— Дерьмо, — прошипела я, нарушая еще одно правило — ругаться как можно реже, потому что Патрик был джентльменом, и сделал меня членом своей семьи, так что я чувствовала себя обязанной вести себя как благородная дама.

Да и вообще, сейчас всего два часа дня.

Через пару часов я позволю себе выпить бокал вина (или бутылку).

А пока…

А пока…

А пока я приберусь в ванной.

Выкинув из головы все, кроме чистящих средств, и приступив к рутинной работе, которую я сделала фактически всего два дня назад, так что не было нужды делать ее снова, не успела я начать, как раздался стук в дверь.

Парни работали по субботам за сверхурочные или заканчивая то тут, то там определенную работу, но не вся бригада, а несколько человек.

Я знала, этот стук не принадлежал ни Уолту, ни одному из его парней.

— Дерьмо, — снова прошипела я и бросила губку в раковину, ополоснув и вытерев руки, но, когда стук не прекратился, поспешила к двери.

В самом деле, какой смысл в воротах, если они никого не удерживают?

В верхней части двери располагались три маленьких квадратных стеклышка, и большинство людей были достаточно высокими, чтобы смотреть через них.

Курт определенно был достаточно высок.

Он увидел меня через них, и только тогда стук прекратился. Он хмуро смотрел на меня через секло, и, наблюдая за его мрачным взглядом, я подумала, не убежать ли и не спрятаться в чулане, а может, попытаться сделать невозможное и испариться.

Но я не сделала ни того, ни другого, он увидел, что я мешкаю и замедляю шаг, что заставило его сердито приказать через дверь:

— Кэди, открой.

Я прошла остаток пути до двери, распахнула ее и отступила назад в основном потому, что он шел прямо на меня, сетчатая дверь, которую он открыл, чтобы получить доступ к молотку парадной двери, со свистом за ним закрылась.

— С тобой все в порядке? — прорычал он.

— Я... да, прости, это было…

— Ты до смерти меня напугала.

Я захлопнула рот и уставилась на него в шоке.

Я его напугала?

Как?

Почему?

Почему все, что я делаю, его пугает?

— Дочка очень перепугалась, — продолжал он.

Ох, нет. Я расстроила его маленькую девочку.

— Прости, — прошептала я.

— Сесть за руль и поехать домой в таком состоянии, ты что, с ума сошла?

— Я сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем... — начала уверять я.

— Ты могла видеть?

— Эм... что?

— Твои глаза были полны слез, Кэди.

Боже.

Может ли это стать еще более унизительным?

— Мне так жаль, Курт, — слабо произнесла я.

— Что это было? —отрезал он.

Боже, Боже, Боже.

— Я просто... ну, кажется, я не была к этому готова…

— Ты наняла кого-то, чтобы за мной следили. Ты должна знать, что у меня есть дочь.

Я сжала губы, не готовая ко всему этому, и определенно не готовая вдаваться в тему того, что мой муж-не-муж следил за ним почти два десятилетия.

— Мне и так приходится иметь дело с тобой, и мне не нужно, вдобавок ко всему, чтобы ты сталкивалась с моей малышкой на улице и пугала ее своими рыданиями.

Его малышка.

Возможно, более унизительным это уже не станет, но вот более болезненным — однозначно.

— Курт, мне очень жаль. — Я никого за ним не видела, хотя казалось, что ее больше с ним не было, тогда я спросила: — Она в порядке?

— Она разговаривает с моими помощниками по рации — ее любимое развлечение, когда она не устраивает беспорядок на кухне, выпекая кексы — ее нынешняя одержимость.

О боже мой.

Как очаровательно.

— Так что, с ней все в порядке, — коротко констатировал он. — По-видимому, если у нее на голове радиосистема, и она может болтать с моими парнями, то пришла в себя после того, как какая-то незнакомая дама расплакалась на улице.

Совершенно очаровательно.

Я судорожно сглотнула.

— Надеюсь ты... ты, эм... присматриваешь за приготовлением кексов, — запинаясь сказала я, так как он замолчал, но не сделал ни малейшего движения, чтобы покончить со всем этим и уйти, а мне отчаянно нужно было заполнить тишину.

Это была ошибка.

Его глаза опасно сузились, и он недоверчиво спросил:

— Думаешь, я позволяю своей пятилетней дочери приближаться к духовке?

— Конечно, нет, — быстро ответила я.

Он поднял руку и провел ею по волосам, глядя поверх меня, и на его щеке не переставая дергался мускул.

Его взгляд вернулся ко мне.

— Подобное дерьмо не должно повториться, — потребовал он.

— Ты прав. Совершенно прав. Я не буду... это было простое невезение. Я загляделась на уличные фонари. Не обращала ни на что внимания. Меня застигли врасплох. В следующий раз я... ну, на самом деле, вряд ли их будет слишком много, но если подобное произойдет, я буду держать себя в руках.

— Я говорю о том, что ты села за руль и уехала в таком состоянии, — нетерпеливо выпалил он.

Что?

Он больше беспокоился о том, что я расстроенной села за руль?

Неужели?

Я не попросила его подтвердить.

— Так делать я тоже больше не буду, — тихо сказала я.

— Хорошо, — отчеканил он. — Постарайся.

Я быстро кивнула.

Он сердито посмотрел на меня.

Я стояла и не отводила взгляд.

Он продолжал смотреть.

Я тоже.

Он не прекращал и не уходил.

И по какой-то причине я тоже не прекратила и не попросила его уйти.

Вместо этого я тупо выпалила:

— У нее твои глаза.

— Они были бы как у тебя, если бы все не полетело к чертям, — осадил он меня.

Я сделала шаг назад, задыхаясь, будто он ударил меня в живот.

Он смотрел на меня, и я видела, как он вздрогнул, краска отхлынула от его красивого лица.

— Кэди… — тихо начал он.

Я перебила его.

— Думаю, все, что нужно было сказать, уже сказано.

— Видимо, даже слишком много, потому что последнюю фразу мне не следовало говорить.

Я приняла такую версию извинения, коротко кивнув.

— Честно говоря, я просто пришел убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал он.

— Я в порядке, — солгала я.

Он пристально посмотрел мне в глаза и снова заговорил, ласково:

— Она хороший ребенок.

— Она очаровательна, — ответила я.

— Она делает ужасные кексы.

Это почти заставило меня улыбнуться, но вместо этого я отвернулась и подавила новые слезы, потому что в тот момент я всем существом хотела попробовать кексы его дочери, и до безумия хотела бы иметь возможность попробовать кексы нашей дочери.

— Кэди… — начал он снова.

Я оглянулась на него, шмыгнув носом, прежде чем предположить:

— Держу пари, ты все равно их ешь.

— Да, — пробормотал он.

— Тебе не следует сюда возвращаться.

— Не давай мне повода, — возразил он.

— Доберусь ли я домой целой или нет — это не твоя забота, — огрызнулась я.

— При обычных обстоятельствах, нет. Но я шериф, Кэди.

Это правда. И все же с натяжкой. Вероятно, он не звонил домой каждой расстроенной женщине, чтобы отчитать за то, что те садятся за руль в расстроенных чувствах.

И все же это было правдой.

Именно тогда любопытство взяло надо мной верх.

Любопытство, и если быть честной с собой (что придет гораздо позже, когда в руке у меня будет бокал вина), попытка удержать его здесь, у моей двери, поэтому я спросила:

— Как ты вообще сюда попал? У меня есть ворота.

— И эти ворота ведут к городскому маяку, поэтому у них есть кнопочная панель и аварийный код, который направляется в местные учреждения на случай, если пожарным, спасателям или полиции понадобится доступ к твоей собственности.

— О, — пробормотала я, думая, что, по всей видимости, это хорошо, если произойдет невероятное и ужасное происшествие, или у меня случится сердечный приступ, или что-то загорится, или сигнальный фонарь перестанет вращаться, им не придется выбивать мои прекрасные ворота.

— Твоя подруга уехала?

Я перестала думать о сердечных приступах и пожарах и снова сосредоточилась на Курте.

— Да.

— Ладно.

Он стоял.

Я стояла.

Он не уходил.

И я не просила его уйти.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать (и не для того, чтобы попросить его уйти), когда он посмотрел по сторонам и спросил:

— У тебя есть собака?

Я покачала головой.

— Никаких домашних животных.

Он снова посмотрел на меня.

— Тебе надо завести собаку, Кэди.

— Курт, я еще не совсем устроилась. Маяк будет готов только через несколько недель. После этого я подумаю о том, чтобы завести щенка.

— Ты здесь совсем одна, вокруг обширная территория, тебе бы надо завести животное. Лучшая система раннего предупреждения, которую ты можешь иметь.

— Я займусь этим вопросом.

— Овчарку или ротвейлера, ретриверы и лабрадоры слишком дружелюбны, — посоветовал он (хотя это звучало скорее, как приказ).

— Хороший совет.

— И никаких дамских собачек. Они ни хрена не помогут.

Определенно приказ.

— Они милые и умеют лаять, Курт.

— Они не вселили бы страх даже в мою дочь.

— Наверное, ты прав, — пробормотала я.

Он выглянул за сетчатую дверь, потом снова посмотрел на меня.

— Мне нужно вернуться к дочке, — заявил он.

Я молча кивнула.

— Конечно.

— Заведи собаку, — приказал он.

Я снова кивнула, но ничего не сказала.

— Кэди, ты приняла решение остаться здесь, — тихо, но беззлобно произнес он. — Ты знаешь, как обстоят дела. Я ясно выразился по этому поводу. Тебе нужно держать себя в руках.

— Ты прав, — прошептала я в знак согласия. — Это было... — Я слегка встряхнула головой. — Ты прав.

Он заколебался, казалось, он собирается что-то сказать, но вместо этого просто кивнул и повернулся к двери, произнеся:

— Береги себя, Кэди.

— И ты тоже, Курт.

Он открыл сетчатую дверь, положил на нее руку, и я подумала, что он сделает то, что всегда делал Курт — просто уйдет.

Но он остановился в дверях, посмотрел себе под ноги, потом повернулся и посмотрел на меня.

— Тебе не следовало так поступать с нами.

Я стояла на месте и просто смотрела ему в глаза.

— Не могу понять, что творилось у тебя в голове, когда ты приехала сюда и сделала это с нами.

— Курт…

— Я был хорош. Ты была хороша. Все это осталось в прошлом.

Я стиснула зубы.

— Как думаешь, что я испытал, когда ты показала мне свои чувства там, на тротуаре, посмотрев на меня глазами полными слез?

О, Боже.

— Я…

— Пожалуйста, ради Бога, держись от меня подальше.

Я точно не планировала столкнуться с ним и его дочерью в кафе-мороженом, а потом перед ними разреветься.