Защитный пузырь пропал. Дома были черными.

Пепел деревни.

* * *

Сирена спрыгнула с коня и оставила его, пошла вперед в ужасе.

Малиса сделала это. Она прокляла эту деревню.

Сияющая магическая утопия Серены. То, каким она хотела сделать мир. Место, где магия была свободной и ожидаемой.

Место не во всем было идеальным. Там были проблемы. Но все помогали друг другу и… были счастливы. Калиана осталась тут растить ребенка. Она хотела оставить жизнь королевы, потому что это место перевернуло ее мир.

Люди тут были хорошими. Добрыми. И щедрыми. Они спасли ей жизнь. Спасли ее душу.

А теперь… все пропало.

Алви побежал мимо нее к тому, что было раньше домом его матери. Авока последовала за ним. Но Сирена не могла смотреть. Она понимала, что там было.

Дин подошел и нежно коснулся ее руки.

— Мне очень жаль.

Она не могла ничего сказать. Не могла ничего делать, только ощущала вечное горе из — за произошедшего. И праведный гнев, что она исправит все эти ужасы. Она не могла изменить случившееся тут, но она сделает так, чтобы такое нигде не повторилось.

Рив, Оброн и Кэл вышли из армии.

Оброн расплакался. Он побежал за Алви и Авокой, надеясь обнаружить маму там. Рив последовал за ним со слезами на глазах.

Но Кэл шагнула к Сирене. На ее юном лице не было слез. Только решимость.

Сирена опустила ладонь на плечо Кэл.

— Мы не будем искать твою маму и бабушку?

Кэл тряхнула головой.

— Мы обе знаем, что с ними произошло. Никто не может пережить такое.

Сирена нахмурилась. Она была права. Но это звучало неправильно от обычно веселой Кэл. Она была игривой, юной и невинной. Сирена была рада, что Кэл была с ней, а не тут, но было печально видеть, что девушка лишилась части юности.

— Ты пыталась им сказать, — сказала Кэл. Она зажмурилась и сжала кулаки. — Теперь я сирота.

— У тебя всегда будет дом со мной, — сказала ей Сирена.

Кэл посмотрела на нее и кивнула.

Авока вышла из пепла Фэна. Сажа осталась на ее светлых волосах.

— Кэл, Оброн и Рив хотят с тобой поговорить.

Кэл кивнула и ушла в деревню.

Дин склонил голову в ее сторону.

— Я пойду с ней. Не стоит отпускать ее одну.

— Спасибо, — шепнула Сирена.

Он мрачно улыбнулся и последовал за Кэл.

Авока выждала, пока они уйдут, и сказала:

— Ничего нет. Я даже не увидела тела, Сирена. Она сожгла их до пепла, — она стряхнула сажу с волос с гримасой. — Нам даже хоронить нечего.

Сирена склонилась, зачерпнула пепел. Она потерла его между пальцев, и они почернели. А потом провела пальцем по центру лба к кончику носа.

— Нечего хоронить. Тогда мы искупаемся в пепле. Очистимся им, — она провела пеплом по лбу Авоки. — Восстанем из пепла и сожжем эту сволочь огнем нашей мести.

47

Ночью ранее

Пепел покрывал лбы почти всех солдат Сирены, когда они покинули Фэн следующим утром. Ее слова разнеслись. Гвинора сказала даже, что они будут звать себя Дома Пепла.

То, что потрясло их после засады, пропало. Разрушение Фэна повлияло иначе. Ее решимость не дрогнула. И все это сблизило их.

Они шли к Бьерну долгими часами, мало спали ночами. Никто не жаловался. У них была миссия. Они были все ближе к Бьерну и Малисе.

Она знала, что просто не будет. Это была война. Но Сирена не боялась так, как ожидала. Она была готова. Готова покончить с этим.

Они двигались на неделю больше, чем она, когда делала это в последний раз, но с армией это не удивляло. Все длилось дольше. Хоть они шагали долго, они были медленнее.

Но, наконец, они вышли из гор и увидели столицу на горизонте. И море солдат, ждущее их.

— Создательница, — сказал Алви рядом с ней.

— Они собрали всех в Бьерне? — спросил Дин.

— Да, — просто сказала Сирена.

Она ожидала такое.

— Посмотрите на врага. Может, там лица ваших братьев или сестер. Они могут выглядеть как ваши родители. Но это все еще ваши враги. И мы боремся не за город или страну. Мы боремся за мир, каким мы его знаем.

* * *

Оброн закончил устанавливать палатку с Ривом на выступе в горах. Бьерн раскинулся перед ними. Завтра будет первый бок.

— Я рад, что ты хорош в этом, — пошутил Рив, появляясь перед ним.

— Для того я здесь, городской мальчишка.

Рив рассмеялся. Вымученно, но рассмеялся. Оброн и так не мог, оставив дом позади. Он юркнул в палатку, и его парень последовал за ним.

— Обс, нужно поговорить, — сказал Рив.

Оброн закрыл глаза и вздохнул. Рив опустил ладонь на его плечо и развернул его.

— Твоя деревня сгорела. И ты ничего не сказал об этом с тех пор, как мы ушли.

— Что говорить? — он поднял голову и смотрел в большие голубые глаза. О, как он любил его.

— Что угодно. Кричи, вопи, плачь.

— Я приберегаю это для поля боя. Для нее.

— Я не хочу, чтобы ты шел на поле боя, желая умереть.

Он посмотрел на Рива.

— Это ты обо мне думаешь? Что я трус?

— Нет. Ты один из самых смелых людей из тех, кого я знаю.

— Я хочу смерти Малисы. Чтобы она заплатила за преступления. Но я не такой глупый, чтобы думать, что могу убить ее. Я пойду в бой, желая отомстить за семью и остальной Фэн. Ты пойдешь со мной?

— Конечно.

Рив шагнул ближе. Они тяжело дышали, их груди соприкоснулись. Он прижал ладонь к щеке Оброна и склонился к его губам.

* * *

Дженстад повернулся, опустил холь на меч Квидеры. Алхия, Камбрия и Изабилла следили и жестоко критиковали его, как делали всегда.

— Хватит показывать, что у тебя за следующий ход, Дженстад, — заявила Алхия.

— Ты открыт слева. Она тебя порежет, — рявкнула Камбрия.

— Слушай их, — сказала Изабилла. — Я еще не видела тебя таким подавленным.

— Спасибо, кузина, — процедил Дженстад, нападая на Квидеру.

Он повернулся, встретил меч Квидеры. А потом вода ударила его по лицу. Он отлетел на шесть футов и упал на попу. Он выплюнул воду, что не думал, что сможет сделать до того, как прибыл на мокрые земли.

— Еще раунд, — попросил он.

Квидера убрала меч в ножны.

— Хватит. Ты хорошо справляешься.

Алхия рассмеялась.

— Если ты хочешь так это называть.

— Он неплох, — заявила Квидера. — Вам всем нужно поспать. Завтра большой день для всех. Иза, сбегай к Ритании и помоги ей с припасами для исцеления.

Изабилла тяжко вздохнула.

— Ладно.

— Нам нужно работать, — сказал Дженстад, последовав за Квидерой.

— Нет. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, как нас всех учили. Сражений будет много. Побереги энергию, Джен.

Дженстад смотрел, как Квидера идет к армии, и фыркнул. Он повернулся к Алхии и Камбрии.

— Что думаете? Еще раунд?

Алхия похлопала по его руке.

— Ты не одолеешь меня.

Он фыркнул и посмотрел на Камбрию.

— Ты?

Она встала на носочки и поцеловала его в щеку.

— Есть другая идея.

* * *

— Ты снова хочешь говорить об этом? Сейчас? Перед боем? — спросил у нее Тристен.

— А когда еще? — спросила Хэвен у начальника. — Я знаю, я — твой заместитель. Я знаю, что слушаюсь тебя, но мы — убийцы, а не солдаты.

— Ты не думаешь, что я это понимаю?

— Нет, мне кажется, что ты не понимаешь.

— Нас тренировали для войны. Я увел тебя из того лагеря в горы не для того, чтобы защищать. Я не собирался нянчиться с тобой. Это было, чтобы ты стала солдатом в любом облике. И это… это наша война. Мы боролись в ней с тех пор, как отступили.

— Вся моя жизнь была боем, Тристен, — прорычала она. — Я знаю, какое у нас дело, но я не думаю, что так нам лучше применять свои силы. То, что остальная часть Гильдии бьется за Малису, не значит, что мы должны так сражаться за Сирену.

— И я не собираюсь.

Хэвен отвернулась от него и смотрела на стену палатку. Она дрожала. Она перенесла больше многих. Видела больше многих. Многие считали ее пустой или лишенной эмоций, но она была ими переполнена. Просто научилась скрывать это ото всех. Кроме него.

— Я устала сражаться.

— Знаю, — он подошел к ней сзади, но не касался ее. Прикосновение никогда не давалось без согласия. — Это последний раз. А потом… мы уйдем.

Она фыркнула.

— Ты — нет.

— Ливия, — выдохнул он ее настоящее имя, которое знал только он, как молитву, — мы уйдем вместе. Обещаю.

Он поцеловал ее в плечо, смелый ход. Она позволила это… и большее.

* * *

Лагерь притих.

Таким тихим Сирена его еще не слышала.

Она видела, как друзья по очереди уходят в палатки. Многие — парами или по трое. Они знали, что это была последняя ночь, чтобы побыть вместе. Завтра… была война.

Но Сирена не могла успокоиться.

Только ночная стража осталась на посту. Следили на случай, если Каэл глупо нападет на них ночью. Она посмотрела на замок, представила его там в его роскошной кровати. Она не ощущала связь. Не могла понять, где именно он был. Но чувствовала его по — своему. Только он пылал почти такой же силой, как она. Даже издалека.

Завтра будет начало конца.

Бой, к которому они шли годами.

И это не давало ей лечь спать, хоть ей нужно было спать как можно дольше. Пополнять магию, чтобы быть готовой.

Но ей казалось, что что — то осталось незаконченным.

Она глубоко вдохнула и прошла внутрь.

Дин повернулся с магией наготове. Но успокоился при виде Сирены.

— Сирена, — он был без рубахи. Штаны были чуть приспущены. Его волосы спутались, были мокрыми, словно он только что помыл их. Он выглядел… потрясающе. — Все хорошо? Я могу тебе помочь?

— Да, — сказала она ему, сделала еще шаг, чтобы ткань палатки опустилась за ней.

Он приподнял бровь.

— Да — все хорошо или да — я могу тебе помочь?

— И то, и другое, — она сделала еще шаг вперед, глядя в его карие глаза. — Я хотела поговорить с тобой.

— О чем? Думаю, мы обсудили всю стратегию на завтра. Ты хотела повторить?

— Нет, я хочу поговорить о нас.

Он застыл.

— Ты готова говорить о нас?

Сирена кивнула.

— Думаю… я была готова уже какое — то время, — она приблизилась, отклонила голову, чтобы видеть его глаза. — Ты спас мою жизнь столько раз, что и не сосчитать, за эти пару месяцев. Мы работали вместе куда дольше. Я защищалась. Я переживала, что все снова разобьется. Что я не справлюсь еще раз.

— Я бы никогда…

Она подняла руку.

— Знаю. Мы были другими, когда полюбили друг друга в Элейзии, Дин, — она переплела пальцы с его. — Но я все еще тебя люблю.

— Сирена, ты не умрешь.