Когда Лорен садилась обратно в лимузин, она изо всех сил пыталась сдержать слезы, которые разрушили бы работу Морин. Как она могла отпустить Даниэля по собственному желанию, если он делал её такой счастливой? Лорен понимала, что пряталось за посещением салона красоты: состоявшийся несколько дней назад разговор. Даниэль превратил его в исполняющую мечты киноиндустрию, и продемонстрировал силу денег и то, чего можно с ними добиться. Лорен расправила ладонями атлас платья, красный цвет которого напоминал ей яблоко Белоснежки. « Красный Валентино», — заговорщицким тоном порекомендовала швея, надевая на неё наряд. Ощущение ткани на коже, то, как чувственно она оборачивала тело, подчеркивая тонкость талии и изящную структуру костей — делало его идеальным платьем.

Она никогда не забудет ни этот день, ни этот подарок и его значение.

Когда Лорен приехал на виллу, её снова охватила застенчивость. Даниэль привык к красивым и уверенным в себе женщинам. Аида тому пример. Что он подумает, увидев её в этой новой одежде? Испытает к ней сострадание? Или она всё равно понравиться ему?

Достаточно, чтобы оставить с ним навсегда? Шофер открыл дверь и протянул руку, чтобы помочь ей выбраться. При иных обстоятельствах не шло бы и речи, чтобы Лорен одела такие каблуки, но другой, подходящей для этого наряда обуви не оказалось. Она смирилась с дискомфортом в колене, хотя и не знала, где они собираются провести вечер. По всей вероятности, никакие публичные мероприятия не планировались: он проходил детоксикацию от наркотиков и своего круга и ясно выразился, что не хочет давать пищу репортёрам.

— Сюда, мисс.

Горничная проводила её на другую сторону виллы во внутренний сад. Когда Лорен достигла пункта назначения, она резко остановилась. Сердце совершило двойной прыжок, а затем погрузилось в желудок. Вся застенчивость и неуверенность, которые усиливались с каждым, приближающим к нему шагом, исчезли, уступив место грубому плотскому восхищению.

Даниэль выглядел идеально и великолепно: в смокинге, подчёркивающем его худощавое телосложение, и в безупречной рубашке, выделяющей цвет лица. А его выражение стоило каждого укола боли, который испытывала Лорен, пока шла на этих невозможных каблуках.

— Боже, Лорен, ты выглядишь роскошно.

Она не знала, что ответить, её щёки горели от стыда и ощущения своей неполноценности. Был ли Даниэль настолько талантливым актером, чтобы притвориться в своём восхищении? Или на самом деле находил её красивой? Он направился к ней медленными шагами, и когда оказался совсем рядом, его лицо отражало восхищение, которое не могло быть неискренним.

— Ты видела себя в зеркале? Смотрела внимательно?

Его лицо задрожало и стало расплывчатым.

— Спасибо, — просто ответила она, не найдя других слов, чтобы выразить переплетение эмоций, которые сжимали внутри и грозили выплеснуться слезами.

— Спасибо тебе, маленькая девственница, за то, что осталась со мной.

Лорен с трудом сглотнула, прежде чем обнять его и прижаться головой к груди.

— Я бы не хотела оказаться где-нибудь ещё ни сейчас, ни когда-либо.

В момент волнения Лорен произнесла эти слова импульсивно, и только позже, когда вспоминала эти мгновения, осознала, что он не ответил. Но даже тогда она не понимала, как интерпретировать это молчание — как снисходительность к её признанию или как способ избежать ответа.

Сад был украшен цветами, свисающими с ветвей деревьев кристаллами и фонарями, которые отбрасывали на них романтический мерцающий свет. Даниэль сидел рядом, всё время держа Лорен за руку, пока кормил её и целовал в шею. Ласки, только вначале невинные, к окончанию ужина превратились в сладкие мучения. Лорен не смогла бы потом вспомнить, что они ели, а в момент ужина она не могла ощутить вкус деликатесов, приготовленных для них известным шеф-поваром.

Единственные ощущения исходили от кожи и губ. Даниэль атаковал её губы грубыми поцелуями, его пальцы танцевали по впадине между грудью, следовали вниз, чтобы коснуться талии, а затем схватить округлость бёдер. К десерту подошли задыхаясь, как после пробежки. Они едва попробовали клафути, как Даниэль поднял Лорен и отнёс в спальню, пинком захлопнув дверь.

Они раздевались с дрожащими пальцами. Обнажаясь, разгорячённая кожа требовала мягкого прикосновения языка. В спешных объятиях руки кричали о владении, и когда Даниэль в неё проник, Лорен понимала с абсолютной уверенностью — она будет его навсегда, что бы ни случилось на следующий день.