Глава 10

Да здравствует маяк Магдалены

Кэди

Наши дни...

Дверь в студию открылась, и мы все повернулись к ней.

Пейдж с безумной улыбкой на лице просунула голову внутрь.

— Готово, — объявила она.

— О, боже, как волнующе, — восторженно выдохнула жена Уолта, Аманда.

— Согласна, — ответила Джеки, глава исторического общества.

— У меня есть вот это, пошли, — объявил Роб, мой агент по недвижимости и новый друг, держа в каждой руке по бутылке охлажденного «Перье Жуэ».

Я глубоко вздохнула, огляделась и увидела, что все выжидающе ждут, когда я сделаю первый шаг.

Я сделала этот шаг, подойдя к креслу за кардиганом, потому что на Мэн опустилась осень, и теперь в октябрьские дни температура едва достигала десяти градусов, и не в сухую погоду. Было влажно. Не морозно. Но прохладно.

Но сейчас не день, так что было явно холодно.

В сапогах и в кардигане я вышла из студии и прошла в темноте до маяка пятьдесят ярдов.

Я увидела большой фургон доставки, едущий по дорожке к воротам, но лишь взглянула на него.

В основном мои глаза были прикованы к маяку — сигнальный свет вращался по кругу, ритмично освещая пространство, из всех окон лился теплый свет.

Я прошла по крытой дорожке от гаража к дому, положила руку на ручку двери и повернулась, чтобы увидеть позади себя Уолта, Аманду, Джеки, Роба, Пейдж и жену Роба, Триш.

Я радостно им улыбнулась, повернулась лицом к двери, повернула ручку и вошла внутрь.

В камине потрескивал огонь, и это было первое, что я увидела.

Остальное…

Ох…

Остальное…

Я прошлась по первому этажу, потом по следующему и еще по одному и увидела, как прекрасно Пейдж вписала круглые комнаты, кирпичные стены, необычные окна и морскую тему в общее гостеприимное, теплое, уютное пространство. От каждого уголка и трещинки веяло классикой и современностью, женственностью с налетом мужественности, привнесенной морской тематикой, но выглядящих не как дорогостоящий китч, а сплошное очарование.

И я не могла не дивиться мастерству, с которым она разделила пространство спальни на две крохотные части, но поместила в одну большую двуспальную кровать (не так много места на полу, но кого это волнует), а вторую превратила в ванную комнату с маленьким душем и маленькой круглой ванной, в которой я не могла бы растянуться полностью, но могла бы понежиться. Кроме того, они с Уолтом соорудили изумительную мебель для ванной комнаты, в которой было несколько зеркальных панелей, с кремовыми, выкрашенными в цвет яичной скорлупы горизонтальными панелями от пола до потолка, отчего помещение казалось намного больше, чем было на самом деле, и предоставляло много места для хранения вещей.

Я остановилась на смотровой площадке, сначала увидев по краям встроенные изогнутые кресла и пару плетеных фигурок, стоящих перед перилами лестничного колодца.

И я увидела раскинувшуюся вдоль бухты Магдалену, огни, усеявшие широкие холмы за ней, и чернильную тьму океана, простиравшуюся до бесконечности, и круг света прямо над головой, снова, снова и снова посылающий свой неизменный и верный сигнал.

— Кэди? — услышала я голос Уолта, но увязла в чернильной глади океана, двигающемся по кругу луче света и, наконец, в понимании того, почему я должна быть именно здесь.

Патрик стал моим лучом света. Патрик вошел в мою жизнь и впервые, в двадцать три года, дал мне нечто надежное и настоящее.

А теперь Патрик, видевший меня насквозь, подарил мне новый луч.

— Кэди, ты в порядке? — спросил Уолт, останавливаясь рядом со мной.

Я резко повернула голову в его сторону и кивнула.

— Да, Уолт. Я более чем в порядке. Я дома.

Его лицо расплылось в широкой улыбке за две секунды до того, как я услышала хлопок пробки и крик Триш:

— Ура!

Я повернулась к ним, к людям, которых едва знала, кто мне очень нравился, и увидела, как Пейдж раздает бокалы с шампанским, которые она, очевидно, прихватила по пути наверх.

Уолт взял вторую бутылку шампанского, поставленную Робом на низкий плетеный столик, чтобы открыть ту, что у него была, и откупорил ее.

Мужчины наполнили бокалы, и когда все выпили, я подняла свой.

— За новые главы и новых друзей, — сказала я.

— Верно сказано! — воскликнул Роб.

Аманда толкнула меня плечом.

— За новые главы и новых друзей! — подхватила Пейдж.

Мы все выпили.

Отняв бокал от губ, я снова подняла его и сказала:

— И да здравствует маяк Магдалены.

— Да здравствует маяк Магдалены! — повторила Джеки.

Я посмотрела на Уолта, еще раз подняла бокал и подождала, пока он улыбнется и кивнет, прежде чем сделать глоток.

— Внизу, на кухне, есть что перекусить. Поскольку мы не должны сдвигаться отсюда ни на дюйм, я спущусь и все принесу, — заявила Пейдж.

— Я помогу, — предложила Триш.

— Я тоже, — сказала Джеки.

Три женщины спустились по лестнице.

Я снова повернулся к открывающемуся виду.

Уолт повернулся вместе со мной.

Подошел Роб и встал по другую сторону от меня.

— Ты сделал это, — сказала я Уолту.

— Мы сделали это, — ответил он.

Какой же он милый.

— Никогда не думал, что доживу до этого дня. А если и думал, то не знал, что все будет так идеально, — вставил Роб, и я посмотрела на него. — Рад, что мне выпал такой шанс.

— Спасибо, что не отговорил меня, — сказала я.

— Я пытался, — ответил он. — Ты просто не слушала.

Улыбнувшись, я действительно почувствовала, как сияют мои глаза.

— Да здравствует маяк Магдалены и да благословит Господь Кэди Морленд за то, что она сохранила это наследие, — пробормотал Уолт, салютуя мне бокалом.

— Пожалуйста, не надо, я всего-навсего подбирала подушки, — смущенно пробормотала я.

— Замолчи, — шутливо одернул Уолт.

Роб протянулся бокалом и чокнулся с Уолтом.

— Боже, благослови Кэди и ее наследие.

Я закатила глаза.

Двое выпивших мужчин.

Затем Уолт приложил свою грубую ладонь к дну моего бокала и неумолимо подтолкнул его к моим губам.

Я начала хихикать, но остановилась, чтобы сделать глоток.

— Если вы трое закончили славить друг друга, пойду проверю каждый дюйм той ванной. Кэди, хочешь пойти со мной? — спросила Аманда.

Хотела ли я пойти с ней?

— Безусловно, — ответила я.

Мы с Амандой двинулись вниз по лестнице, и не просто проверили каждый дюйм ванной комнаты.

А каждый новый дюйм старичка.

Только после этого мы присоединились к вечеринке.

Курт

Курт прислонился к борту пикапа, запрокинув голову и глядя на освещенную смотровую площадку, заполненную людьми, выглядевшими так, словно у них вечеринка.

Они находились далеко, но среди всей кутерьмы он все равно мог видеть рыжие волосы Кэди.

Только ее зеленые глаза он видел мысленно.

С другой стороны, он уже много лет не мог выкинуть из головы эти глаза.

Он уже несколько недель не видел ее поблизости от себя.

Она держалась подальше, как и обещала.

И вот он здесь, на общественной земле, но недалеко от ее дома, холодной ночью, в темноте, наблюдает за ней, как погрузившийся в раздумья герой любовного романа или, того хуже, жуткий преследователь.

Но после стольких лет эта женщина ни за что на свете не протащила бы свою задницу через всю страну и не обосновалась бы в глуши штата Мэн, где он сейчас находится, если бы только чего-то не случилось.

Чего-то, во что она намеревалась втянуть и его.

Или чего-то, от чего она надеялась, он ее защитит.

Он просто понятия не имел, что это.

Если бы она хотела помириться с братом, то могла бы поселиться в округе Уолдо, где жил этот засранец.

Если бы ей захотелось еще одну попытку с ним, она бы мелькала у него перед глазами, или вытворила что-то.

Но ничего такого не было.

Все, что он знал, это то, что ее муж мертв, ее частный детектив исчез, но появилась она.

Кроме этого, ничего.

Но с Кэди Морленд было что-то не так, Курт чуял это всем нутром.

Он просто понятия не имел, что.

Он хотел оставить все как есть.

Хотел забыть ее и жить дальше.

Но и этого он не мог сделать уже много лет.

А теперь она здесь, и для этого есть причина. Люди просто так не срываются с места и не переезжают оттуда, где выросли и прожили всю свою жизнь, в ее случае сорок один год, и не пускают корни в неизвестности.

И уж точно женщина не стала бы делать этого там, где жил мужчина из ее прошлого, который ни тогда, ни сейчас не скрывал, что не хочет, чтобы она стала частью его настоящего.

Он просто не мог понять, почему она так поступила. Почему вдруг появилась и вновь открыла зияющую рану, которую нанесла им обоим, но, очевидно, ни один из них так и не нашел способа навсегда ее закрыть.

И это сводило его с ума.