Глава 5

Бек

— Позволь мне сделать это для тебя. — Я хватаю бутылку шампуня и выдавливаю из нее каплю, а затем вспениваю волосы моей жены. Тропический душ мягко смывает пену, пока я смотрю, как она скользит по ее загорелой коже. — Вот уж не думал, что ты фанатка душа на открытом воздухе, — поддразниваю я.

— Ты был прав. Все огорожено. И мне это нравится. — Она поворачивается в моих объятиях и целует меня. — Вообще-то, я бы хотела, чтобы у нас дома был такой же.

— Хм. Надо будет подумать об этом.

— Бек, нам придется переехать. Наш двор недостаточно уединенный.

— Мы можем это сделать. Я вовсе не против переезда. Ты — голая на заднем дворе, это чертовски соблазнительно.

Она проводит руками по моему мокрому телу и говорит:

— Ты и сам не так уж плох. И подумать только, когда-то я тебя ненавидела.

— Признайся. Ты никогда не ненавидела меня. Ты только думала, что ненавидишь.

Она встает на цыпочки и говорит мне прямо в рот:

— Вот тут ты ошибаешься. Ты был самым высокомерным ослом, которого я когда-либо встречала. Но, эй, посмотри, куда это нас привело. Голышом в открытом душе на пляже в Карибском море. Чего еще я могла желать?

— Когда ты так говоришь, я не могу злиться из-за того, что ты меня ненавидела.

Ее рука скользит вниз по моему прессу, затем еще дальше, пока не обхватывает мой член, — и не собираюсь лгать, я щеголяю стояком рядом голой Шеридан, — когда она скользит своей мыльной рукой вверх-вниз по моей длине.

— Нисколько. Даже если это было так, я готова сделать с тобой такое, что сделает самого злого мужчину чертовски счастливым.

Мои руки двигаются к ее заднице, и я сжимаю каждую половинку ягодиц.

— Это правда, миссис Бриджес?

— Совершенно точно.

Сверху журчит вода, и Шеридан опускается на колени. Я с благоговением смотрю, как ее идеальные губы обхватывают мой член, и она начинает сосать меня до такой степени, что я почти теряю рассудок и, возможно, даже свою религию. Прямо перед тем, как извергнуть себя в ее прекрасное горло, я останавливаю ее и поднимаю на ноги.

— Ну что, ты готова?

— Я всегда готова.

— Не думаю, что ты правильно поняла, о чем я. — Я даю ей несколько минут, чтобы осознать, что мне нужно.

Когда до нее доходит, на ее лице появляется понимающая улыбка.

— Я… Думаю, что да.

— Ты уверена?

— Ну, ты можешь быть моим капитаном Кирком.

— О, значит, я стану первым человеком, который там побывал?

Она порывисто смеется.

— Да.

Притянув ее к своей груди, я говорю ей:

— Мне очень неприятно тебе об этом говорить, дорогая, но я буду единственным мужчиной, который побывает там, где еще никого не было.

Она хлопает меня по бицепсу.

— Угу. Это само собой.

Я выключаю душ и тащу ее к кровати.

— Мы промокли, Бек, — протестует она.

— И через минуту ты будешь еще более влажной. — Я отталкиваю ее назад и ныряю между ее ног для своего дневного пиршества. Мы не занимались этим с утра, и я немного проголодался. Довожу ее до оргазма, и она скулит, когда я останавливаюсь. — Ты свое получишь. Дай мне секунду.

Я хватаю пузырек со смазкой, который спрятал в тумбочке для этого момента вместе с презервативом. Затем переворачиваю ее на колени и просовываю в нее палец. Она такая мокрая, что блестит.

— У тебя самая шикарная задница. Я знаю, что говорил тебе это бесчисленное количество раз, но этот вид просто потрясающий.

— Замолчи и трахни меня.

— Трахну. Будь терпеливой.

Убрав пальцы с ее киски, я добавляю немного смазки и медленно просовываю один в ее сморщенное отверстие. Она слегка ерзает, и я спрашиваю, все ли в порядке.

— Да, это немного странно, но хорошо.

Другой рукой я ласкаю ее клитор, но не хочу, чтобы она кончала. Хочу оставить это на потом. Когда чувствую, что она расслабляется, я скольжу пальцем внутрь и наружу, мягко растягивая ее. Она крепче прижимается ко мне, но я целую ее в поясницу, и вскоре она снова расслабляется. Когда она достаточно растянута, я вытаскиваю палец и вставляю свой кончик. Немного. Она напрягается.

— Расслабься. Прижмись ко мне немного.

Она делает это, и я проталкиваюсь в ее отверстие.

— О, черт, Печенька.

Она тяжело задыхается.

— Ты в порядке?

— Он кажется большим. Полным. Мне не больно. Скорее жжет.

— Я буду двигаться очень медленно. Обещаю. — Я едва могу говорить. Я медленно — очень медленно — продвигаюсь вперед, затем отступаю, только чтобы вернуться назад. Это занимает некоторое время, и гораздо больше контроля, чем я думал, но, когда я полностью вхожу в нее, пот льется по моему лицу от моей сдержанности. Я хочу ворваться в нее со всей силы, но не могу.

— Печенька, говори со мной.

— Все хорошо.

— Я собираюсь двигаться. Но очень медленно. Но сначала я хочу, чтобы ты растянулась на кровати, а я лягу на тебя сверху.

Она разводит руки в стороны, и я следую за ней. Я обнимаю ее рукой вокруг талии, дотрагиваясь к холмику. Затем очень осторожно покачиваю тазом, поначалу лишь слегка скользя внутрь. Потом все больше и больше, пока не слышу ее стоны удовольствия. Но я проверяю, чтобы быть уверенным.

— Удовольствие или боль?

— Все хорошо.

— А так? — Прикладываю палец к ее клитору, надавливаю на него и массирую круговыми движениями.

Ее стоны становятся громче.

— Трахни меня.

Она вздрагивает подо мной.

— Хорошо?

— Да. Хорошо.

Я целую ей шею и плечо и спрашиваю, насколько она близка.

— Очень близко.

— Быстрее или так хорошо? — Хочу убедиться, что это именно то, что ей нужно. Но, черт возьми, я собираюсь сломать одну из ее упругих ягодиц, сжимающих меня. А потом это происходит, и это странно, потому что я чувствую, как ее мышцы сокращаются по всему телу, и я выстреливаю, как фейерверк на четвертое гребаное июля.

— Господи, Печенька. О боже. — Думаю, что повторял это снова и снова несколько раз. Я слышу, как она стонет под моим оргазмом, так что я не один такой. Когда он проходит, я говорю ей, чтобы она лежала тихо, потом встаю и приношу полотенце, чтобы вытереть ее дочиста.

Она не шевелится ни единым мускулом.

— Почему ты мне не сказал? — спрашивает она.

— Не сказал тебе что? — Меня смущает ее вопрос.

— Что это будет так хорошо. Я не думала, что мне понравится.

— Значит ли это, что мы можем сделать это снова?

— Будь у меня силы, я бы рассмеялась. Может быть, не сегодня, но да.

— Я думаю, все мои гребаные исследования окупились. — Я легонько шлепаю ее по заднице.

Потом она хихикает.

— Конечно, окупились.

— Но, эй, я должен был трахнуть самую горячую задницу, известную человеку.

За эти слова я был награжден одной из ее ухмылок. Вот что мне нравится в этой женщине.

***

В течение нескольких недель после слушания мы с Шеридан беспокоились за Инглиш. Мы боялись, что могут проявиться какие-либо признаки посттравматического стрессового расстройства. Мы даже попросили ее поговорить с психологом, которого она видела раньше, но никаких признаков или симптомов так и не появилось. Она всего лишь несколько раз спросила о другой маме, как она ее называла, и все.

В конце концов, мы пошли в суд последний раз, и в итоге у нас был другой судья. На этот раз мы получили судью Уилтон, и она — да, она, — вынесла решение в нашу пользу, и мы получили полную опеку. Судья рекомендовал Эбби держаться подальше от Инглиш.

Мы с Шеридан решили, что если Эбби выйдет из тюрьмы и захочет увидеться с Инглиш, то сможет сделать это у нас дома, и только в нашем присутствии. Я никогда не ставил себе целью держать ее подальше от Инглиш. Но мне не нравилось, как она хитрила и обманывала меня. Она никогда не хотела видеть свою дочь, кроме как в денежных целях, о чем я и подозревал с самого начала. Если бы она действительно хотела отношений с ней, я был бы готов работать над этим.

Учебный год закончился, и трудно поверить, что моя дочь пойдет во второй класс. Куда подевалось время? Вот так мы с Шеридан и оказываемся на Карибах в отпуске, который сперва пришлось отменить.