Пустые траты
Чиновник регионального отделения Фонда социального страхования Олег Семенович Подушкин весь вечер находился во власти недовольства и раздражения. Он занимал важный пост – был заместителем управляющего.
Человек среднего возраста, почти лысый, носящий большие очки прямоугольной формы, сам по себе он был достаточно спокойным, даже флегматичным. Казалось, его ничто и никогда не волновало. Но сейчас, проведя уже несколько часов на корпоративе среди сотрудников Фонда, лицо Подушкина приобрело несвойственное ему кислое выражение. До мозга костей рациональный человек, он мрачно думал о том, какой урон бюджету наносят все эти празднества.
Корпоративные мероприятия, по его мнению, были из разряда выбрасывания денег в корзину. Они не давали ни морального удовлетворения, ни прибыли. Говорят, что такие мероприятия сплачивают и для этого даже нашли соответствующее определение, заключив его в пару иностранных словечек — «Team building». «Строительство команды». Чего там строить, на самом деле? Всё давно уже построено. Плати бабки и будет команда, нет бабок, корпоративной жратвой не обойдешься.
Глухое раздражение овладевало Олегом Семеновичем всё больше.
Его взгляд оценивающе скользнул по столам, уставленным снедью. «Вон сколько всего, — думал он, — пей, ешь на халяву, жри от пуза! И они пьют и жрут, козлы!» Его злость обернулась на сотрудников, без зазрения совести уничтожающих съестные запасы на столиках. Если бы Подушкин не знал этих людей, то решил, что они добрались в этот зал, едва волоча ноги после жесткой диеты. Или сидели на зоне, где жили впроголодь на голодном пайке, и их только вчера выпустили.
«Куда в них столько вмещается?»
Он перевел взгляд на свою тарелку. Там, радуя глаз гастрономическим изобилием, несколькими горками лежали салаты из краба и овощей, нечто типа оливье, печеночный паштет. В самом краю тарелки примостился холодный мясной рулет, который Подушкин полил кисловатым клюквенным соусом. «Я—то хоть не ем так много как эти, мне хватит на весь вечер» — думал он в своё оправдание.
Взяв вилку, Олег Семенович принялся неторопливо, с достоинством есть, впрочем, совсем не чувствуя голода. Есть было нужно, словно заложенный кем—то рефлекс требовал при виде еды отмобилизовать все силы организма для её обязательного и полного поглощения. Наверное, так медведь летом создает подкожные запасы, чтобы тратить их в зимнюю спячку. Или верблюд копит в себе влагу для долгого путешествия по пустыне, аккумулируя её в горбообразной спине. Они не хотят этим заниматься, но природа заставляет!
Всё же, справедливости ради стоило отметить, что Подушкин ел с удовольствием. Когда на тарелке осталось примерно половина пищи, он остановился. Зачем торопиться? Он же не будет набивать брюхо как другие! Отложив вилку в сторону, чиновник принялся смотреть на лазерное шоу, устроенное фирмой—организатором празднества.
«Вот еще деньги на ветер!» — досадливо подсчитывал он убытки. Кому нужны эти яркие лучи? Сверкают, мелькают во все стороны, мечутся по залу. Раздражают! «А ведь могут и в глаза попасть, говорят, они опасны!» Он вдруг испугался и, подперев голову правой рукой, словно невзначай прикрыл глаза пальцами. От этого Олег Семенович сделался похожим на скульптуру мыслителя, застывшего в ленивой послеобеденной дрёме.
Когда лазерное шоу кончилось, Подушкин открыл глаза и увидал, что его тарелка вновь заполнилась едой. Туда добавились куриные крылышки, тушеные в пивном соусе, мясные медальоны с крупными черносливинами. Мясная фантазия была украшена гарниром из жареного картофеля с крупными листьями салата. «Ну, зачем это?» — возмутился в душе Подушкин, — я же столько не ем!» Он недовольно покосился на стоявшую возле его столика официантку с бейджиком «Жанна», костлявую высокую девушку с некрасивым лицом.
«Женская логика, если тарелка пустая – её надо наполнить! Тоже из зоны откинулась». – Он оценил худобу Жанны, тем не менее, берясь за вилку.
Крылышки были изумительными! Они, казалось, таяли во рту, наполняя его сочным вкусом, а нежное мясо ласкало язык.
— Жанна, а что у вас за татуировка на руке? – спросил он девушку, с успехом справляясь с последним крылышком, и готовясь взяться за медальоны.
— Это имя «Таня», – ответила Жанна. Она стояла вне световой зоны, и лицо её скрывалось в полумраке. Руки же были освещены достаточно хорошо, чтобы Подушкин их рассмотрел.
«Женская логика в действии, — усмехнулся чиновник, — саму зовут Жанна, а тату с именем «Таня».
— А почему Таня? – полюбопытствовал он.
— Это подарок моей подруге на день рождения.
Такой ответ озадачил Олега Семеновича и заставил призадуматься. Если это подарок, то его надо отдавать, но подарок на руке можно отдать только с рукой. Или это пожизненное напоминание подруге о преданности Жанны? «Странно!» — заметил он про себя и решил, что никогда не постигнет женскую психологию.
Между тем, сотрудники, как термиты, пожрав все, что предложила им кухня ресторана, бросились танцевать. Подушкин глянул в сторону ведущего и музыкантов. Управляющий Фондом захотел живую музыку, а живая музыка стоила немалых денег.
«Во сколько же нам обошлась эта тусовка?» Олег Семенович прикинул в уме, получалась большая сумма. Точной сметы он не видел, но и так понятно, что деньги ушли приличные.
«Выкинул в ведро!» — раздражение Подушкина неудержимо рвалось, текло через край, как вода из ванны, в которой плескался человек с плохим настроением. «Всё в ведро! И зачем я вообще согласился участвовать в этом?»
Официанты постепенно начали смену блюд — переходили к десерту.
Посмотрев на столик, Подушкин обнаружил, что перед ним положили несколько кусочков разных видов тортов: «Орехового», «Пражского, «Наполеона». Будто из воздуха материализовались вазы с фруктами, шоколадные конфеты, дымящаяся чашка горячего кофе.
«Когда же это закончится? — мысленно застонал он. – Какие деньги!»
— Ешьте, у нас сегодня вкусные торты, собственной выпечки, — приветливо произнесла Жанна.
— Спасибо! – угрюмо пробормотал Подушкин.
— Олег Семенович! — рядом возникла плоская фигура управляющего Фондом, — я вас попрошу проследить, побыть здесь, пока не уйдет последний сотрудник. Нам не нужны неприятности. А завтра возьмете отгул на полдня. Окей?
— Окей! – вяло согласился Подушкин, прикидывая, во что превратиться его желудок к полуночи и что страдание от обжорства будет обеспечено.
За столами шло бесконечное буйство новогоднего веселья. Провозглашались тосты, стреляло шампанское, лилась водка. Народ безостановочно уминал торты и фрукты.
«Нет, они точно из зоны! Куда столько?» Подушкин смотрел на них с осуждением. Он—то, конечно, не прикоснется к торту, только кофе попьет, кофе здорово освежает…
Когда после двух ночи уходил последний сотрудник Фонда, на тарелке Подушкина было пусто. Он съел весь торт, лежавший перед ним, добил бананы и мандарины. После полуночи, ему вновь захотелось мяса, и Жанна принесла бараньи шашлыки, приготовленные специально для управляющего и которые тот не доел.
Олег Семенович сидел на стуле сытый, разомлевший. Мысли текли вяло и скучно, словно полыхавший пожар раздражения слегка притушил водопад разнообразной еды. Ему было, как и в самом начале вечера, жалко потраченных денег. Ведь их можно было использовать с толком, например, выделить дополнительные средства на покупку путевок в летние оздоровительные лагеря для детей из малоимущих семей. Или закупить новую оргтехнику. Подушкин сам видел, что ксерокс в отделе делопроизводства того и гляди накроется. На этом, кстати, можно было бы хорошо поиметь, в откатах не было ничего предосудительного – все так жили. Зато, какая бы польза была. А так?!
«Да, мы расходуем средства нерационально! – самокритично упрекнул он себя и управляющего, использовав объединительное местоимение «мы». – Отвратительно расходуем! Завтра поговорю… Зачем нам неподъемные траты? Одна еда чего стоит, не говоря уже о ведущем, живом звуке и лазерном шоу».
— Вы просили сказать, — к нему подошла Жанна, — последнего отправили на такси!
— Последнего? Здорово! Пора и мне.
— А знаете, на улице пошел снежок. Так красиво! Погода совсем новогодняя, – девушка улыбалась всем своим некрасивым лицом.
— Да, что вы говорите!
Он засобирался с чувством неудовлетворенности, оно гложило его, скребло по душе, потому что он, Подушкин, провел пустой вечер, омраченный пустыми тратами. Олег Семенович окинул тяжелым взглядом место пиршества, как место побоища, на котором остались тела павших воинов. Хотя официанты успевали убирать большую часть посуды, столы пребывали в живописном беспорядке. Валялись скомканные салфетки, остатки еды застыли в тарелках, из ваз в разные стороны торчали концы желтых бананов. В сочетании с ананасами они напоминали то ли носы, то ли усы экзотических африканских животных.
Нет, ловить было нечего, пора уезжать домой.
Вдруг на одном из столиков он заприметил нечто интересное и взгляд его просветлел.
— Знаешь что, Жанночка, будь добра, заверни мне с собой вон того поросенка.
Забытый по недоразумению ордой коллег на столе молочный поросенок, нетронутый, с хрустящей корочкой, наконец, принес успокоение в смятенную душу чиновника. И он подумал, что не зря просидел здесь до двух часов ночи, что хоть какая—то польза от корпоратива всё—таки случилась, пусть и такая мизерная. В голове зазвучали мажорные нотки новогодних песенок, предвещая наступление Нового года, а улыбающаяся некрасивая официантка на минуту даже показалась симпатичной.