— Какого хера ты здесь делаешь? — хрипло прорычал он, направляя на неё всеобщее внимание.

Лорен вооружилась жалким предлогом безопасности, но у неё по лицу потекли слёзы.

— Что ты делаешь?

Голос звучал пронзительно и искажённо от слёз, и она почувствовала, как от стыда вспыхивают щёки. Другие участники вечеринки остановились, чтобы на несколько мгновений заменить секс диалогом, который предвещал не меньшее удовольствие.

Даниэль не спускал взгляда с Лорен, но и не пытался остановиться, безостановочно толкаясь между ног Аиды.

— По-твоему? — Он одарил девушку сатанинской улыбкой. На его загорелой коже блестели зубы, а налитые красным глаза, выглядели тусклыми, отстранёнными. Лорен задалась вопросом, что он с собой сделал и насколько пьян.

Она заставила себя смотреть, сдерживая отвращение к мужчине, в настоящем ставшим жертвой самых грязных потребностей. Жаль, что она знала сладость его губ, нежное прикосновение рук, глубину свободного от наркотиков взгляда. Настоящего Даниэля.

— Убирайся, мать твою! Почему ты до сих пор здесь? — Голос звучал хрипло, озлобленно. Даниэль увеличил темп, дёргая Аиду за волосы, которая исполнила серию стонов, достойных порнозвезды.

— Бля, Аида, да... двигайся так, так!

Она видела, как он согнул колени и скривил губы, издавая долгое животное клокотание своего наслаждения. Лорен видела достаточно, но её ноги приклеились к полу, пока заторможенное болью сознание плавало в луже неверия, сопротивляясь жутким свидетельствам.

«Всё кончено, ты можешь уйти, больше тебя здесь ничто не держит». Она поняла, что едва не рвёт край футболки, разжала пальцы и собралась уйти, но в этот момент, Даниэль решил посвятить ей презентацию.

— Вы все знаете Лорен? — заорал он в обширном помещении, вызывая у неё мучительный приступ боли в мышцах затылка. — Ещё одна из моих шлюх, самая дорогая.

Он снял презерватив с довольной улыбкой, завязал конец узлом и покрутил, удерживая между пальцами.

— Вы не задаётесь вопросом: каковы же услуги этой скелетоподобной шлюхи?

Лорен закрыла глаза и затаила дыхание. Едкое страдание выплескивалось у неё из души и волнами вторгалось в каждый уголок тела. Загипнотизированная акцентом, с которым Даниэль говорил и двигался, словно был на сцене, парализованная словами, которые он произносил с холодной беспечностью, Лорен испытала болезненную потребность навредить себе по полной.

«Лорен, мне с тобой хорошо». Так ей признался Даниэль в Санта-Монике после того, как занимался любовью. Измученные, вспотевшие и насытившиеся, с томными жестами и помутневшими взглядами, они лежали среди смятых простыней, пахнувших их объятиями.

Что случилось с тем мужчиной? Лорен не могла распознать его в тщеславном существе, которое двигалось с нарочитой наглостью, осыпало оскорблениями, как будто дней их личного Эдема никогда не существовало.

— Знаете, сколько я заплатил за её запечатанную пи*ду? Сто пятьдесят тысяч долларов!

Рот актёра широко распахнулся, изрыгая смех, лишённый веселья, нездоровый и смертельный. Он медленно приблизился, поигрывая презервативом, словно вертушкой. В нескольких шагах от Лорен остановился, коварно прищурив глаза.

— Ты мне больше не нужна, — презрительно изрыгнул, прежде чем бросить в неё презерватив, который приклеился к футболке под грудью. Она отшатнулась, широко раскрыв рот в ужасе от этого жеста. С отвращением тряхнула футболку, сбрасывая на пол использованный презерватив.

Она смотрела на Даниэля, не зная, что чувствовать: ненависть, жалость или бесконечную любовь.

— Давай уедем, — взмолилась, капитулируя перед самым сильным чувством, которое, несмотря на происходящее, ещё испытывала к нему. — Давай спрячемся в Мексике. Разве ты не помнишь, как нам было хорошо? Я излечу тебя, ты...

Хриплый крик Даниэля эхом разнесся по бассейну, заглушая её слова.

— Ты бы хотела выжать из меня ещё немного, правда?

Он указал в неё пальцем, и внезапно Лорен испугалась. Образ пьяного разбушевавшегося отца перекрыл образ Даниэля, и в защитном жесте, который возник откуда-то в подсознании, Лорен присела на пол, закрывая голову руками.

В ожидании удара её конечности напряглись; только когда тишина затянулась, она осмелилась поднять голову и встретилась с возмущенным взглядом Даниэля.

— Теперь ты обвинишь меня в насилии, глупая сучка?

Этот вопрос был хуже любого другого оскорбления, с которыми к ней обращался.

Даниэль знал, он был единственным человеком, которому она доверилась о своём прошлом, но, казалось, сейчас забыл каждый жест, каждую откровенность, словно между ними не было доверия.

Лорен медленно поднялась на ноги, теперь убеждённая в решении уйти, но Даниэль остановил, схватив её за руку — Я прекрасно понимаю, почему ты всё ещё здесь, хотя и не нужна больше.

— Я не резервуар, в который можно опустошаться, — парировала Лорен. Убедившись, что у них нет ни будущего, ни надежды на искупление для него, она надела доспехи, в которых могла защититься.

— О, правда, ещё несколько дней назад ты была более чем рада, когда я трахал тебя.

Даниэль сильнее схватил за руку, увлекая за собой в центр помещения, и вызывая сильную боль в колене. Лорен встретилась обвиняющим и обиженным взглядом с Аидой; та сидела, поджав ноги в кресле, обнажённая, если не считать ожерелья из блестящих камней, и потягивала из бокала шампанское. Вокруг находились незнакомцы, которых больше интересовала драма, чем сексуальная акробатика, которой они занимались до её прихода.

— А знаете, почему я заплатил за неё так дорого? Потому что у меня нежное сердце.

— Фальцет, которым он произнёс последнее предложение, вызвал общий смех, который болезненно резонировал в душе Лорен. — Младшему брату этого ничтожества нужна была операция, и Джо Кинг развязал шнурки кошелька, чтобы расплатиться. А теперь вы спросите, какого хера она хочет ещё? Всё очень просто, ждёт, когда благодетель подарит ей операцию, чтобы вылечить колено! Какое колено, спросите вы. — Он поднёс другую руку к груди, на уровне сердца. — Бедняжка — хромает с детства. Так вот, видите ли, у меня между яйцами оказалась маленькая спичка. Как я мог отказаться дать ей немного счастья?

Щёки Лорен горели от стыда, их заливали слёзы. Она смотрела в пол, чтобы избежать взгляда на него, мужчину, которого когда-то любила, и который теперь убивал её с особой жестокостью, сдирая зараз по кусочку кожи, чтобы заставить истечь кровью, перед лицом ада, который стал его жизнью.

Как только Даниэль ослабил хватку, Лорен рванулась от него прочь.

— Я осталась не из-за операции. — Её голос был чистый и ясный. В последнем акте мужества она подняла взгляд. — Я осталась, потому что люблю тебя. Или, по крайней мере, любила мужчину, которого встретила в Мексике, того, кто ухаживал за мной в Санта-Монике.

Сейчас я не знаю, кто ты такой, то ли незнакомец, то ли плохая копия самого себя.

Пустой взгляд Даниэля потерял часть своего высокомерия, пока он слушал, но свой рот мужчина держал закрытым в упорном молчании.

— Надеюсь, когда-нибудь ты найдёшь мужество, чтобы вылечить себя. Мужчина, который стоит передо мной на самом деле это не ты… Прощай.

Лорен развернулась, сопротивляясь искушению в последний раз обернуться, чтобы взглянуть на реакцию в его глазах.

Прихрамывая, она вышла из бассейна, пересекла сад и вошла в свою комнату, где собрала немногочисленные пожитки. Потом вызвала такси, до последнего надеясь, что Даниэль побежит за ней и признается, как сильно любит её. Не прошло и получаса после разрушительного противостояния, как Лорен была уже далеко.

Она позволила себе проплакать остаток ночи, потом вытерла слёзы и вернулась к жизни.