез.

Я выгнул спину, гонясь за его исчезнувшими губами. Его крепкие руки прижали мои бёдра к кровати, и он хохотнул.

— Боже, ты так дёргаешься.

Я изнывал от боли, находясь в секундах от оргазма, а он просто бросил мой член, не отвечая на его зов. Я прорычал и попытался поднять бёдра, борясь с его силой, но он опустил их, придавливая своим весом.

Мне нужно было трение, прикосновение, что-нибудь, что угодно. Протестуя, я умолял его взглядом, что только вызвало смешок. Этот мужчина никогда не смеялся, едва ли улыбался, но моя агония вызывала у него смех.

— Просто трахни меня, — умолял я. — Ты ждал всё это время, так что сделай уже.

Хаксли сел на пятки, отпуская мои бёдра.

— Я это и планирую.

Затем он взялся за мои ягодицы, раздвигая их и приближаясь лицом к моей пояснице.

— Ох, чёрт…

Я едва подготовился к тому, что надвигалось. Жар его рта и языка заставил меня дёрнуться ему навстречу. Его хватка стала крепче, и он продолжал свои действия, не сбиваясь из-за моего протеста. Его язык проник глубоко в мою задницу, и я потерял все ощущения разума и тела.

Издавая невнятные стоны и умоляя, чтобы он коснулся моего члена, я был уверен, что умру от переизбытка ощущений, прежде чем он решит закончить начатое. Его рот снова нашёл мою напряжённую эрекцию, в то время как он просунул глубоко внутрь меня два пальца, с каждым толчком задевая мою простату. Пальцы были скользкими от смазки, но я не помнил, чтобы он искал баночку и наносил её.

Это было слишком.

— Хаксли, пожалуйста. Я не могу… — выдохнул я.

Когда я подумал, что больше не смогу этого выносить, его губы и пальцы исчезли. Меня ловко перевернули на живот, и с поднятыми над головой руками я был вынужден уткнуться лицом в простыни. Хаксли поднял меня на колени и помял мои ягодицы, проскальзывая большим пальцем в мою дырочку.

— Чёрт, у тебя идеальная задница.

Я оглянулся через плечо, пока он надевал презерватив на свой член, и пока он поглаживал себя смазанной рукой, я вспомнил, какой у него толстый ствол. Опьянённый страстью и находясь на грани беспамятства, я сглотнул свою нервозность, зная, что будет больно, если я не расслаблюсь.

Он взялся за мои бёдра и провёл головкой своего члена по моей заднице, немного надавливая и погружая внутрь кончик, прежде чем снова вытащить. Я зарылся лицом в одеяло и зажмурился, когда он надавил снова, давая мне чуть больше, прежде чем отстраниться. Жжение было сильным, но моему телу было плевать, и оно кричало от желания вторжения. Следующее движение вперёд, и я дёрнулся в ответ, позволяя ему скользнуть на дюйм глубже.

Он втянул воздух через зубы, отстраняясь назад и снова входя в меня, без паузы. На этот раз глубже и с низким стоном, вырывающимся из его горла.

— Чёрт, ты узкий. Меня надолго не хватит.

Он снова надавил вперёд и погрузился до самого основания, замирая на месте, когда мы оба застонали от удовольствия. Я никогда в жизни не чувствовал себя более цельным. Жжение, в конце концов, рассеялось и превратилось в блаженство, пока он медленно вынимал член и входил в меня снова.

Он задал темп. Сначала движения были медленными, но как только я начал с готовностью встречать каждый его толчок с равной силой, он взялся за мои бёдра и беспощадно вбивал меня в кровать. Я кусал одеяло, пока из моего рта вырывался равномерный поток всхлипываний и криков. Каждая часть моего тела горела и покрывалась мурашками.

Мой член напрягся, жаждая прикосновений, но я до него дотянуться не мог. Я был в полной власти Хаксли, и он знал об этом. Каждый раз, когда он касался моей простаты, я кричал, умоляя. Теряясь в ощущениях, я чуть не расплакался, когда он вышел из меня полностью. Пустота и глубокая нужда, которая разрослась по моей кожи и проникла глубоко внутрь меня, заставила меня снова дёрнуться в своих путах, пробуя что угодно, чтобы получить облегчение.

Крепкие руки Хаксли перевернули меня на спину, беспокойство из-за жжения на моих запястьях стало далёким, когда я увидел голодный взгляд его тёмных глаз. Он поднял мои ноги, подцепляя руками мои бёдра, и согнул меня чуть ли не пополам, погружаясь в меня снова.

Мне было уже не двадцать лет, и я знал, что если и не чувствую боль в этот момент, позже будет болеть всё. Целостность вернулась, и я запрокинул голову назад, жмурясь, пока он кусал и лизал мою шею, вбиваясь и толкаясь в меня.

— Пожалуйста… Боже, Хаксли, пожалуйста… Прикоснись ко мне.

Я больше не мог этого выносить. Я слишком долго был на грани. Он двигался беспощадно, наша кожа ударялась друг о друга, соединяясь в жарком, взаимном удовольствии. Снова и снова, пока из моего члена на пресс не закапала сперма.

Затем гонка до финишной черты замедлилась, когда он отпустил одну из моих ног и протянул руку за мою голову, чтобы распутать связанную верёвку. Так как он использовал одну руку, на это ушло какое-то время, но он не переставал двигать бёдрами и заполнять меня. Прежде чем отвязать меня полностью, он опустил голову, прижимаясь к моей щеке свой, и его жаркое дыхание коснулось моего уха.