Я не знала, поцеловать его или накричать за то, что он ввязался в то, о чем никто из нас не имел представления.

— Спасибо, — выдохнула Вераити.

От ее проникновенного тона мне все же захотелось его поцеловать.

Но я не стала.

Я направилась к вешалкам у входной двери, схватила куртку, затем прошла через комнату к другой двери, чтобы отыскать Элайджу.

Я не пошла в студию.

Я вошла в гараж, где были припаркованы мой «Ягуар» и потрепанный грузовик Элайджи, прошла через него к задней двери, ведущей к лестнице и его квартире.

Я постучала в дверь.

— Элайджа! — крикнула я. — Это Кэди!

Я услышала шаги. Они были не быстрыми, но и не настолько медленными, чтобы заставить ждать.

Дверь открылась, и меня ошеломил вид опустошенного лица Элайджи.

Мой бог.

Что же произошло в студии?

Они были знакомы всего неделю!

— Милый, — прошептала я.

— Я для нее не гожусь.

Ох, боже мой.

— Элайджа…

— Она такая хорошенькая, такая милая и так тебя любит, Кэди. Не думаю, что даже ты знаешь, как сильно она тебя любит. Но я знаю, — по тому, как она говорит о тебе, как говорит о своей семье, — у нее большое сердце. У нее большое будущее. И поэтому я ей не подхожу.

— Откуда ты это знаешь? — спросила я.

Он развел руками, и я не поняла, на что он указывает. На себя. На квартиру над гаражом. На свой грузовик. На свою жизнь. Или на все вместе.

— Ты даже не пробовал, — сказала я.

— Какой в этом смысл? — спросил он. — Перед ней целый мир. Каким парнем я буду, если в ее двадцать лет уменьшу этот мир до богом забытого городка в штате Мэн?

— Еще слишком рано говорить об этом, милый. Вы знакомы всего несколько дней.

— Парень всегда знает.

— Что знает?

— Знает, когда встречает ту единственную.

Нежная красота этого момента ударила по мне так, что я пошатнулась.

— Она моя единственная, но я не могу быть ее единственным, — заявил он.

— Почему ты не можешь быть ее единственным? — не отступала я.

Он снова обвел рукой вокруг.

Я все еще не понимала, что он имеет в виду, но это не помешало мне заявить:

— Элайджа, я ничего не понимаю, и Вераити тоже.

— Да, знаю. В студии она кричала почти то же самое с гораздо большим количеством слов.

О, мой бог.

Элайджа тоже был единственным для Вераити.

Я придвинулась к нему поближе.

— Элайджа…

— Кэди, ты охрененно классная, прости за выражение, но это правда. Но ты не парень. И если парень хоть немного хороший, он поступает правильно по отношению к тем, кто ему небезразличен. Я все делаю правильно, и если Вераити не может заставить меня передумать, то ты уж точно не сможешь.

— Ты знаешь Джейка? — резко спросила я.

— Что? — спросил он в ответ.

— Джейка... эм, боксера, владельца стрип-клуба. Мы его видели сегодня в «Тинкер».

— Грузовика?

Его слова меня смутили.

— Что, прости?

— Джейк Спир. Этого парня мы видели сегодня. Он известен как Грузовик.

— Я... да, — ответила я, но это прозвучало скорее как догадка.

Хочу сказать, он большой. Но чтобы его звали Грузовиком?

— Его все знают, — сказал Элайджа.

— Ты знаешь его жену?

Он коротко покачал головой.

— Нет.

— Может, тебе стоит с ней познакомиться? Потому что она живет в Магдалене, и у меня сложилось впечатление, что она не думает, что Магдалена — это богом забытое место в штате Мэн.

— О чем ты? — нетерпеливо спросил он.

— Я встречалась с ней всего раз, но она превосходит классом Вераити, а Джейк похож на тебя, и они все еще вместе, и, судя по тому, что я слышала, они очень счастливы вместе.

— Да, но Грузовик — боксер, он участвовал в платных боях, его показывали по телевизору и он зарабатывает кучу денег в клубе, а я просто... — Он замолчал, но снова развел руками.

— Элайджа…

Он покачал головой.

— Нет.

— Элайджа, — настойчиво позвала я, потому что он уже закрывал дверь.

Он посмотрел мне в глаза.

— Когда-нибудь и ты, и она тоже... когда-нибудь вы обе поблагодарите меня.

С этими словами он закрыл дверь.

— Элайджа! — воскликнула я, хлопая по двери ладонью.

Я услышала удаляющиеся вверх по лестнице шаги.

— А-а-а! — крикнула я от досады, повернулась и зашагала обратно к маяку.

Я открыла дверь и ворвалась внутрь.

Райли и Корбин поднимались по лестнице, неся в руках тарелки с пирогом.

Курт и Майк стояли у островка вместе с Декстером, ожидавшим своей порции, и раздавали пирог. Пэт и Дейли занимались взбитыми сливками и мороженым.

Все взгляды устремились на меня.

— Где Вераити? — потребовала я.

— В твоей комнате с Кэт. Собирает вещи, — ответил Пэт.

Дети спали почти везде, где им хотелось: на маяке, в студии и в фургоне.

Но каждую ночь, после того, как мы с Куртом снова начали встречаться, кроме первой, и когда я оставалась у Курта, Вераити спала со мной.

Я сняла куртку, бросив ее на спинку дивана, и объявила:

— Он думает, что она слишком для него хороша.

На лице Курта отразилось понимание.

Майк, Дейли и Пэт посмотрели на дверь, в которую я только что вошла.

Декстер выглядел смущенным.

— О чем ты?

Он получил три «ни о чем» от Майка, Дейли и Пэта.

Пэт спокойно продолжил:

— Мне нужно с ним поговорить?

— Не сейчас, — сказал я ему и встала рядом с Декстером по другую сторону островка.

— Есть ли какой-нибудь способ, чтобы Элли и Мелани остались в своем возрасте навсегда? — пробормотал Майк.

— Вот именно, — пробормотал в ответ Курт.

Я бы нашла их забавными, если бы так не злилась и не расстраивалась из-за нашего с Элайджей разговора.

— Курт, можно с тобой поговорить? — спросила я.

Он протянул тарелку Дейли, а потом кивнул мне.

Он испачкался ореховой начинкой, поэтому сполоснул руки, прежде чем присоединиться ко мне у камина.

Я встала так, чтобы он оказался к комнате спиной, скрывая меня, он подошел ближе, как и я.

— Он говорит, что она — единственная, — объявила я.

— Вот дерьмо, — пробормотал он.

Очевидно, парень понимает, когда находит ту самую.

Мне не следовало удивляться. Курт, конечно, понял.

И девушки тоже могли понять, потому что я поняла.

— Эх... да, — выпалила я. — Ты должен с этим что-то сделать.

Он очень медленно моргнул.

— Хм... повтори-ка, — приказал он.

— Ты сказал, что выпьешь с ним пива. Так выпей с ним пива и приведи его в чувство.

— Детка, я его не знаю. А еще я не очень хорошо знаю Вераити. Я не тот человек, кому стоит лезть в это дело.

— Именно поэтому тебе и следует влезть в это дело. Ты — объективный наблюдатель.

— Объективный наблюдатель, который, вроде как, согласен с Элайджей.

Я захлопнула рот и почувствовала, как мои глаза вылезают из орбит.

Он подошел еще ближе и коснулся ладонями моего подбородка.

— Кэди, милая, они оба слишком молоды, и если между ними возникло такое напряжение даже без единого поцелуя, им нужно отступить и позволить времени вести их друг к другу или не вести, в зависимости от обстоятельств.

— Они целовались, — сообщила я. — Вераити проявила инициативу. Элайджа держался отстраненно.

Он посмотрел на огонь и пробормотал:

— Иисусе.

— А мне было двадцать три, когда я поцеловала тебя лишь раз и поняла, что ты — тот самый.

Его внимание вернулось ко мне.

— Кажется, это я тебя поцеловал, — поправил он.

— Неважно, — отрезала я. — Я все равно знала, что ты — единственный.

— Скажи-ка мне, твоей племяннице сейчас двадцать, тебе тогда было двадцать три, эти три года разницы походили на десять, не так ли? — задал он вопрос, но, не дождавшись ответа, продолжил: — И не отрицай этого, потому что ты это знаешь. Ты все еще взрослела, но платила за квартиру и кормила сама себя. Она уже два года как закончила школу. Сколько лет Элайдже?

— Двадцать шесть.

Он кивнул.

— И он платит за квартиру, кормит себя, каждый день вытаскивает задницу из постели, чтобы пойти на работу, находит способы упорядочить свою жизнь, когда та делает крутой поворот. Пэт поддразнивал Вераити насчет оплаты счета по кредитной карте после рождественского ужина. Кэди, между ними целая пропасть, которую он мог бы преодолеть, но такой уж он человек, и хочу сказать, хороший человек, потому что не позволит ей сделать это усилие и, возможно, погибнуть по пути. И не надо, — быстро сказал он, убирая одну ладонь с моего подбородка и прикладывая палец к губам, — ворошить мое дерьмо из-за того, как я все это изложил. Настоящий мужчина никогда так не поступит. Хороший мужчина заботится о женщине, к которой что-то чувствует, и ты должна позволить ему это. Она должна позволить ему это.

Я открыла рот, чтобы ответить, несмотря на все еще касавшийся моих губ палец Курта, но он заговорил раньше, чем я успела что-либо произнести.

— Если она этого не сделает, то все пойдет по одному из двух сценариев. Она настоит на своем, и если сейчас это разбивает ей сердце, то надавив на него сильнее, это может стать намного безобразнее и вылиться в тяжелый урок, который ей никогда не захочется выучить. Или она настоит на своем, он согласится, и всю оставшуюся жизнь будет гадать, что может ей дать, какие возможности она потеряла, даже если ей эта мысль никогда не придет в голову, — это будет мучить его и все может обернуться плохо.

Он убрал палец с моих губ и снова коснулся подбородка, тогда я ответила:

— А другой сценарий заключается в том, что они оба молоды, но оба умны и чувствительны и осознают эмоции, которые испытывают, притяжение, которое есть между ними, и даже в силу своей молодости, они могут быть счастливы.

— Возможно, но она приехала на каникулы из долбаного Йеля, а он вернулся домой весь в пыли от гипсокартона, и ему пришлось принять душ, прежде чем пойти с нами на ужин, и они знают друг друга всего несколько дней.

— Джейк и Джози.

— Что, прости?

— Я встречалась с Джейком и Джози, но сначала познакомилась с Джози. После встречи с ней я не представляла Джейка тем мужчиной, с которым познакомилась сегодня вечером. Но Джози не только вышла за него замуж, но и усыновила его сына, я ее совсем не знаю, но мой вывод из этого — ее приверженность мужу и его семье довольно сильна. Ты видишь здесь связь?

— Джейку и Джози уже за сорок. Они понимают, что у них на сердце и чего хотят от жизни, гораздо лучше, чем Вераити Морленд, Кэди. Она отличная девочка, и я бы сказал, что у нее отличный вкус, раз ее выбор пал на Элайджу. Она может стать прекрасной женщиной, но она все еще ребенок.